Эдгар мёртв. Умер. Это навсегда.
По щекам Гелаты медленно ползли скорбные слёзы.
Снова одна в чаще.
«Нелепая жалкая смерть. Воин не должен так погибать. Но ты и не был воином, — подумала Гелата, — ты никого не убивал, и может одно это делало тебя человеком более достойным». От оплакивания утраты, девушка плавно переключилась на жалость к себе. Родные не любили, Микаэль предал, Эдгар умер. Опереться не на кого. Некому довериться. Осталась лишь Делэль, которая ничего не могла понять. Что с ней делать, Гелата не знала. «Всё, что у меня осталось — это ты, Энэйн. Пощади меня, кем бы ты ни была. Я знаю, что ты слышь и видишь. Может, даже чувствуешь мою боль. Скажи, что я могу для тебя сделать. Дай мне возможность что-то делать, иначе я умру от горя».
С наступлением рассвета Гелата вернулась к остывшему телу, позволив девочке следовать за ней, перетащила его ближе к берегу и заложила камнями, сотворив некое подобие гробницы. Эдгар был достоин и лучшей церемонии, но у девушки не хватало на это сил.
— Прости меня, — прошептала она над могилой, думая, стоит ли молиться какому-нибудь богу, — надеюсь, ты в лучшем мире, и в нём нет нужды кого-то убивать.
Постояв с минуту, Гелата забрала у Делэль сумку с провизией, взяла малышку за руку и продолжила путь. Внутри царила опустошённость. Внезапно стало тихо и одиноко. «Больше никогда, — пообещала себе девушка, — я больше никогда ни к кому не привяжусь».
Глава 71 Её Величество Наоми
К тому времени, как они подъехали к хребтам, Наоми успела несколько раз пожалеть об этой затее. Она ужасно утомилась. Её непривыкшие к езде ноги и гениталии изнывали от боли. Стражники из сопровождения постоянно бранились и рассказывали друг другу пошлые анекдоты. Казалось, они ничуть не стеснялись присутствия королевы, а то и вовсе не замечали её.
Во флягах они держали алкоголь и при каждом удобном случае отхлёбывали глоток или два для поддержания настроения. Беспокойство о том, что в случае опасности пьяные мужчины не смогут стать верной защитой, терзало Наоми.
Засыпать ночью она и вовсе боялась. С каждой минутой, напоминающей час беспощадной пытки, девушка сильнее желала вернуться во дворец, пусть даже в свою отдельную пустынную комнату, только бы снова очутиться в безопасности и комфорте.
Грубые сапоги натёрли мозоли и, слегка прихрамывая, Наоми отправилась на поиски необходимых трав, когда они оказались на месте. Сборы заняли почти весь день, но девушка, почувствовавшая себя крестьянской дочерью, нашла и красное колючее растение, и маленькие белые цветы, и траву со специфическим не самым приятным запахом. Стражники не помогали ей в этой миссии, зато они развели костёр и пожарили пару пойманных кроликов. Мясо оказалось жёстким и безвкусным. Наоми, привыкшая к изысканным специям, была готова поклясться, что ничего отвратительнее в жизни не ела.
— ...Он подходит ко мне и говорит: «ты должен заплатить за эту девочку». А я ему говорю: «её отец уже заплатил».
Мужчины громко заржали, а Наоми съёжилась от неприятной беседы.
— Я бы на твоём месте ему башку снёс.
— Да... ты должен был заступиться за «леди».
— Заканчивайте и отправляйтесь спать, — подала голос девушка, отодвигаясь от костра и мужчин, от которых разило перегаром.
— В чём дело, деточка?
Услыхав столь дерзкое неприемлемое обращение, Наоми сконфузилась. Муж наверняка убил бы этого человека за наглость, а что может сделать она? Их шестеро, они пьяны, и не уважают её. Поблизости никого, кто мог бы вступиться за честь королевы. Наоми вдруг вспомнила, как Лонгрен едва не утопил её в купальне. Она была неоднократно унижена мужем, но чтобы подчинёнными! «Он хотел, чтобы я была сильной... Мой муж хотел, чтобы я умела за себя постоять. Если сейчас я стерплю это обращение, то мне точно конец. Я должна что-то сделать... Я должна».
Наоми поднялась на ноги, гневно посмотрев на своего обидчика сверху.
— За такую наглость ты должен вспороть себе глотку.
— Что ты сказала?
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Мужчины с усмешкой уставились на неё, и Наоми едва удалось подавить в себе дрожь.
— Ты оскорбил свою королеву и должен за это умереть. Таков приговор, который я выношу тебе.
— Да пошла ты к чёрту, у меня нет королевы. — он плюнул к её ногам, и Наоми, охваченная ужасом, едва заметно вздрогнула.
— Я приказываю казнить этого человека. Любой, кто ослушается, будет считаться предателем короны и лишится головы. Думаете, Лонгрен пощадит хоть одного, когда узнает, что вы сидели и смотрели на то, как какая-то пьяная свинья оскорбляет его жену?
— Да Лонгрену будет плевать, даже если я поимею тебя во все щели. Тебе ведь духу не хватит рассказать. А у него в кровати уже другая. Есть ли что-то, что подтвердит твой статус? — Обидчик подался вперёд, чтобы встать на ноги, и испуганная Наоми вдруг пнула его каблуком сапога в голову. Пьяный мужчина от неожиданности повалился руками в костёр и тут же вскрикнул от боли.
— Эй, эй...
Другие мужчины начали подниматься, и Наоми, охваченная паникой, бросилась прочь в темноту, к деревьям и холмам.
— Эй, поймайте её! Не дайте ей скрыться, идиоты!
Девушка в ужасе, не разбирая пути, бежала в страхе быть пойманной, изнасилованной и убитой. «Как они могли предать меня? Как они могли предать Лонгрена? Я же королева Ревердаса! Я всё ещё королева!» Слёзы невольно заструились из её глаз. Несколько раз Наоми по неаккуратности поцарапалась о ветки дерева.
— Вот сука... — простонал мужчина, выбравшийся из костра и посмотревший на обожжённые ладони. — Я убью её...- только начал он, как вдруг в воздухе просвистело лезвие, и рассекло глотку.
— Из-за тебя нас всех прикончат... — гневно процедил темноволосый мужчина, сжимавший в руке меч. — Поймайте королеву! И смотрите, чтобы она случайно не убилась, а то мы точно покойники! — крикнул он тем, кто бросился в темноту вслед за Наоми. Та в свою очередь, не успев убежать далеко, спряталась за одним из деревьев и попыталась задержать дыхание. «Только бы не нашли, только бы не нашли».
— Она не могла далеко уйти! Заткнитесь все и слушайте!
Девушка зажала рот ладонью, чтобы порывистое дыхание, вырывающееся вместе с рыданием, не выдало её. Прошли часы, прежде чем голоса мужчин стихли, и Наоми, утомившаяся и готовая сдаться, задремала, прислонившись к стволу. Ей снился Эндагон, будто бы она снова дома, проснулась в своей кровати, забыв про случившийся кошмар. Она была среди родных, в тепле и безопасности, вновь мечтала о принце и счастливой жизни.
Её спокойствие нарушила внезапно хрустнувшая ветка. Наоми вздрогнула, но было поздно. Чьи-то крепкие руки схватили её и заставили подняться. Девушка закричала и начала вырываться, однако её хрупкое тело ничего не могло противопоставить сильной мужской хватке. Грязная рука заслонила её рот, и Наоми, испытав смесь ужаса и отвращения, слегка поубавила крик.
— Прекрати орать... слышишь? Веди себя как королева, если хочешь, чтобы к тебе соответственно относились.
Услышав это, Наоми замолчала. Глаза её вновь стали влажными, а тело тряслось. «Я позволила себя схватить. Какой позор... какое унижение».
— Я сейчас отпущу тебя, — сказал мужчина, — и ты не будешь делать глупостей. Мы вернёмся в лагерь, оседлаем лошадей и отправимся в Архорд, ясно? Я не дурак, и мои товарищи тоже. Никто здесь не хочет умирать: ни ты, ни мы. Твой обидчик казнён, конфликт исчерпан. Не нужно бегать, не нужно доносить на нас королю. Мы вернём тебя в целости и сохранности, хорошо?
Наоми кивнула, и мужчина осторожно разомкнул объятия. Девушка тут же вырвалась, посмотрела на него с презрением, но в бегство не кинулась.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Отлично. Иди за мной.
Наоми нехотя поплелась за стражем, и когда они вновь вышли к полянке, где костёр уже давно потух, мужчина громко свистнул.
— Эй, я нашёл её, возвращайтесь!
Девушка окинула взглядом распластавшееся тело обидчика, что лежал с перерезанной глоткой в той же нелепой позе, в которой его оставили ночью.
