методами: продолжение союза с англо–саксонскими державами и создание противовеса Германии в Восточной Европе за счет «клонирования» Антанты, хотя и в более скромных масштабах. В итоге Париж выступал за приведение к нулю всякого политического, экономического и этнокультурного влияния немецкой нации на Европейском субконтиненте, что фактически означало бы реставрацию геополитической конфигурации Западной Европы времен Наполеона III. Отсюда с неумолимой логикой выступало стремление французов придать Лиге Наций как коллективному органу жандармские функции для пресечения любых нарушений формируемого послевоенного статус–кво.
Задачи двух других великих держав, входивших в Антанту, — Италии и Японии — были скромнее. Первая из них стремилась получить территории Южного Тироля, Далмации и некоторые районы турецкой Малой Азии, обещанные союзниками Риму в случае выступления против Центральных держав. В свою очередь, руководители Страны восходящего солнца намеревались прибрать к рукам германские колонии в бассейне Тихого океана и установить особый договорный режим с Китаем в политической и экономической сферах. Особый интерес японцев вызывал стратегически важный Шаньдунский полуостров, где ими была оккупирована область Цзяочжоу, взятая Германией у Китая в долгосрочную аренду еще в конце XIX в.
Столкновением интересов указанных держав и попытками их лидеров достичь компромиссных решений были отмечены международные конференции, участники которых конструировали Версальско–Вашингтонскую систему. К числу наиболее значимых форумов, проходивших в рассматриваемый период, специалисты относят Парижскую, Вашингтонскую и Генуэзскую конференции, хотя параллельно им, либо в промежутках между ними состоялось несколько десятков двух– и многосторонних встреч, консультаций и переговоров по конкретным вопросам послевоенного урегулирования.
При сравнении Венского конгресса 1814-1815 гг. и Парижской конференции 1919-1920 гг., вполне уместном, с точки зрения исторической компаративистики, бросаются в глаза три немаловажных отличия: во–первых, отсутствие среди гостей французской столицы представителей побежденных держав, а также России; во–вторых, активное участие американской делегации в работе Парижского форума и, в-третьих, значительное расширение повестки дня за счет учреждения 58 специализированных комитетов, занимавшихся конкретными вопросами (в Вене их было всего 8).
Важной характерной чертой переговорного процесса на берегах Сены являлось то обстоятельство, что официальные постановления конференции 1919 г. фактически сводились к согласованным решениям не 27 стран–участниц и даже не «Совета десяти», включавшего главы делегаций великих держав и сопровождавших их министров иностранных дел, а к компромиссам, достигнутым лидерами Великобритании, Франции и США: Д. Ллойд Джорджем, Ж. Клемансо и В. Вильсоном. При этом, как свидетельствуют источники, британскому премьеру в целом удавалось играть ключевую роль медиатора между нередко полярными точками зрения французской и американской делегаций.
Помимо хорошо известных статей Версальского, Сен–Жерменского, Нейиского, Трианонского и Севрского договоров, которые в 1919-1920 гг. оформили послевоенное территориальное устройство Европы и Ближнего Востока (см. карту на вклейке), наиболее важное значение имели попытки держав–победительниц конституировать Лигу Наций, определить послевоенный статус Германии, утвердить появление на политической карте новых суверенных государств, ввести в действие принципиально новую для практики международных отношений мандатную систему и найти средства реинтеграции России в создаваемый миропорядок. Существенные противоречия в подходах членов Антанты к экономическим вопросам, обусловленные различиями в оценках размера компенсаций материального ущерба со стороны Германии и ее союзников, а также в конструировании механизмов выплаты этих компенсаций, заставили участников Парижской конференции отложить поиск развязок по этой проблеме на определенное время.
Специалисты справедливо считают, что принятый Парижской конференцией Устав Лиги Наций, вошедший в качестве составной части в Версальский мирный договор 28 июня 1919 г., стал ярким свидетельством компромисса между американским, британским и французским проектами. Он предусматривал создание институтов, напоминающих мировое правительство: Ассамблеи всех членов Лиги и Совета, в состав которого входили представители пяти великих держав–победительниц и четыре регулярно переизбираемых делегата от остальных государств. Положительной стороной деятельности указанных органов являлась возможность коллективных экономических и даже военных санкций против агрессора. Однако их практическое применение серьезно затруднялось необходимостью консенсуса для принятия такого решения, а также отсутствием четкой дефиниции для «государства–агрессора» в Уставе Лиги.
Продолжительные дебаты участников конференции вызвал германский вопрос. Фактически Версальский договор превращал Германию из великой державы во второстепенное европейское государство. Мало того, что она лишалась 13% своей территории и всех колоний, но в дополнение на нее накладывались серьезные военные и экономические ограничения. Достаточно сказать, что предусматривалось сокращение сухопутной армии до 100 тыс. человек, ликвидация всего флота, за исключением нескольких надводных боевых кораблей, и немедленная единовременная контрибуция в размере 5 млрд долл, наличными или имуществом. Помимо этого, были арестованы и секвестированы германские активы в зарубежных банках на сумму 7 млрд долл., а патенты на изобретения немецких ученых переходили к союзным державам. И все же британской дипломатии при поддержке американцев удалось не допустить претворения в жизнь французского плана конфедерализации Германии с возвращением ее к границам первой половины XIX в., т. е. в эпоху до объединения страны канцлером О. фон Бисмарком «железом и кровью».
Значимой проблемой, непосредственно связанной с определением статуса Германии, стал вопрос о создании и юридическом признании новых государств в Центральной, Восточной и Юго–Восточной Европе. Несмотря на то что организаторы Парижской конференции громогласно заявляли о стремлении строго придерживаться принципа самоопределения наций, на практике его осуществление столкнулось с реалиями исторически сложившихся и географически обусловленных границ. В итоге на месте бывших многонациональных империй возникли суверенные образования, в составе которых наряду с титульной нацией неизбежно оказались анклавы компактно проживавших в них этнических меньшинств, причем нередко довольно крупных. Например, в Чехословакии из 15 млн населения 3 млн составляли немцы, 1 млн — венгры, 500 тыс. — поляки, не говоря уже о более малочисленных народах. Кроме того, словаки отнюдь не жаждали, как это в дальнейшем показали события 1939 и 1992 гг., образовывать единое государство с доминировавшими в нем чехами. Аналогичная ситуация сложилась и с Королевством СХС (с 1929 г. — Югославия), которое объединило сербов, хорватов, словенцев, венгров, боснийцев и другие этнические группы, а также с Румынией, в состав которой были включены обширные территории, населенные миллионами венгров, жителей Бессарабии и Северной Буковины.
Отдельного упоминания заслуживает Польша, юридическое признание которой произошло на Парижской конференции. Воссоздание независимого Польского государства, подготовленное более чем вековой борьбой поляков против насильственных разделов XVIII в., сопровождалось появлением на карте Европы страны, руководство которой видело основной путь укрепления суверенитета в агрессивных действиях по всем азимутам. В итоге на протяжении 1919-1920 гг. Польша вступила в военные конфликты разной интенсивности и длительности фактически с большинством соседей: Литвой, Украиной, Чехословакией и Советской Россией. Противоречивым оставался вопрос и с так называемым «Польским коридором», дававшим Варшаве выход к Балтийскому морю через порт Гданьск, который, тем не менее, оставался под контролем Лиги Наций. Таким образом, в состав Польши было включено несколько миллионов немцев Западной Пруссии и Познани, а
