стороны чумного здания справа, заставил Флэя поёжиться. Заносчивый криомант накаркал. Дезертир оставался начеку и заметил сиюминутно, как слепящий солнечный свет стал тускнеть, покидая улицу.
Это одинокое предательское облачко затмило небесное светило, погрузив прибрежную часть Города в лёгкий полумрак. Для упырей — в самый раз.
Гули возликовали голодным рёвом, который доносился со всех сторон. Они будто бы предупреждали всех, кто не успел спрятаться: бежать больше некуда.
Луиджи и Габи забыли о выяснении отношений, как только услышали приближение кровожадных тварей. Маг мороза на прощание плюнул пиромантке в лицо, как надругался над её мнением, братом и ей самой давеча.
Но было поздно воздух сотрясать.
Заражённые покидали здания синхронно. Чумные ноги плюхались в грязные лужи. Поднимали оглушающий всплеск. Десятки упырей бросились к отступникам, беря в тиски. Впредь магам было податься некуда.
Сердце ренегата замерло. Кровь застыла в жилах. Он стиснул зубы, по привычке потянулся к поясу, чтобы стянуть хотя бы кинжал. Но увы, Чезаре Стокко лишил его всякого средства самообороны. Глаза остекленели, им правил саспенс. Ведь упыри могли добраться и до него. И некому было молиться, чтоб солнце скорее выглянуло обратно.
Тем временем заражённые волнами сомкнули с двух сторон группу незадачливых мажков. Габи с Луиджи метали снопы пламени, ледяные копья. Но едва ли это могло остановить упырей. Поражённые магией стихий, лишь немногие падали, обугленные и заледенелые. И хотя толпа людоедов слегка поредела, сопротивление лишь разозлило её.
Остальные волшебники просто вопили. Как-либо помочь друзьям-элементалистам они оказались не в состоянии. Или Ветвь им досталась не боевая, или эфир иссяк. Всё одно.
Словно стадо, топтались туда-сюда, пока их не сцапали. Так или иначе, участь всех восьмерых была уже предрешена.
Каннибалы рвали бедолаг на части, покуда позволяла облачная тень. Душераздирающие крики волшебников слышала вся округа. Отступая в никуда, Луиджи ненароком толкнул Габи. Та только метнула сноп огня в упыря. Просто потеряла равновесие и рухнула в грязь.
Лидера моментально подхватила толпа. Растаскивала в разные стороны, будто кони при четвертовании. Он кричал даже громче и дольше, чем безучастные товарищи, уже поглощённые роем чумных мертвецов.
Замолчал маг Мороза только тогда, когда голову отделили от тела. Гуль, которому она досталась, победоносно занёс её над собой. Умывался кровью, будто под душем.
Оставленные после него статуи лопнули. Разлетелись на мелкие осколки молочно-белого льда. Дезертир еле успел прикрыть глаза рукой. Потом убрал её и подхватил один из осколков, больше всего походивший на нож. Ещё холодный. Чуть ли не кожа прилипала к нему. От тепла ладони степенно таял.
Внезапно он почувствовал чей-то взгляд на своей коже. Ренегат глянул вправо и увидел Габи, лежавшую рядом плашмя.
Совсем ещё молоденькая, черноволосая и кареглазая. Пиромантка не то рыдала, не то верещала. Уличные нечистоты липли к её волосам, путались в шевелюре, садились на щёку, что упёрлась в выпирающий булыжник мостовой и кровоточила.
Гули в спешке, довольно бубня себе под нос небылицы, ломали её на части. Тянули из стороны в сторону ноги подвое, пока те не вырывало из коленных суставов. С руками приключилось точно также.
Каждый раз девушка дёргалась. Голос её замирал на мгновение, прежде чем вновь повыситься до резкого вопля. Альдред в ужасе глядел на неё. Он не помнил, был ли ещё хоть раз, когда видел так близко убийство выживших гулями.
Ни с того, ни с сего сердце предателя бешено заколотилось. Кровь застучала в висках. Ему хотелось просто сквозь землю провалиться, лишь бы не повторить судьбу отступников. Солнце всё никак не выглядывало, и такая развязка казалась всё реальнее.
Заворожённый, Флэй не спускал с гибнувшей волшебницы глаз. До тех пор, пока один из людоедов не выкорчевал наконец её голову голыми руками.
Времени у заражённых оставалось немного. Поэтому разорванное туловище последние утащили во мрак ростовщической конторы с собой. За ними тянулся кровавый след. Предатель так и не успел осмыслить увиденное: запоздалый к столу упырь нащупал его сапог и потянул на себя.
Беглец брыкнулся, переворачиваясь на спину. Сжал вопреки холоду в ладони таявший кусок льда. Рискуя собственной жизнью, Альдред подпустил гуля поближе. Он подтягивал морду к его шее, цепляясь за плащ.
И когда заражённый только-только раскрыл пасть, Флэй вогнал ему кусок ледяной плоти под челюсть. Людоед стал захлёбываться собственной кровью, кашлять и чихать. Он застыл на месте, как вдруг рухнул рядом с добычей, обмякнув.
Овчинка стоила выделки. Рефлексы сделали своё дело.
Между тем орда каннибалов убралась восвояси, раз солнце вновь выглянуло из-за облака. Да только на сей раз его живительный свет был омрачён зверским убийством целой группы людей. Напоминанием о них остались лужицы багровой крови на дороге.
Будто бы художник выплеснул так свою ярость. Небрежно обрызгал краской холст, уродский пейзаж на котором не удовлетворил его дотошный гений.
По крайней мере, теперь понятно, почему число погибших в Городе разрасталось в настоящей геометрической прогрессии. Дело минуты-полторы — и уже под десять человек отправилось на тот свет.
— Это было близко, — цедил сквозь зубы Флэй. Вцепился в опорную балку и со всей дури пнул упыря. — Чтоб тебя!..
Он пинал ещё и ещё, пока труп не вывалился на мостовую под палящие лучи солнца. Чумная плоть стала закипать почти мгновенно. Следом выбрался уже сам Альдред. Взгляд его был потерян. Флэй тяжело вздохнул. Побрёл, куда шёл. А когда оправился, снова пустился в бег.
Весь сыр-бор учинила летающая зверушка Ламбезиса. Ренегат понимал: тьма над Западным Аштумом сгущается. Каких бы ужасающих созданий ни породил архонт, в сравнении с ними всеми упыри — просто детский лепет. Они хоть как-то оставляли выжившим пространство для жизни. Совсем другое дело — безобразные гибриды, которые переносят и жару, и холод, и дождь совершенно спокойно. Житья с ними не будет.
И когда орды упырей, легионы нежити и рой мутантов заполонят Равновесный Мир, Альдред предпочёл бы оказаться далеко-далеко. Переждать бурю на далёких берегах. Можно подумать, кто-то давал ему право выбирать. В конце концов, едва ли Актей умерял свои аппетиты обеими половинами Аштума. Казалось, он нацелен покорить каждый цивилизованный уголок на белом свете.
Дезертир добрался до перекрёстка, с которого можно было свернуть в сторону частных причалов. Здесь как будто произошла авария со столкновением повозок.
Их вереница сложилась гармошкой. Кругом валялись трупы. Многие — уже обглоданные подчистую. Другие тухли. С них питалось вороньё, почувствовавшее себя полноправными хозяевами на этом пятачке городской земли.
Люди так спешили покинуть Саргузы, что только вставляли друг другу палки в колёса. Ренегат не удивился бы, если бы
