собственница, – протестует она, лопая мои засахаренные фрукты.
Мириам закатывает глаза, но так, чтобы богиня не видела, а я улыбаюсь.
– А теперь мы оставим тебя одну. Больше спи, и пусть Азраэль готовит для тебя здоровую пищу. Он ведь в этом хорош. Хотеться тебе может что угодно, но не все полезно для малыша, – наставляет меня она.
– Большое спасибо. – Как будто я сама этого не знаю.
После того как обе уходят, я остаюсь в постели и пялюсь в потолок, расписанный замысловатыми цветочными лозами. Ребенок. У меня будет ребенок, и я должна сообщить об этом Азраэлю.
Когда этой ночью он возвращается домой, на лбу у него видны глубокие складки от беспокойства.
Отложив книгу, которую до сих пор читала, похлопываю ладонью по его стороне кровати. Ангел выглядит усталым.
– Столько проблем?
Он стягивает футболку и расправляет крылья, как будто хочет потянуться. Не могу оторвать от него глаз.
– На этот раз даже двое убитых. Отец Данте ранен, – рассказывает он, снимая брюки. – Они с Саидой ходили по рынку, как вдруг два ангела напали на джинна, и он вмешался.
Крылья пропадают. Обнаженный, Азраэль идет к кровати и ныряет под одеяло.
– Он тяжело ранен?
Мы уже дважды побывали у Саиды и познакомились с отцом Данте. Он носит жену на руках, и оба так счастливы, что при взгляде на них у меня кружится голова. Вот бы у Азраэля оставалась на меня хоть половина того времени, что эти двое проводят вместе.
– Нет. – Он притягивает меня к своей груди. – Те, кто находился здесь, не понимают, сколько времени прошло для остальных. Для них все случилось только вчера, и эта ненависть не пропадет по щелчку.
Я глажу его теплую кожу и мечтаю хоть чем-то помочь, вот только не знаю чем именно. Чувствую себя абсолютно бесполезной. Еще никогда у меня не было вообще ни одного задания. Но об этом можно поговорить и в другой раз.
– Послезавтра мы отправим Анубиса и Исиду на седьмой уровень, – произносит ангел так поспешно, словно желает поскорее избавиться от этой новости. Оба после нападения содержатся под стражей в храме на острове.
– А Осириса? – осторожно осведомляюсь я.
– Его тоже. Он не окажет особого сопротивления. До сих пор поверить не могу, что на самом деле главным закулисным манипулятором оказалась Исида.
– Потому что она женщина? – уточняю язвительно. Азраэль лишь пожимает плечами, и я решаю не углубляться в тему. – Но ведь есть что-то еще.
Он делает глубокий вдох.
– Как тебе известно, старые аристои однажды приняли решение окончательно скрыть Атлантиду от людей, если она однажды вернется.
– Дурацкая идея, – бурчу я.
– Но многие ее поддерживают, а мы не хотим идти против воли атлантов.
– Какой резкий приступ демократии, – бормочу я.
– Тебе не нравится такой вариант? – Азраэль целует меня в лоб.
– Нет. Очень даже нравится. А в чем проблема?
– Ты правда хочешь обсуждать это в постели? – Одна его ладонь дразняще поглаживает меня по спине и останавливается на пояснице, а вторая ложится на талию.
– Тебя это беспокоит, так что да. Я хочу, чтобы ты делился со мной своими заботами и тревогами.
Ангел вздыхает, но потом в деталях описывает мне, какая из групп чего требует. Я понимаю обе стороны. Многие атланты боятся мира, который так сильно изменился. Другим страшно оказаться в заключении на острове. И по словам Азраэля, сторонников обоих вариантов поровну. Одни стремятся к безопасности, вторые – к свободе. Но какая потребность важнее? Я бы всегда выбрала свободу, но для своего ребенка желаю безопасности. Это решение будет необратимым, пускай я и не понимаю почему. Никто из нас не может заглянуть в будущее. Даже боги.
Этой ночью мы не занимаемся любовью, а когда я просыпаюсь, его уже нет. Зарывшись поглубже в подушки, я радуюсь, что Азраэль мне доверился, но я не сообщила ему про ребенка и не спросила, поговорил ли он с Нейт. На него давит вся эта ситуация, и мне не хочется предъявлять ему какие-то требования. Никто из нас не представлял, что возвращение окажется таким трудным, и меня это расстраивает.
Через час поднимаюсь и иду на кухню. Я решила научиться готовить. Когда стану матерью, придется кормить ребенка чем-то кроме вареных яиц, а я сомневаюсь, что справлюсь даже с ними. Впрочем, кухню может взять на себя Азраэль. Все равно он лучше в этих делах. Представляю, как ангел готовит детское пюре, и у меня на душе теплеет. Уверена, через какое-то время он уже не будет так занят. Вот только теперь нам тем более необходимо обсудить наши отношения в дальнейшем. Но сначала стоит определиться, где я хочу жить. Беременность меняет все. Я не могу просто уехать в Лондон, тем самым лишив Азраэля возможности видеть, как растет его ребенок. Я знала о решении аристоев, но до сих пор не понимала, что оно на самом деле означает. А может, просто не хотела понимать. Впрочем, если выберу жизнь здесь, то больше не смогу вернуться обратно. Мне придется попрощаться со всей своей семьей. Продолжать перемещаться между мирами хотят в основном более молодые атланты. Старшие считают, будто это слишком опасно. Они больше повидали и пережили, поэтому и опираются на свой опыт. Но я не позволю запереть ни саму себя, ни своего ребенка. К тому же я по-прежнему смертная. Кстати, а нефилимы были смертными? Опустившись на стул, я прошу себе кофе. Вместо этого магия дворца ставит передо мной травяной чай и тарелку с нарезанными фруктами.
– Спасибо, – бормочу я. Дожила. Теперь у нас с домом появился общий секрет.
Одна я остаюсь недолго, поскольку приходит Кимми. Она вся светится.
– Доброе утро. Капучино, пожалуйста, и два шоколадных круассана.
Естественно, ее желание исполняется.
– Почему ты так сияешь? – Помешивая свой чай, я надеюсь, что в нем есть хотя бы сахар. Залившись румянцем, кузина кусает круассан. – Кимми?
– Я… мы… – она прочищает горло. – Мы с Гором…
– Ты с ним переспала, – сухо договариваю я.
Она так энергично кивает, что из хвостика выбивается сразу несколько прядей.
– Я правда пыталась устоять, но потом…
Ее лицо принимает мечтательное выражение. Очевидно, Гор прекрасно справился со своей задачей. Неудивительно, учитывая его богатый опыт. И тем не менее я переживаю за Кимми. Мы, смертные, любим бессмертных мужчин. Надеюсь, она была осторожнее меня.
– Вы говорили о том, как все будет дальше? – осторожно интересуюсь я.
– Нет. Не хочу слишком сильно на него давить. Ты же знаешь, какой он.
Взбалмошный и непостоянный. Но это мнение
