не девался. И ведь предупреждал, что позже они снова пообщаются. Актей не оставлял его ни на минуту — хоть в петлю лезь.
Флэй достал из воды вёсла и сложил их на борту. Сгорбился, тяжело вздыхая. Раз уж Киаф Смерти вышел с ним на связь, чем не повод перевести дух? Тем более, что всё равно лодка дрейфовала наискось в сторону острова Памятного, качаясь на волнах.
— Не самое лучшее время для разговоров, — проворчал дезертир.
— Знаю-знаю. Но я хочу поговорить со своим другом! — запротестовал дельмей. — Себе не откажешь, раз выдалась минутка свободная. Кто мне запретит?
Бессмысленно и говорить, что они оба Киафы, но никак не друзья.
Слова Актея звучали в голове беглеца приглушённо, будто бы из-под воды. Некоторое время держалась пауза. Флэй не возражал, просто отдыхал. Но когда, моргая, вновь открыл глаза, увидел архонта снова. Он сидел прямо напротив него. Их взгляды встретились. Облик Ламбезиса в очередной раз изменился. Язычник осклабился.
Порой казалось, этот дельмей — всего-навсего плод воображения. Навязчивая идея. Галлюцинация. Образ, что соткан подсознанием для нужд, одному ему понятных. Если бы. Актей был вполне настоящим — и подчас даже больше, чем Альдред.
Некоторое время Киафы сидели в качавшейся лодке на границе Света с Тьмой, играя в дуэль взглядов. Ренегат был первым, кому это надоело. Не выдержав, он бросил:
— Говори уже.
— Как здоровье? — лукавил тот.
— Живой. И явно не благодаря тебе.
Дельмей расхохотался.
— Не переживай! Никогда не поздно подцепить заразу ещё разок!
— Спасибо, я наелся. Думаю, это не единственный врач, который разгадает чуму твою и утрет тебе нос.
— Кто знает, кто знает. — Его лицо приняло заговорщический вид. — Ну да ладно. Выстоишь, в любом случае. Даже некроманту не по зубам оказался.
— Долго будем пустобрехством маяться, или по существу выскажешься наконец? — нетерпеливо буркнул Флэй.
— Зачем ты плывёшь в Акрополь, Альдред, дорогой? Ты хоть понимаешь, во что ты ввязываешься? Почему бы тебе не оставить уже позади Инквизицию? Считаешь, так сможешь обезопасить себя от Культа Скорпиона? — сетовал архонт. — О, нет. С ними ты будешь для чародеев, как на ладони. Да и сами инквизиторы вздёрнут на первом суку тебя, если узнают, кто ты такой…
— Даже я не знаю, кто я такой. О Киафах в церковных трудах не пишут.
Ламбезис фыркнул. Флэй сказал сущую глупость. Язычник скрестил руки на груди.
— Ещё бы они что-то написали. Понимаешь, многое у Вас держится в тайне между Верховными, заместителями и их приближёнными. Раз уж началась новая эпоха, поверь, друг мой, Инквизиции самое время вспомнить о Киафах!
Что бы ни говорил архонт, Альдред его игнорировал. Как об стенку горох.
— И чего ты добиваешься? — прямо спросил Флэй.
— Мне непонятно, зачем ты самолично лезешь в самое пекло, — пожал плечами Ламбезис. — Со стороны это выглядит очень глупо.
— Да плевать я хотел, как всё выглядит со стороны для тебя, — огрызнулся ренегат. — У меня есть план. И я ему следую. Надеюсь, мне не нужно его пояснять?
— Ни к чему вести себя так грубо, — покачал головой Актей неодобрительно. — Едва ли я это заслуживаю… И да, я знаю, что у тебя на уме. Вижу каждый твой шаг. Слышу каждую мысль, что посещает твою голову. Так надёжнее. От меня не избавишься, друг.
— Блестяще, — буркнул Флэй, уводя глаза в сторону моря.
Шторм набирал обороты. Молнии целыми рядами били по Саргузам и бухте. Казалось, началось нечто вроде локального светопреставления.
— Конечно же, ты все продумал и от своего не отступишь, — признавал архонт. — Но подумай вот, о чём… Возвращаясь, ты втягиваешься в войну Запада и Востока.
— Я уже воюю, — оспорил Альдред. — Одному тяжеловато приходится…
Ламбезис продолжал:
— Сестричка моя тебя видела. И раз так, рано или поздно она придёт за тобой. Сам ведь знаешь прекрасно.
— Не проблема, — бравировал Флэй, собственноручно переводя беседу в плоскость словесной перепалки. — Я порежу всякого, кого она пришлет. И когда высунется, терпеть не буду. Своё получит.
Язычник покачал головой. Этот самодур его поражал.
— Буду только рад, если справишься. Не чужие люди мы уже, чай. Только вот план побега твой вилами по воде писан. Деньги, новая жизнь, новая личность, дальние страны — какая чушь! Где ты, в конце концов, подыщешь момент, чтобы выбраться из Города?
— Это уже моя головная боль, — сказал дезертир, как отрезал.
Дельмей ухмыльнулся. Всё-таки он не ошибся в Альдреде. Каждому Киафу требовалось упорство на пути к Вознесению. Отчасти Флэй даже напоминал Актею его самого. Прежнего, до Парада Лун.
— Альдред, ты думай! Думай! — призывал, тыкая себя в висок пальцем, Ламбезис. — Вот, что главное. И ещё кое-что. Учти. Даже если Инквизиция примет обратно тебя, найдутся те, кто потопит тебя — и глазом не моргнёт. Запомни одно: нет там у тебя друзей.
— У меня вообще друзей нет, — ухмыльнулся Флэй. — И ты мне тоже не друг. Я что-нибудь придумаю. И тебя не спрошу.
Тот осёкся, как если бы ренегат ранил его в самое сердце. Едва ли. Актей расхохотался, хлопнул себя по колену и бросил собеседнику:
— Как же ты неисправим! За это ты мне и нравишься!
Флэй принял комплимент равнодушно. Просто ждал, когда болтовня ни о чём закончится, и он сможет продолжить грести. К счастью, мучиться долго не пришлось. В последний раз Ламбезис одарил его жемчужной восточной улыбкой и сказал:
— Что ж, пора. Бывай.
Дезертир только моргнул раз, а дельмея — и след простыл. Он покачал головой.
— Вот и поговорили.
Если архонт считал, будто сможет разубедить беглеца, то крепко заблуждался. Наоборот, своими нотациями Актей только распалял ренегата. Впрочем, это же Ламбезис. Действия его всегда стоит читать между строк, если не вовсе наоборот.
Как бы там ни было на самом деле, Альдред налёг на весла с удвоенной силой. Через некоторое время ему удалось догрести до песчаного берега, что лежал где-то сбоку от главных, побитых временем каменных троп острова Памятного.
Сев на мель, Флэй на всякий случай протащил по песку лодку за собой, чтоб ту ненароком не унесло в море. Погода стремительно портилась. Ещё полчаса — и весь Северный Город накроет ливень из тропиков. Ему нужно было торопиться.
Гребля изрядно вымотала ренегата. Он оставил бандитский щёгольский плащ в лодке, а сам — натянул лёгкий сатиновый халат капитана. Измызганный весь. По крайней мере, гидру на спине можно было различить хорошо издали. Альдред подцепил ножны кошкодёра к поясу и почти был готов уже выступать. Только сперва отдохнуть бы.
Он устроился на краю лодки. Стал любоваться видами острова Памятного.
Чуя
