Позже, когда он усмотрел в особе одного из влиятельных дипломатов – после Германии в Париже Арниме, – угрозу собственному положению, он стал просто доканывать императора тем, чтобы учинить расправу над ненавистным оппонентом. Естественно, настойчивость Бисмарка взяла верх. Во время франко-прусской войны он, исключительно благодаря своему личному влиянию, необыкновенному обаянию и развитому таланту интерпретировать события в выгодном ему свете, сумел добиться ограничения роли Генштаба в решении политических вопросов – достижение небывалое, учитывая тот факт, что война была в разгаре. В результате после окончательной победы именно канцлеру, а не руководителю Генштаба доверили вести дальнейшие переговоры.
И все же все свои основные силы Бисмарк сосредоточил на реализации главной идеи, лежавшей в области внешней политики. Именно наличие рациональных и грандиозных по масштабам планов по изменению роли своей страны в мире и ставит Бисмарка в ряд великих преобразователей, для которых позиционный формальный успех являлся не самоцелью, а лишь средством для создания более великих и уникальных по своей сути моделей. Величие железного канцлера как государственного деятеля состоит прежде всего в том, что имея формальную власть, он сумел использовать ее для того, что навязать мысль о доминировании Пруссии на мировой арене не только внутри государства, но и далеко за его пределами. Удивительный интриган и мыслитель, преуспевший дипломат с необычным для такого рода деятельности темпераментом, научившийся обуздывать парламентские страсти и ловко использовать прессу, он, тем не менее, заявлял: «Мы не станем сильнее, занимаясь политикой на парламентских сессиях или в прессе, нам надо участвовать в большой политике, каждый раз прибегая к соответствующим методам борьбы». Он, борясь даже с оппозиционными мыслями, тем не менее, всегда думал не о том, как удержаться на вершине власти, а о главной цели – как сделать свою страну великой. Ибо прекрасно понимал, что его личное обаяние и величие растут прямо пропорционально возвышению Пруссии. Создание рейха было уникальным способом самореализации, но осознание этого нисколько не преуменьшает заслуг самого создателя, так как национальная идея еще долго будет оставаться движущей силой не только личностей, но и всей нации. Если бы благодаря усилиям Бисмарка после победы под Седаном не была создана империя, победа в войне так и осталась бы просто обычным военным достижением, а о роли в нем канцлера, не исключено, никто бы и не вспомнил через несколько десятков лет.
Стоит также сказать несколько слов и о том, при каких обстоятельствах или в каких условиях зарождались наиболее пламенные океанические по размаху идеи Отто фон Бисмарка. С годами он все более отдалялся от реального мира, словно понимал, что мирская суета и давление множества мелочей есть главный враг творчества. Вполне справедливым будет признать, что деятельность создателя Второго рейха в большей степени, чем это можно себе представить, была творчеством хитроумного ваятеля Европы, человека, чье воображение было развито и натренировано настолько, что могло ясно себе представить развитие целой группы стран, наиболее взрывоопасного региона, бывшего в XIX веке политическим и культурным центром планеты. Все это было достигнуто им самим путем долгих размышлений и беспрерывного напряжения разума. Необыкновенные обаяние и гибкость ума, фантастическая способность управлять своими чувствами, демонстрируя, в случае необходимости, то сочувствие, то лесть, то лютую звериную жестокость, а также стремительность в принятии и реализации решений, позволили этому удивительному человеку, искренне уверовавшему в свое мессианство на Земле, в течение двадцати семи лет фактически управлять не только Германией и построенным рейхом, но и настроениями всей Европы.
Вольфганг Амадей Моцарт
«… – Это ваше любимое сочинение?
– Мое любимое сочинение то, над которым я в данный момент работаю».
Вольфганг Амадей Моцарт
Действительно, уникальность Моцарта, возможно, состоит в том, что зрелость его идеи проявилась в столь раннем возрасте, когда многие еще не думают о том, чему посвятить жизнь. Конечно, родители и изысканное окружение дали ему многое, что можно назвать предтечей жизненной победы. Но только поверхностному искателю истины могло бы показаться, что путь маленького композитора к славе был прост и гладок. На самом деле жизнь отнюдь не устилала коврами его путь, а бесчисленные проблемы подстерегали юное дарование на каждом шагу.
Это продолжалось в течение всей его жизни. Особенно тяжелым оказался период, когда он уже перестал быть чудо-ребенком, но еще не воспринимался как непревзойденный создатель музыки. Окажись Вольфганг послабее духом или менее преданным музыке, он неминуемо был бы сломлен навсегда, смятен и подавлен, невзирая на титанические усилия отца. И если со слабым здоровьем в противоборство вступала всегда неподкупная немецкая воля, то против равнодушия ценителей музыки и подлости завистников найти адекватное оружие было почти невозможно. С этими препятствиями Вольфганг столкнулся еще в раннем возрасте.
Осознанно поднимая планку своего внутреннего потенциала, в двенадцать лет Вольфганг выказывал готовность сочинять практически любые по объему и смелости музыкальные произведения. И когда ему, возможно, больше с надеждой прекратить пленительное восхождение юного таланта, предложили сочинить оперу, мальчик с удовольствием принял условия «дуэли». Первая опера – написанные за два месяца пятьсот пятьдесят восемь нотных страниц – вышла отличной. Даже по мнению ценителей музыки того времени. Но вот ставить ее решительно отказались, ловко воздвигнув сотни невидимых препятствий: зависть и злость всегда идут рядом с успехом, подстерегая его в поисках возможности смертельно атаковать… В случае с первой оперой Моцарту не помогли ни аудиенция у самой императрицы, ни специально организованный для высшей знати концерт – для коллективного тестирования его способностей. Не в силах бороться с низменными человеческими чувствами, семья снова вернулась в маленький родной Зальцбург.
Творческой личности, с пяти лет формирующейся в дальней дороге, во время бесчисленных встреч в высшем свете, испытывая обаяние лучших представителей немногочисленной касты творцов, трудно было усидеть на месте в маленьком городке. Понятие родины становилось все более расплывчатым, а стремление создавать самые неожиданные и самые поразительные вещи все больше диктовало стиль жизни и выкройку дальнейшей жизненной дороги. Словно какая-то путеводная звезда неумолимо манила его в гордые, кипящие жизнью столицы, а жажда сказать свое слово в музыке и быть услышанным заставляла часами просиживать за письменным столом, чтобы успеть записать кружащиеся в голове сочетания звуков. Так уж выходило, что Моцарт с самого раннего детства впал в пожизненную зависимость от слушателя и вообще критика. Его социальный статус требовал поиска новых и новых слушателей для дальнейшего распространения своих идей. Писать музыку «для себя» имело не слишком много смысла еще и потому, что творчество было единственным источником доходов. Этим Моцарт стал заниматься лишь тогда, когда окончательно убедился, что большинство его слушателей слишком ограниченны, чтобы понять всю глубину и остроту его творческих возможностей, разделив с ним часть переживаний. В такой ситуации обычно кроется как опасность, так и благо. Опасность раствориться в посредственных вещах вследствие гонки за золотой монетой. И благо, выражающееся в необходимости продолжать творить, потому что окончание творчества одновременно означает и окончание физического существования.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
