— Спокойно... — он выставил вперёд ладони в знак мира, и перевёл дыхание. — Это я... Леоссар.
— Нет... — прохрипела девушка, слово запуганный зверь, глядя на него исподлобья. — Тебя не может здесь быть... Это всё иллюзия. Я всё ещё в лесу.
— Ты не в лесу. И это действительно я... Послушай... Не знаю, что там произошло, но всё закончилось. Давай, поднимайся, мы уберёмся отсюда.
Он сделал шаг вперёд, и Хаара вдруг задрожала. Её кинуло в жар, и девушке показалось, что кровь закипает в теле.
— Т-ты... почему ты здесь?
— Почему? — удивлённо переспросил Леос. — Ты сама просила подождать тебя три дня, и я ждал. По правде сказать, ещё бы минут десять, и мы бы не пересеклись.
— Но ведь три дня давно истекли, — отозвалась девушка, вспоминая, как отчаялась на третьи сутки скитаний. С тех пор уже столько воды утекло. — Меня.... Не было по меньшей мере месяц.
— Это не так, — сказал маг, пытаясь сообразить, не под воздействием ли Хаара каких-то чар. Её бледное лицо покраснело, губы затряслись, и вдруг она растянулась на траве. «Умирает!» — тут же подумал Леоссар, склонился над девушкой и прислушался к её сердцебиению. Хаару трясло от лихорадки, и отрывистое дыхание как будто выталкивало из неё отрывки жизни. Маг поднял девушку на руки и отнес к беспокойной возмущавшейся лошади. Сумерки всё сгущались, и Леосу не хотелось оставаться здесь, когда спустится ночь. Бросать Хаару он тоже не стал, хотя бы потому, что теперь был охвачен бесчисленным количеством вопросов. Она вышла из Дэррад, вернулась оттуда живой и, стало быть, что-то там видела.
Глава 70 Плач в лесу
Лель ворвался в комнату, где Энэйн обязалась его подождать. Она по-прежнему была там: уже не весёлая, а задумчивая и отстранённая. При виде взъерошенного юноши, девушка попыталась улыбнуться, но это вышло так холодно и фальшиво, что Лель напрягся бы, не будь столь сильно обеспокоен.
— Беда случилась! Скот погиб!
— Скот?
Лель захлопнул дверь.
— Похоже, на нас напали ликийцы. Всё стадо скосило. Они лишили нас мяса и меха. Это катастрофа, Энэйн! Начнётся голод, распри! А если война...
— Война?
— Мы давно враждуем. — Юноша опустился на скамейку и вытер ладонью вспотевшее лицо. — Ликийцы, они же маги крови — соседствующий клан. Долго объяснять... — С уст его сорвалось ругательство, значения которого Энэйн не поняла. — У нас была договорённость. Они не заходят на нашу территорию, а мы на их. Иначе бойни было бы не миновать, но они посмели прийти и, как крысы нанесли удар по тому, что нас кормило. Даже маги умирают от голода. — Он болезненно усмехнулся. — Что за нелепость? Что за необдуманный выпад? Глава собирает совет, но я и так знаю, что на нём скажут.
— Что же?
— Это очевидно! Мы пойдём мстить! Убьём каждого ликийца, каждого наглеца, чтобы никому отныне было неповадно! Мы разорим их дома и возьмём в уплату то, что у нас вероломно отняли!
Энэйн простодушно хохотнула.
— Не знала, что эти овцы для вас так важны.
— Шутишь?! В этом нет ничего смешного!
Девушка кокетливо развернулась у окна и с улыбкой уставилась на Леля. Её взгляд на мгновение смягчил напор ярости, и юноша в очередной раз утонул в незыблемой красоте.
— А я важна для тебя? Ну...как эти овцы?
— Ты важнее! — пылко отозвался он и, вскочив, приблизился к девушке. — И для того, чтобы мы могли мирно жить, я пойду с остальными сражаться. Нельзя допустить, чтобы подобное однажды повторилось. Такое варварство... Я видел овец. Они все порезаны, как будто какой-то безумец...- он выдержал паузу, — я не могу понять зачем...
— Мне просто хотелось проверить, что я могу. Сколько существ одновременно падёт под моей силой.
— Что? — Лель в недоумении нахмурился. К Энэйн вдруг вернулась весёлость.
— Это я убила их.
— Нет...
— Да.
— Не может быть...
— Всех до одного.
Юноша отшатнулся.
— Ты... из ликийцев?
— Нет. Я из Дэррад. Не знаю, что есть кланы... у меня нет, как вы это зовёте, родителей...
— Что за чушь? Хочешь сказать, ты возникла из ничего? Или тебя бог породил?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Не бог. Шархадарт.
— Врёшь!
Энэйн пожала плечами.
— Зачем мне это?
— Шархадарт не существует, это вымысел безумцев, а выйти из Дэррад невозможно, это лес мертвецов! Я не настолько глуп, чтобы поверить в сказку о чудесном появлении! Скажи, что ты пошутила!
— Лель...
— Ты одурачила меня! Втёрлась в доверие, чтобы напасть изнутри! Отец был прав... — Лель схватился за голову.
— Я не вру тебе. Из Дэррад действительно сложно выйти, но ведь я в нём и родилась. Я знаю бесчисленные тропы этого леса, все ужасы, что он таит. И я много раз видела, что бывает с теми, у кого любопытство главенствует над разумом. — Она шагнула к юноше, лицо которого побледнело от ужаса. Горькая правда резала глаза. — Пойдём со мной, — предложила Энэйн, — сбежим вдвоём, туда, дальше. Только представь, если на месте овец окажутся люди... Какая власть может быть в моих руках...Тогда все ваши кланы...
Лель вдруг оттолкнул её, и Энэйн, оскорбленная этим жестом, опустила протянутые к нему руки. Юноша чуть ли не плакал.
— Нет. Боже... Как ты смеешь мне такое говорить? После того, что я готов был тебе дать? После всего, что между нами было, ты обрекла мой род на голод и вражду. Ты...
— Какая разница, если...
— Уходи.
— Лель...
— Уходи!
Энэйн смотрела на него с сомнением.
— Значит, овцы тебе всё-таки дороже. А я думала, что ты любишь меня...
Юноша покачал головой.
— Люблю... да, я люблю тебя и поэтому даю возможность сбежать прежде, чем открою правду старейшинам. Ты не понимаешь, что наделала! Ты оставила нас голодными и чуть не развязала войну! За что ты обошлась так с теми, кто тебя приютил?!
Лицо Энэйн осталось бесстрастным.
— Я же сказала, мне нужно было знать...
Лель выпучил на неё безумные, налившиеся кровью глаза.
— Убирайся! Убирайся немедленно, и знай, что тебя уже преследуют!
Энэйн задержала на нём жалостливый и одновременно презрительный взгляд, после чего юркнула за дверь. Как только пышная юбка и огненные волосы исчезли из поля зрения, Лель опустился на колени и разрыдался.
Сбегая по ступеням, Энэйн заметила, как чей-то силуэт скрылся за домом. Их подслушивали? А может, это тот человек, что следит? С самого первого дня пребывания в деревне, девушка обнаружила незнакомца, постоянно державшегося на расстоянии, но пристально за ней наблюдающего. В тени деревьев, домов, среди толпы. Несколько раз она порывалась нагнать его и познакомиться, но тот всегда резко исчезал и не позволял с собой заговорить. Вот и сейчас Энэйн показалось, что он поблизости. Несколько секунд она взирала на его тающую тень. «Какая уже разница?» — подумала она и ринулась в сторону леса.
***
«А что, если бы я стала матерью?»
Альбиноска сидела на корточках и бесцельно водила по земле тоненькосухой палкой, пытаясь что-то нарисовать. Неподалёку Эдгар жарил на костре только что освежеванного кролика, а рядом сидела Гелата, крутящая в руках чёрный клинок и думавшая о чём-то далёком. «Каково это — быть матерью? Моя, кажется, не очень радовалась рождению дочери, а сделать ребёнка с новым мужем им никак не удавалось. Может, поэтому оба были жестоки ко мне? Если бы у меня был брат... хотя бы младший, всё могло бы быть иначе?»
Со дня появления Делэль минуло несколько дней. Очередное утро навеяло на девушку скуку и тревогу. «Как долго мы будем находиться здесь? Что делать с девочкой?» Гелата негромко откашлялась. В последние дни она чувствовала, что состояние её ухудшилось. Всё чаще накатывала слабость, сильнее становился кашель, а один раз носом пошла кровь. «Неужели из-за силы? Или дело в самом присутствии Энэйн?» Отныне Гелата ни на толику не сомневалась, что делит своё тело с красноволосой. Но как же та утратила предыдущее?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
