Р-Р-Р-Р-О-К — тяжко вздохнула Мория.
— Скорей! — властно скомандовал Гэндальф. — Все на лестницу! Не то будет поздно!
Арагорн подхватил упавшего Фродо и бросился к лестнице, гоня перед собой Мерри и Пина. Следом выскочили остальные Хранители. Последним выбрался на лестницу Леголас, таща за собой упирающегося Гимли: гном, вопреки опасности, застыл у могилы Балина со склонённой головой. Боромир что есть силы потянул дверь за кольцо, и она медленно, со скрипом закрылась, но, хотя парное к дверному кольцо на косяке уцелело, запереть дверь было нечем.
— Я не ранен, — выдохнул Фродо. — Могу идти. Спусти меня!
От неожиданности Арагорн чуть не выронил хоббита из рук.
— Я думал, ты мёртв! — изумленно вскричал он.
— Нет ещё! — буркнул Гэндальф. — Но нам некогда удивляться. Все прочь отсюда! Спускайтесь! Подождите меня внизу пару минут, но если я вскоре не появлюсь — уходите! Быстро уходите по коридорам, ведущим направо и вниз.
— Мы не можем оставить тебя удерживать дверь в одиночку! — возразил Арагорн.
— Делай, как сказано! — прикрикнул Гэндальф. — Мечи здесь больше не помогут. Спускайся!
На лестнице не было оконных шахт, и они спускались в полной темноте. Кое-как добравшись до конца длинного лестничного марша, Хранители оглянулись, но ничего не увидели, только далеко вверху слабо поблескивал огонёк на вершине магического посоха. Похоже, маг всё ещё охранял закрытую дверь. Фродо с трудом перевел дыхание — ему было больно вздохнуть глубоко; он обессилено прислонился к Сэму, и тот обнял его за плечи. Хранители, не шевелясь, вглядывались в темноту. Фродо показалось, что эхо, отражаясь от покатого потолка лестничного марша, доносит до них голос Гэндальфа. Что именно бормотал маг, он не разобрал. Стены дрожали, а глубинный гром так и продолжал отбивать редко и размеренно: Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К.
Внезапно вершина лестницы озарилась ослепительно-белой вспышкой. Что-то глухо зарокотало и тяжело ухнуло. Оглушительно громыхнуло: Р-Р-Р-Р-О-К — и всё стихло. По лестнице кубарем скатился Гэндальф и растянулся на полу посреди Отряда.
— Уф, кажется, пронесло! — сказал он, тяжело поднимаясь на ноги. — Я сделал всё, что мог, но мне повстречался равный по силам противник, который чуть меня не прикончил. Нечего тут торчать! Идёмте! Пока вам придётся обойтись без света: у меня нет сил. Давайте, шевелитесь! Гимли, где ты? Пойдешь со мной впереди. Авы все не отставайте ни на шаг!
Ничего не поняв из объяснений Гэндальфа — а расспрашивать его никто не решился, — Хранители послушно двинулись за ним. Р-Р-Р-Р-О-К, Р-Р-Р-Р-О-К — снова загремело вдали. Громыхание казалось теперь приглушённым, однако оно доносилось не снизу, а как бы кралось вслед за беглецами. Никаких иных признаков преследования: торопливого топота, громких воплей или резких команд — путники не слышали. Гэндальф шагал, никуда не сворачивая, хотя им встречались поперечные галереи: коридор, по которому они сейчас шли, вёл в нужную ему сторону. Порой им попадались крутые лестницы, каждая ступеней в пятьдесят, а то и больше, позволявшие спуститься на очередной уровень. Сейчас это была главная опасность, потому что они не могли разглядеть очередного пролёта, пока он не открывался прямо под ногами, и маг, чтобы не свалиться вниз, нащупывал дорогу посохом, как слепой, — зажечь на нём огонёк он всё ещё не мог.
За час они одолели чуть больше мили и несколько раз спускались по лестницам. Погони все ещё не было слышно, и с каждым шагом в них крепла надежда на спасение. После седьмой, самой длинной лестницы, Гэндальф устало остановился.
— Становится жарко! — тяжело дыша, сказал он. — Мы должны были выйти наконец на Первый ярус. Он на уровне ворот. Пора сворачивать налево, к востоку. Надеюсь, теперь уже недалеко. Я очень устал. Мне нужен отдых. Иначе я просто не дотащусь до Ворот.
Гимли подставил ему плечо, и маг тяжело опустился на ступеньку.
— Что случилось там, у двери? — спросил его Гимли. — Ты встретил того, который тут грохочет?
— Не знаю, — ответил Гэндальф. — Я внезапно очутился перед чем-то таким, с чем мне ещё не доводилось сталкиваться. Мне не оставалось ничего другого, как запереть дверь заклинанием. Я знаю много запирающих наговоров, да чтобы правильно наложить их, требуется время, и дверь не становится от этого прочнее: открыть её нельзя, а выломать — можно.
За дверью раздавались голоса орков, и я ждал, что они её вот-вот выломают. Что они говорили, я не разобрал: их отвратительный язык очень труден для понимания. Я уловил только слово гхаш, что значит огонь. А потом в комнате появилось нечто — я ощутил это через дверь — нечто такое, чего испугались сами орки и тут же замолчали. Это нечто взялось за кольцо, и тут почуяло меня и мои чары.
Кто или что это было, я понять не сумел, но мне ещё никогда не приходилось так туго. Контрзаклинание было ужасным. Оно едва не сломило меня. Дверь мгновенно вышла из-под моего контроля и начала отворяться! Мне пришлось произнести Запретительное Заклятье, но дверь под напором противоборствующих сил разлетелась вдребезги. В комнате клубилось что-то тёмное, словно облако, и меня — к счастью! — отшвырнуло вниз, а стены комнаты, надо полагать, вместе с потолком, с грохотом рухнули.
Боюсь, что могила Балина засыпана навсегда. Надеюсь, что моего противника тоже завалило, хотя уверенности у меня нет. Но, по крайней мере, проход за нами блокирован наглухо. Ох, и вымотал меня этот поединок! Впрочем, мне уже лучше… Да, так что же с тобой, Фродо? Я, признаться, ушам своим не поверил, когда ты вдруг заговорил. В жизни ещё не чувствовал большего облегчения. Я ведь боялся, что в руках у Арагорна поразительно храбрый, но мёртвый хоббит.
— Со мной-то? Да ничего, — отозвался Фродо. — Я жив и, по-моему, невредим. Наверное, синяк остался, потому что больно, но это ещё не самое скверное.
— Что ж, — заметил Арагорн. — Могу только сказать, что хоббиты сделаны из столь твердого материала, что равного ему мне встречать просто не доводилось. Знай я это прежде, вёл бы себя в пригорянском трактире повежливее! Этот удар проткнул бы насквозь и дикого кабана!
— Ну, рад сообщить, что меня он проткнуть не сумел, — проговорил Фродо, потирая грудь. — Правда, мне почудилось, что я оказался между молотом и наковальней.
Больше хоббит ничего не сказал: ему и в самом деле было трудно дышать.
— Ты прямо как Бильбо, — сказал Гэндальф. — Как я сказал ему когда-то, ты не так прост, как кажется на первый взгляд.
Фродо так и не смог решить, был ли в этом замечании мага скрытый смысл, или нет.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
