Такие статьи, необычные для русской интеллигенции, свидетельствовали о значительной перемене умонастроений. Но, конечно, между этим национализмом в области культуры и великорусским государственным национализмом Столыпина разница была велика.
Осенью 1909 г. Столыпин внес в Совет по делам местного хозяйства проект введения земства в девяти западных губерниях, причем в задание входило, чтобы эти земства имели русское большинство. Правительство в то же время поддерживало выдвинутый епископом Холмским Евлогием проект выделения русских частей Седлецкой и Люблинской губ. в особую Холмскую губернию.
Возникший вновь конфликт между русской властью и Финляндией по поводу вопросов общеимперского законодательства побудил Столыпина вернуться на путь, оставленный в 1905 г., и провести без согласия финского сейма законопроект о соотношении между Российской империей и Финляндией. К тому же циклу «националистических» мер принадлежал и проект ограничения немецкой колонизации в западных губерниях, где после 1905 г. значительно усилилась скупка помещичьих земель немцами-колонистами. Думское большинство, в общем, отнеслось сочувственно к этим мерам, тогда как оппозиция резко против них восставала.
Законопроект о Финляндии, внесенный в Думу 14 марта 1910 г., вызвал многочисленные протесты за границей: группы видных профессоров-юристов печатали «манифесты», доказывая неправомерность законодательства по финляндским делам без согласия сейма; свыше 400 французских депутатов и сенаторов прислали протест в Г. думу. Финский сейм отказался дать заключение по проекту, признав его противоречащим основным законам В. к. Финляндского.
П. А. Столыпин, защищая проект в Г.думе, признал юридическую спорность вопроса: «Масса материалов, документов, актов, касающихся отношений Финляндии к России, дает возможность защищать всякую теорию: достаточно для этого повыдергать из архивных груд нужные для этого материалы… Для этого не нужно особой недобросовестности. Достаточно некоторой предвзятости и предубежденности». Отстранив юридические соображения, премьер ссылался на государственные интересы России и утверждал, что отклонение проекта было бы сочтено в Финляндии признаком слабости: «Разрушьте, господа, этот опасный призрак, нечто худшее, чем вражда и ненависть, - презрение к нашей родине».
Думская оппозиция из протеста покинула зал, когда большинство высказалось за ускоренный порядок обсуждения; правые и националисты оказались в большинстве, и правительственный проект прошел полностью, хотя октябристы и собирались внести в него ряд смягчающих поправок.
В Г. совете, несмотря на возражения не только левых, но и нескольких правых, проект был принят огромным большинством; он стал законом 17 июня 1910г. По этому закону финский сейм сохранял только совещательный голос во всех существенных вопросах как общеимперского, так и внутреннего законодательства (о печати, о собраниях и союзах, о народном образовании, о полиции и т. д.). До издания новых законов в силе, однако, оставались старые, и фактически особых перемен в Финляндии не произошло. Но антирусские течения в этой области значительно усилились: финляндцы сочли, что русская власть - на этот раз с согласия русских народных представителей - нарушила вторично их исконные права.
П. А. Столыпин, сам долго проживавший в Западном крае (у него было имение в Ковенской губернии, с 1897 г. он был назначен ковенским губернатором и предводителем дворянства), с особым вниманием относился к вопросу о западном земстве. Он решил отложить его введение в тех губерниях, где русских элементов было слишком мало (Ковенской, Виленской, Гродненской), а в остальных шести170 ввести земское положение 1890 г. со значительными поправками. Так как почти все крупное землевладение было польским, ценз был вдвое понижен против общерусского; избиратели были разделены на две курии, польскую и русскую, причем русская везде избирала большее число гласных. Особые правила закрепляли преобладание русских в управах и в составе земских служащих.
В Г. думе этот проект подвергся ожесточенной критике слева за нарушение равенства национальностей. Столыпин горячо защищал свой проект. «Мы стремимся, - говорил он (7.V.1910 г.) оградить права русского экономически слабого большинства от польского экономически и культурно сильного меньшинства… Достойна ли русского правительства роль постороннего наблюдателя, стоящего на историческом ипподроме или в качестве беспристрастного судьи у призового столба и регистрирующего успехи той или иной народности? Цель проекта, - заключил премьер, - запечатлеть открыто и нелицемерно, что Западный край есть и будет край русский, навсегда, навеки!»
В этих же прениях Столыпин произнес свои известные слова (по адресу поляков, упрекавших его в мстительности): «в политике нет мести, но есть последствия».
Дума приняла проект со значительными поправками, смягчавшими его антипольский характер. Она уменьшила число представителей духовенства, отвергла требование, чтобы председатели управ и большинство служащих были русскими, но сохранила самый принцип национальных курий. При окончательном голосовании против проекта высказались как левые, так и правые; и даже националисты, устами еп. Евлогия, объявили, что только «с болью в сердце» голосуют за такой искаженный проект. Тем не менее проект был принят Думой большинством 165 против 139 голосов. Г. совет приступил к его обсуждению только через восемь месяцев.
В Саратовской губернии были большие нелады между церковными и гражданскими властями. Властный епископ Гермоген с амвона обличал губернатора, гр. С. С. Татищева, открыто критиковал политику правительства. Иеромонах Илиодор, еще молодой инок, обладавший редким демагогическим даром, собирал в Царицыне огромные толпы последователей и в еще более резкой форме нападал как на правительство, так и на частных лиц; называл министров «жидомасонами».
Гражданские власти добились, чтобы Синод перевел Илиодора в другую епархию. Но Илиодор с толпой в несколько тысяч человек заперся в монастыре, воздвигнутом руками его последователей, и отказывался повиноваться не только гражданской, но и церковной власти: «уморю себя голодом, если меня не оставят в Царицыне».
Государь не хотел применения силы против религиозно настроенной, хотя и непокорной толпы и отправил своего флигель-адъютанта в Царицын для переговоров. («Народ должен знать, - писал он Столыпину, - что Царю близки его горе и его радости»). Илиодора удалось уговорить подчиниться и уехать в монастырь в Тамбовской губернии.
Но государь, считая, что обер-прокурор Синода (С. М. Лукьянов) проявил во всем этом деле и слабость, и неумелость, решил заменить его бывшим помощником Победоносцева В. К. Саблером, который пользовался большим авторитетом в кругах высшего духовенства. Столыпин защищал Лукьянова. «За действия по отношению к Илиодору, - писал он государю (26.II.1911), - ответственен исключительно я. Если теперь вся видимость обстоятельств сложится, как будто С. М. Лукьянов отставлен за Илиодора, совесть меня будет мучить, что не отстоял. Для государственного человека нет большего греха и большего проступка, как малодушие».
Государь тем не менее назначил В. К. Саблера обер-прокурором Синода.
Государственный совет приступил к обсуждению вопроса о западном земстве 1 февраля 1911г. Сразу определилось, что основная группа центра и левые против главного пункта проекта - национальных курий. Но от центра отделилось его правое крыло, и правительство считало, что при поддержке правых большинство в пользу проекта обеспечено. Между тем и среди правых имелись противники проекта. Одни считали, что понижение ценза - нежелательный прецедент для остальных губерний; другие исходили из имперского принципа равенства и не считали возможным ограничивать в правах консервативное польское дворянство в пользу русской «полуинтеллигенции». Председатель фракции правых П. Н. Дурново прислал государю записку, развивавшую довод противников проекта.
По просьбе Столыпина государь передал фракции правых через председателя Г. совета, М.Г. Акимова, пожелание о том, чтобы правые в этом вопросе поддержали правительство. Это было многими воспринято как незаконное давление. Один из противников проекта, В. Ф. Трепов, добился аудиенции у государя, изложил свои соображения и спросил, следует ли понимать его слова, переданные через М. Г. Акимова, как прямой царский приказ. Государь ответил, что члены Г. совета могут, разумеется, «голосовать по совести». Эти слова государя были доложены В. Ф. Треповым во фракции правых накануне решающего голосования о национальных куриях в Г. совете, причем Столыпин об этом заране осведомлен не был.
4 марта, после кратких прений, Г. совет приступил к голосованию решающей статьи - и неожиданно для премьера она оказалась отвергнутой большинством 92 голосов против 68. Из правых 28 человек (П. Н. Дурново, В. Ф. Трепов, кн. А. А. Ширинский-Шихматов и др.) голосовали против правительства. В числе противников правительственного предложения был Н. П. Балашов - отец лидера думских националистов.
