Он говорил с достоинством, гордо, но просто, как само собой разумеющееся, что обязан принять участие в моей безумной авантюре и, возможно, сложить голову.
Я ощутил ком в горле, поднял его и обнял за плечи.
– Спасибо. Спасибо за верность, Харальд.
Его люди спрыгивали с коней, заводили под защиту деревьев. С великим удивлением я узнал в одном из всадников моего некроманта, который Логирд фон… как его, Темрунг.
Он соскочил с коня вполне профессионально, все в той же черной одежде, крупный, тяжелая нижняя челюсть с раздвоенным подбородком, толстые руки, прямой взгляд.
– Поможешь колдовством? – спросил я.
Он покачал головой:
– Если бы даже смог, ваши люди были бы против. Да и… не вел я поиски в этом деле. Но я, как уже говорил, из знатной семьи. Меня с детства учили владеть копьем, мечом и боевым топором.
Я развел руками:
– Ну, разве что так… Однако я не хотел бы, чтобы ученые принимали участие в воинских операциях. Умные головы дороже даже рыцарских.
Некромант поспешно поклонился:
– Простите, ваша милость… Вы так говорите, что мне… мне вдруг показалось, что вам мои занятия не кажутся… отвратительными.
Я сдвинул плечами:
– А что в них отвратительного? Работа как работа.
Удивление на его лице перешло в изумление:
– Но остальные… гм…
Я отмахнулся:
– Кто знает о прозекторах, тех некромантами не напугаешь.
Еще через пару часов начали прибывать мелкими группами воины, присылаемые Тюрингемом. С последней группой явился и сам, я переговорил, через полчаса он уже проскакал мимо замка на безопасном удалении, одетый в лохмотья, но обвешанный оружием, так обычно выглядят разбойники.
На вершине башни трое лучников, потом к ним присоединилось еще двое. Один натянул лук, недолго целился, я увидел мелькнувшую по небу темную черточку. Стрела вонзилась в землю шагах в двадцати от проскакавшего Тюрингема.
– Отлично, – сказал я с облегчением. – Будем считать, что это их лучший стрелок. Остальные даже не пытались.
– Или самый большой дурак, – буркнул Гунтер. Взглянул на меня: – Вы правы, ваша милость, это предел для простых луков.
– Значит, все наши лучники пусть не переходят ту черту! Композитные луки все-таки бьют дальше.
– Будет сделано, ваша милость.
– И никакой дурной храбрости, – предупредил я. – Именуемой безумной, необыкновенной. Даже священной. Я всего лишь хочу захватить это логово и навсегда ликвидировать угрозу терроризма для своих замков и его общечеловеков.
Зигфрид выпятил грудь и пробурчал:
– Как это… А благородные схватки? А зловещая песнь мечей и грохот железа по щитам? А щем от полученных ран?
– На турнире! – огрызнулся я. – А здесь мне нужна всего лишь победа. Я сейчас не рыцарь, а хозяйственник!
Гунтер поклонился, не сводя с меня пристального взгляда.
– Будет… сделано, ваша милость.
Я еще раз внимательно осмотрел замок. Впечатляет, но я видел, конечно же, замки и побольше. Могу перечислять до вечера, у меня был каталог с рыцарскими крепостями от самых первых, которые построил Вильгельм Завоеватель, до самых последних, возведенных уже в семнадцатом веке.
Так что замок Волка не слишком, не слишком. Думаю, что не устоял бы против катапульт, не то, что требушетов. Ужасающий Гунтера и Ульмана ров не так уж и широк, а стены нельзя назвать слишком высокими. Да и всего четыре угловых башни не позволяют держать в них много защитников.
– Пора, – сказал я.
Мы выехали из-за леса, веселые, беспечные, раскачивающиеся в седлах. Тюрингем, изображая вдрызг пьяного, едва не выпал из седла, его со смехом придерживали с обеих сторон.
Солнце, к счастью, светит нам в спину, до мельчайших деталей освещая замок, наши лица в тени, только блестят доспехи рыцарей, на которые с большой неохотой набросили плащи с цветами Волка Зигфрид, Алан и виконт де Теодерих.
Сердце стучит часто, играю ва-банк, неудача может стоить жизни всем моим людям, да и мне придется несладко. Копыта сухо стучат по земле, рыцари переговариваются веселыми голосами, но я уловил в лицах и движениях страшное напряжение. Одно дело мчаться с копьем наперевес на такого же противника, другое – ехать, не вынимая меча и не опуская забрала, приближаясь к зоне достигаемости стрел и арбалетов.
Гунтер предупредил:
– Ваша милость, лучники зашевелились!
– Пока далековато, – сказал я без особой уверенности. – Держите щиты так, чтобы хорошо видели гербы.
По его взгляду трое лучников начали подавать коней вперед, готовясь загородить меня, едва полетят стрелы. Я покосился по сторонам, оглянулся, у ребят моего отборного отряда в руках луки с наложенными стрелами.
Сердце стучало все чаще, мы уже чересчур близко, вот-вот с ворот рассмотрят наши лица, нужно начинать раньше, пока там не спохватились…
– Слава благородному сэру Уландру! – прокричал я громко.
Эти слова были сигналом к атаке, чему противились даже лучники, слишком уж въелось благородство, что в конце концов и погубит рыцарство.
Лучники разом выпустили тучу стрел, а затем еще и еще. Каждый заранее наметил себе цели, и сейчас, когда наверху никто не прячется за каменным барьером, почти каждая стрела нашла цель. Но даже сейчас уцелевшие на стене орали и вздымали кулаки, грозя нам гневом всемогущего лорда, а обстрел восприняли, как пьяную выходку.
Гунтер крякнул, во взгляде, брошенном на меня, я увидел виноватость, понял. Я выхватил молот, швырнул, он унесся, послышался глухой удар, на серых камнях воротной башни появилась отчетливая отметина. На воротах испуганно закричали, замахали руками.
Снова и снова свистели стрелы, наверху вскрикивали, падали, наконец начали прятаться. А из леса со всех ног к нам неслись кто на конях, кто пешком, добежав, торопливо натягивали луки.
Я швырял и швырял грохочущий молот, после пятого удара башня начала вздрагивать сильнее, от вмятины разбежалась паутина трещин. Гунтер предостерегающе закричал, я выронил молот, уже готовый к броску, ухватил лук, но справа и слева засвистели стрелы: лучники обрушили град стрел на высунувшихся стрелков. Ни один не попал, но отвлекли внимание, а моя стрела убрала еще одного.
– Ваша милость, – крикнули из отряда лучников, – не отвлекайтесь!.. Ломайте башню, вот-вот рухнет!
От нового броска башня содрогнулась, донесся треск разламываемых камней. Еще два страшных удара, молот рушит, как металлический шар в десяток тонн, которым строители ломают старые дома. Башня вздрагивала, на глазах ширилась, раздираемая трещинами, на зубчатой вершине уже ни человека, стрелки восторженно орут, я подошел ближе и швырнул в последний раз, сам чувствуя, что последний. Башня затрещала, начала оседать, огромные глыбы обрушились на землю, разламываясь от ударов один о другой, а так как башня на краю рва, то почти все обломки перегородили ров.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
