Лахузен. В 1930 году я попал в австрийскую военную школу, которая соответствовала военной академии в Германии, то есть получил образование офицера генерального штаба.
Эймен. Сколько времени продолжался этот период военного образования?
Лахузен. Это обучение длилось три года.
Эймен. В 1933 году в какой части вы служили?
Лахузен. В 1933 году я служил во 2-й австрийской дивизии, это была венская дивизия.
Эймен. Какого рода работу вы выполняли там?
Лахузен. Я был назначен офицером разведки (т. е. военной секретной службы Австрии. - Ю.М.). Меня подготавливали к этой службе еще во время обучения, и я был предназначен для нее.
Эймен. Вы затем получали повышение?
Лахузен. Далее я также получал нормальное продвижение, установленное в рамках австрийской армии. И примерно в 1933 году я стал майором, а затем, в 1935 году или в начале 1936 года, был переведен в генеральный штаб, а в июне или, во всяком случае, летом 1936 года я стал подполковником австрийского генерального штаба.
Эймен. Скажите, в это время вы служили в отделе разведки, в это или примерно в это время?
Лахузен. Я попал в австрийскую службу информации. Это фактически соответствует понятию "абвер" в германских вооруженных силах. Я должен добавить, что этот "отдел информации" был организован в Австрии только в это время, то есть в 1935 году; ранее такого учреждения не существовало. Поэтому, поскольку имелось в виду вновь создать в пределах австрийской армии службу военной информации, прекратившую свое существование после краха австро-венгерской монархии в 1918 году, мне было предложено пройти соответствующее обучение и начать организовывать зарождавшийся в то время "отдел информации".
Эймен. После того как вы начали работать в отделе разведки, чем вы, собственно, занимались главным образом?
Лахузен. Моим непосредственным начальником в то время был полковник генерального штаба Беме. Начальником отдела, которому я подчинялся, начальником отдела информации, то есть человеком, от которого я получал указания и приказы, был в конечном счете начальник австрийского генерального штаба.
Эймен. ...Скажите, пожалуйста, трибуналу, в чем заключалась ваша основная деятельность после того, как вы были направлены на работу в разведку. [...]
Лахузен. После аншлюса я автоматически был передан в Верховное командование германских вооруженных сил и имел те же функции в германском абвере, начальником которого был тогда Канарис.
Эймен. Какое положение занимал адмирал Канарис?
Лахузен. Канарис был тогда начальником германской заграничной разведки. [...]
Эймен. И каковы были ваши обязанности?
Лахузен. Прежде всего я автоматически был переведен в отдел контрразведки № 1 (абвер I. - Пер.). Это тот отдел, задачей которого было получение информации, или, как это еще иначе называлось, секретная информационная служба. Я работал тогда под руководством тогдашнего начальника отдела полковника генерального штаба Пикенброка, которого я, как и Канариса, знал еще по работе в Австрии.
Эймен. Адмирал Канарис был вашим непосредственным начальником?
Лахузен. Адмирал Канарис был моим непосредственным начальником.
Эймен. Время от времени вы действовали как его личный представитель?
Лахузен. Да, во всех тех случаях, когда его непосредственный заместитель (это был полковник Пикенброк) отсутствовал, или в тех случаях, когда Канарис по какой-либо причине считал необходимым послать меня в качестве своего заместителя.
Эймен. И в этой должности личного представителя Канариса имели ли вы какой-нибудь контакт с подсудимым Кейтелем?
Лахузен. Да. [...]
Эймен. Скажите, вы иногда посещали совещания, на которых присутствовал Гитлер?
Лахузен. Да, я участвовал на нескольких (очень немногих) заседаниях или совещаниях, на которых присутствовал и председательствовал Гитлер".
Поскольку генерал-майор Лахузен в ходе допроса его как свидетеля неоднократно пытался переложить свою вину за преступления против мира и за военные преступления на вышестоящее ОКВ или на министерство иностранных дел, он на следующий день был подвергнут перекрестному допросу доктором юриспруденции Отто Нельте - защитником начальника ОКВ генерал-фельдмаршала, главного военного преступника Вильгельма Кейтеля, и доктором юриспруденции Фрицем Заутером - защитником (до 5 января 1946 года) имперского министра иностранных дел, главного военного преступника Иоахима Риббентропа. При этом всплыли некоторые детали, заслуживающие чрезвычайного внимания. Последуем за протоколом.
Нельте. С какого времени вы знали господ Канариса и Пикенброка?
Лахузен. Канариса и Пикенброка я знал с 1937 года по моей прежней деятельности в разведывательном отделе австрийской армии.
Нельте. Существовали ли тогда между абвером, который в свое время возглавлялся адмиралом Канарисом, и вами какие-либо отношения военного характера?
Лахузен. Не только между австрийским разведывательным отделом, но и между австрийской федеральной армией и германским вермахтом существовал вполне легальный чисто военный обмен разведывательными данными, легальный в том смысле, что обмен этот и сотрудничество это в области военной разведывательной службы происходили с ведома австрийских властей. Если четко сформулировать, это было чисто военное сотрудничество, которое распространялось на обмен материалами о граничащих с Австрией странах (т. е. Чехословакии, Венгрии, Югославии, Италии и Швейцарии. - Ю.М.).
Нельте. Могу ли я спросить, носил ли этот контакт между Канарисом и вами также и личный характер? Я весьма хотел бы установить, какую позицию занимала австрийская армия в отношении идеи аншлюса (т. е. в отношении враждебных Австрии стремлений поглощения ее гитлеровской Германией. Ю.М.).
Лахузен. Сначала о личном контакте. Этот личный контакт имел место однажды - это был первый раз, когда я, тогда австрийский офицер, увидел Канариса, и произошло это в служебном помещении федерального министерства обороны, где Канарис находился у тогдашнего начальника австрийского генерального штаба.
Председатель. Прошу вас повторить вопрос.
Нельте. Я спросил господина свидетеля, в какой мере личный контакт между господами из германского генерального штаба, соответственно - между абвером и господами из разведывательного отдела, а также соответственно между австрийским генеральным штабом, в личных связях касался идеи аншлюса.
Лахузен. Сначала никакого личного контакта не было, в том смысле, как это изложено здесь. Контакт, как он действительно установился (чему есть свидетели, причем свидетели, находящиеся в этом зале; фон Папен должен быть ориентирован в сути этого дела), имел место в один-единственный день, когда я даже ни разу не мог говорить с Канарисом один на один, а лишь в присутствии моих начальников. В данном случае обсуждались вопросы ашлюса или политические вопросы, затрагивавшие внутриавстрийские проблемы. Но не мною и не Канарисом, сознательно само собою разумеется.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
