Дорогой мой, дорогой Бут!
Я наконец-то обрела голос. Мне кажется, я прожила полвека, не умея говорить. Вся моя жизнь сводилась к тому, чтобы сократить масштабы ущерба, попытаться запомнить только хорошее и забыть то, что рухнуло. Как будто я молча каялась за все свои грехи. Но теперь… А что теперь? Я столько наговорила бедной Элли Хоуорт, что она сидела и в изумлении смотрела на меня. Клянусь, она думала: боже, неужели у этой женщины нет чувства собственного достоинства? Почему она все время болтает, как четырнадцатилетний подросток? Я очень хочу поговорить с тобой, Энтони. Я хочу говорить с тобой, пока мы не охрипнем и не потеряем голос. За сорок лет накопилось столько всего, о чем мне надо тебе рассказать.
Почему ты говоришь, что «не знаешь»? Наверняка не из страха. Я не могу разочароваться в тебе. После всего, что между нами было, я не могу испытать ничего, кроме всепоглощающей радости просто оттого, что смогу вновь увидеть тебя. Я и сама уже не юная блондинка, а седая дама. Мое лицо испещрено глубокими, четкими морщинами. У меня то и дело что-нибудь болит, я пью кучу витаминов, и мои внуки не верят, что когда-то я была молодой.
Мы состарились, Энтони, это правда. У нас в запасе нет еще сорока лет, но если ты все еще хочешь этого, если ты готов позволить мне войти в твою жизнь и разрушить образ девушки, которую ты знал когда-то, то знай — это желание взаимно.
ДженниферДженнифер Стерлинг стоит посреди комнаты в халате и со сбившимися в сторону волосами.
— Вы только посмотрите! — в отчаянии восклицает она. — Ужас какой! Кошмар! Мне не спалось, заснула только часов в пять, не услышала будильник и опоздала в парикмахерскую.
Элли не сводит с нее глаз: она никогда не видела Дженнифер такой встревоженной. Без косметики ее кожа кажется нежной, как у ребенка, а лицо — беззащитным.
— Вы… вы прекрасно выглядите.
— Знаете, я вчера позвонила дочке и кое-что рассказала ей. Не все, конечно. Сказала, что собираюсь встретиться с мужчиной, которого когда-то любила и не видела с юности. Я очень сильно наврала, да?
— Вовсе нет.
— И знаете, что она мне прислала по почте сегодня утром? Вот! — заявляет она, протягивает Элли распечатку: копию статьи из какой-то американской газеты про пару, которая воссоединилась после пятидесяти лет разлуки и решила пожениться. — Ну и что же мне делать? Нет, ну вы видели что-нибудь подобное? — нервно закашлявшись, спрашивает она.
— Во сколько вы с ним встречаетесь?
— В двенадцать. Я не успею. Надо все отменить.
— Идите одеваться, — говорит Элли, ставя чайник. — У нас еще сорок минут, я вас подвезу.
— Это все так глупо, да? Старая бабушка, а ведет себя как девчонка на первом свидании.
— Да нет же, — уговаривает ее Элли. Она впервые видит Дженнифер Стерлинг не в образе самой собранной женщины во всей вселенной.
— Пока мы просто переписывались, все было нормально, — не слушая ее, продолжает Дженнифер, — я могла быть собой. Могла быть тем человеком, которого он помнит. Я казалась такой спокойной и уверенной… А теперь? Все эти годы меня утешала лишь одна мысль: где-то есть мужчина, который любит меня и видит во мне все самое лучшее. Даже в нашу последнюю встречу, которая так ужасно закончилась, я знала, что он мечтал обо мне больше всего на свете. А вдруг он увидит меня и разочаруется? Это будет еще хуже, чем если бы мы никогда больше не встретились. Еще хуже.
— Покажите мне письмо, — просит Элли.
— Не могу. Может, я лучше просто не пойду?
— Письмо, Дженнифер.
Дженнифер достает из ящика письмо, секунду вертит его в руках, а потом отдает Элли.
Моя дражайшая Дженнифер!
Неужели старики тоже плачут? Уже в который раз я перечитываю твое письмо и пытаюсь поверить в то, что судьба преподнесла мне столь неожиданный подарок. Такого просто не может быть! Я научился быть благодарным за самые простые вещи: за моего сына, его детей, хорошую, пусть и спокойную, жизнь. За то, что смог выжить, — о да, за это в особенности.
И тут появляешься ты. Твои слова, твои чувства про будили во мне алчность. Неужели нам может полагаться так много счастья? Хватит ли у меня смелости встретиться с тобой? Судьба не прощает ошибок, и мне отчасти до сих пор не верится, что мы сможем встретиться. Мне кажется, что я вдруг заболею, меня собьет автобус, проглотит чудовище, которое ни с того ни с сего объявится в водах Темзы (так и представляю себе газетные заголовки).
Последние две ночи во сне у меня в ушах звучат твои слова. Я слышу твой голос и готов петь от счастья. Вспоминаю то, о чем давно забыл. Улыбаюсь в самые неподходящие моменты, пугаю родственников, которые подумывают, не впал ли их дедушка в маразм.
Девушка, с которой я виделся в последний раз, была такой несчастной. Но теперь я знаю, что ты выбрала другую жизнь — и это переворачивает мои представления о мире. Похоже, что этот мир не такое уж плохое место, раз он позаботился о тебе и твоей дочери. Ты не представляешь себе, какую радость мне это доставляет. Опосредованно… Больше писать не могу и с трепетом предлагаю: Парк почтальонов, четверг, полдень.
Твой
Бут— Знаете что? — спрашивает Элли, тайком вытирая слезы. — Думаю, вам не о чем волноваться.
Энтони О’Хара сидит на скамейке в парке, где не был уже сорок четыре года, и держит в руках газету, которую совершенно не собирается читать. С некоторым удивлением он понимает, что может вспомнить, что написано на каждой мемориальной доске.
МЭРИ РОДЖЕРС, СТЮАРДЕССА «СТЕЛЛЫ»,
ПОЖЕРТВОВАЛА СОБОЙ,
ОТДАВ СВОЙ СПАСАТЕЛЬНЫЙ ПОЯС
И ДОБРОВОЛЬНО ПОЙДЯ КО ДНУ ВМЕСТЕ С КОРАБЛЕМ.
УИЛЬЯМ ДРЕЙК, ЛИШИЛСЯ ЖИЗНИ ПРИ ПОПЫТКЕ
СПАСТИ ЖЕНЩИНУ ОТ СЕРЬЕЗНОГО НЕСЧАСТНОГО
СЛУЧАЯ В ГАЙД-ПАРКЕ — ЛОШАДИ ПОНЕСЛИ,
ОСЬ ЭКИПАЖА БЫЛА СЛОМАНА.
ДЖОЗЕФ ЭНДРЮ ФОРД, СПАС ШЕСТЬ ЧЕЛОВЕК
ПРИ ПОЖАРЕ В «ГРЕЙВЗ-ИНН», НО СГОРЕЛ,
СОВЕРШАЯ СВОЙ ПОСЛЕДНИЙ ПОДВИГ.
Он сидит здесь с одиннадцати сорока, а сейчас уже семь минут первого.
Энтони подносит часы к уху и слегка трясет рукой. В глубине души он и не верил, что это произойдет. Это просто невозможно. Проведя достаточно времени в архиве газеты, он узнал, что все истории постоянно повторяются: войны, голод, финансовые кризисы, разбитые сердца, разведенные пары, смерть, горе… Счастливый конец встречается крайне редко. «Все, что у меня есть, — просто счастливая случайность», — твердо говорит он себе, глядя на медленно ползущую минутную стрелку.
