на кровати с обеих от меня сторон, почти касаясь бёдер, и вовсе растаяла. Он был так близко и смотрел так ласково, что я не смогла возразить ни слова. Шум, появившийся в ушах, неожиданно перебил все мысли, и я так и не вспомнила всех колкостей, что собиралась сказать.
Лишь кивнула утвердительно, давая ему понять, что я готова выслушать.
— Мари, — заговорил Дав, как с малым ребёнком. — Вспомни, кто сейчас находится в моём доме.
Немного удивилась столь странному вопросу, но как прилежная ученица, принялась отвечать.
— Твои родители, — выдала я, следя за его реакцией, всё ещё не понимая, что он от меня хочет, — жена, её брат…
— Её брат! — подхватил герцог, делая паузу и глядя на меня в ожидании отгадки.
— Ты хочешь сказать, что… — начала я, уже догадываясь, на что Его Сиятельство намекает. Но не спешила произнести вслух, потому как, если мои предположения верны, то мне должно быть очень стыдно за сегодняшнее поведение.
— Правильно! — как будто услышав то, что ожидал, подтвердил Давей. — То, что ты видела, было своеобразным спектаклем для одного зрителя. Я играл примерного мужа перед шурином.
— Зачем? — спросила немного обиженно. К чему изображать то, чего нет на самом деле, тем более перед родственником, который вскорости всё равно узнает правду, раз герцог намерен развестись.
Конечно, если Давей мне не лжёт.
— Не хочется тебя во всё это втягивать, — продолжал Его Сиятельство. — Но, видно, у меня нет иного выхода. Мой шурин, эрцгерцог Уэйт, является шпионом Его Высочества, принца Фредерика. И ровно через день, бегает к тому с докладом обо всём, что происходит в моём доме в мельчайших подробностях. Стоило ему только появиться у меня на пороге, как я уже знал цель его визита. Самым правильным было бы выставить лорда вон, но, увы, у меня пока связаны руки, вот и приходится ломать комедию.
Я сидела молча, переваривая информацию и пытаясь разобраться, может ли это всё быть правдой. Как просто всё объяснилось… Верить хотелось с первых же слов, но я не могла себе позволить этого. Внутри всё сжималось в тугой узел от противоречивых желаний. Отбросить бы всё и кинуться в его объятья, и забыть, как кошмарный сон прошедшие месяцы. Но червячок сомнения будто удерживал мои руки, которые я сложила, как воспитанница пансиона, боясь пошевелиться, глядя исключительно на свои ладони.
— А Гвен? — переспросила я тихо, нервно передёрнув плечами.
— Что Гвен? — не понял моего вопроса герцог.
— Она согласна играть в этом спектакле? — я оторвала взгляд от своих рук и посмотрела в глаза Давею.
Почему-то это волновало меня в первую очередь. Неужели она пошла против своей семьи, лишь бы помочь Его Сиятельству? Как-то это не вяжется. И судя по тому, что она шла к герцогу в спальню, девушка, явно против планов герцога.
Дав тяжело вздохнул, и мне сделалось нехорошо, от предположения, что он, наверное, сочувствует ей. Оказывается, я жутко ревнивая.
— У Гвен нет другого выхода, как подыгрывать мне, иначе я просто запру леди в монастыре, — печально пояснил герцог и неожиданно-таки обнял меня, положив голову мне на колени.
Отчего сразу стало невыносимо жарко, словно меня в печь посадили.
— Я так соскучился, — выдохнул он, вызвав новую волну мурашек по телу и легкий туман в голове.
— Прости! — выдавила я из себя несчастно. Просить прощения гораздо сложнее, чем наносить обиду.
Он поднял на меня смеющийся взгляд и погладил челюсть.
— Да, хороший у тебя удар левой! — заметил, ухмыльнувшись.
— А правой? — спросила, робко улыбаясь, ещё не веря в то, что так просто прощена.
Давей рассмеялся и так стало легко на сердце, как будто камень свалился.
— Наверное, я заслужил это, — проговорил, ласково глядя в глаза. — Ты прости меня за всю боль, что причинил. И за то, что тебе пришлось пережить сегодня.
— Ну, я же сама в твой дом пробралась, — заметила смущённо.
— Да! Старушка в твоём исполнении великолепна! — выдал он с восторгом в голосе. — Ни за что бы не догадался! Я даже и заподозрить не мог!
Потом поднялся, выпустив меня из объятий, и прошёл к столу.
— Что ты со мной делаешь, Мари? Теперь в каждой невысокой женщине, мальчишке, старушке или старике, я буду выискивать тебя.
— Почему же невысокой, я могу и туфли на огромных каблуках надеть, — надула губы, возмущённая несправедливостью.
Он опять расхохотался так заразительно, что я невольно подхватила.
— Выпьем вина? — предложил с лукавым взглядом, уже наливая его в стоявший на столе одинокий бокал. — Чтобы снять стресс?
И в его взгляде внезапно промелькнула боль, которую он постарался сразу же скрыть за шальной улыбкой, но я вдруг поняла, что он сейчас боится сделать лишнее движение, сказать лишнее слово, чтобы не спугнуть меня. Такая нежность залила сердце, что защипало в глазах. Пришлось проморгаться, чтобы он не заметил, как я растрогана.
Воодушевлённая этим открытием, подхватила его игривое предложение.
— Пить вино в вашей спальне? — задала коварный вопрос, бросая на него томные взгляды. — Ваше Сиятельство, Вы что-то задумали?
И вновь комок подступил к горлу, когда заметила, что он от моих слов расслабился, а его лицо расплылось в многообещающей улыбке. До чего я человека довела. Ведёт себя со мной словно я ваза из дорогущего горного хрусталя, что от лёгкого сквозняка может упасть и рассыпаться на тысячи мелких осколков.
Герцог подошёл ко мне, подал бокал с напитком и вновь присел напротив.
— Задумал! — ответил хрипло с надеждой глядя мне в глаза.
В этот момент с меня словно груз свалился. Вся тяжесть этих дней растаяла, уступая место, чему-то сияющему и светлому. Какая глупость все эти мои принципы, когда вот сейчас можно быть счастливой с любимым человеком. Собралась было сказать что-то очень важное, но неожиданно проснулся тот самый червячок сомнения.
— Вы обещали, что я не стану вашей любовницей? — спросила с замиранием сердца, боясь, что сама, собственными руками, разрушу сейчас то хрупкое, что между нами появилось.
— Не станешь, — твёрдо ответил он. — Ты всегда будешь моей любимой женщиной.
И я поверила, было в его голосе столько нежности и тепла, и ещё чего-то необъяснимого. Того самого, что заставляет нас верить и любить, и знать, что этот мужчина никогда не предаст, несмотря ни на что, будет рядом, и всегда защитит.
Отпила вина, и оно показалось таким невероятно сладким и пьянящим, словно обещание, что лучшего я в своей жизни ещё не пробовала и всё ещё впереди. Передала ему бокал и Давей допил содержимое, резко поставив бокал на пол.
— Не отпустишь? — спросила, еле сдерживая желание
