поднялась волна неприятия расовой подоплеки в науке. У ученых, занимающихся исследованиями неандертальцев, на смену одержимости размерами черепных коробок пришел интерес к поведенческим аспектам. Но последствия продолжали проявляться: в книге «Происхождение рас» (The Origin of Races), написанной в 1962 г., выдающийся антрополог Карлтон Кун называет европеоидов расой «альфа», а австралийских аборигенов — расой «омега». И лишь в течение последних четырех десятилетий теории о том, что все люди имеют общее африканское происхождение, получили действительно широкое распространение и были подтверждены генетикой. В спорах об их принадлежности к людям неандертальцы теперь противопоставлялись всем
Homo sapiens сразу. Дело в том, что происхождение прочно связано с самосознанием, а археология представляет вещественные доказательства, подтверждающие или опровергающие спорное прошлое.
Что касается неандертальцев, то подогнать окаменелости под свои взгляды в основном старались креационисты, представляющие как христианство, так и другие религии. Как ни странно, одним из первых, кто после объединения Германии получил доступ к останкам Ле Мустье 1, стал американский креационист Джек Куоццо. Будучи стоматологом, он провел исследования, результаты которых легли в основу главы в публикации об этом скелете. Вера Куоццо в ниспосланное писание заставила его объяснять неандертальскую анатомию в соответствии с Библией[205], что вызвало скепсис со стороны ученого сообщества. Итогом стала книга в стиле «Кода да Винчи», полная обвинений в заговоре против автора.
Несмотря на репутацию проигравших в «играх гоминин», неандертальцы все же не избежали националистских маневров. Неприязнь французов к работе Хаузера в Ле Мустье была связана не только с торговлей древностями, но и с его иностранным происхождением. После Франко-прусской войны, случившейся поколением ранее, общественность жаждала вернуть аннексированные территории Эльзаса и Лотарингии, поэтому переход престижной французской научной «собственности» в немецкое владение вызывал раздражение. Самого Хаузера называли немцем, хотя он был уроженцем Швейцарии, и обвиняли в шпионаже. Когда после начала Первой мировой войны в 1914 г. началась мобилизация, он бежал, оставив записи о раскопках в беспорядке. Впрочем, репутацию злостного расхитителя французского наследия Хаузер получил не вполне заслуженно, поскольку и Пейрони тоже извлекал неплохую прибыль от продажи артефактов, только последний продавал их американцам.
Выяснение отношений между немцами и французами может показаться смешным, однако жаркие споры вокруг национальной принадлежности Ле Мустье 1 не утихают и в XXI в. Над окончательной версией публикации 2005 г. работали специалисты из девяти стран; таким образом, исследование вышло на международный уровень. И все же одного референта возмутило, что ни одна из статей не написана на французском языке, хотя «родная» страна Мустье 1 — Франция. В следующем году при поддержке ЮНЕСКО в музее грота Фельдхофер состоялась конференция в честь стопятидесятилетия находки. Музей без доли смущения назвал себя «домом самого знаменитого немца».
За много сотен километров от них другие люди так же собственнически относятся к «своим» неандертальцам. Новые раскопки в Шанидаре проводились по приглашению курдского регионального правительства. Для курдов, ведущих борьбу за существование в прямом и переносном смысле, Шанидар является символом глубокой культурной истории. Иностранные ученые — даже не специалисты по палеолиту — сообщают, что во время телеинтервью их просят подтвердить, что шанидарские неандертальцы по существу являются «первыми курдами».
Хотя количество запросов о репатриации человеческих останков и культурных объектов, вывезенных за последние несколько сотен лет без согласия властей, растет, трудно понять, на каких основаниях конкретное сообщество может претендовать на родовую связь с неандертальцами и заявлять о праве собственности в отношении их костей. Тем не менее первый подобный запрос уже имел место.
В 2019 г. власти Гибралтара потребовали вернуть «домой» оба черепа, обнаруженных в Гибралтарской скале. Выбранная формулировка весьма эмоциональна и к тому же не вполне точна. Ребенок из грота Башня Дьявола и женщина из карьера Форбса, скорее всего, жили далеко за пределами крошечной территории Гибралтара. Хотя их останки покоились там, большую часть своей жизни они вполне могли провести на территории нынешней Испании или даже где-нибудь на дне современного Средиземного моря.
Теория происхождения человека как дисциплина основана на убеждении, что она занимается вопросами глобального значения от имени всех людей. Однако «колониальные» интересы все еще зачастую оказываются на первом месте, о чем свидетельствует тот факт, что в значительном числе старых и современных исследований, сопоставляющих неандертальцев с охотниками-собирателями, в том числе упомянутых в этой книге, использовался скелетный материал из аборигенных сообществ. По крайней мере некоторые из них попали в западные музеи сомнительным или откровенно неэтичным путем, и вполне вероятно, что у кого-то из тех, чьи кости сейчас упакованы в пакеты и измерены штангенциркулем, есть живые родственники. Для науки важно выработать конструктивный подход к такому наследию, позволяющий остановить негативное влияние исследований неандертальцев на представителей коренных народов.
Мыслить не по-пещерному
Если тела — а в последнее время и ДНК — аборигенов использовали для изучения неандертальцев, то их знания и мировосприятие считались не имеющими отношения к научному осмыслению прошлого. Однако способность охотников-собирателей проникать в суть явлений показывает, насколько важно уметь посмотреть на вещи с точки зрения, не связанной с урбанизированными западными научными традициями. Люди, обладающие навыками, которых нет у многих ученых, могут совершенно иначе объяснить то, о чем говорят нам данные археологии. Возможности для сотрудничества продемонстрировал недавний проект: для экспериментального исследования в европейские пещеры времен верхнего палеолита были приглашены опытные охотники из намибийского племени джу/хоанси-сан. Их знания позволили обнаружить новые объекты и иначе интерпретировать то, что происходило в этих местах.
В археологии, изучающей неандертальцев, такое взаимодействие пока не налажено, но возможность переосмыслить происхождение человека, взглянув на него с точки зрения коренных народов, все же есть. Даже вопрос «Откуда мы взялись?» вовсе не является универсальной отправной точкой, поскольку во многих аборигенных культурах считается, что они возникли и существовали вне линейного времени. В некотором роде это согласуется с новейшими данными о существовании в Африке и Евразии обширных метапопуляций, из которых появились и мы, и неандертальцы: на протяжении тысячелетий картина менялась, как в калейдоскопе, по мере того как различные сообщества сливались или отделялись друг от друга.
Заострение внимания на принятых у коренных народов концепциях взаимосвязанности, единства и родственных отношений — это еще один способ ослабить доминирование западных представлений о неандертальцах. Восприятие реальности в буквальном смысле ограничено биологией: если бы ваши глаза воспринимали инфракрасное излучение, вы бы увидели, как светится ваше тело. Но на то, каким человек видит мир, влияют и другие вещи.
Охотники-собиратели замечают то, чего не замечают другие, — показательный пример тому выслеживание животных, — а некоторые народы разделяют зеленый цвет на множество оттенков, с трудом
