Она расширенными, мокрыми от слез глазами смотрела на него, задыхаясь от боли, пытаясь отвести глаза, унять дрожь, собственный трепет и… успокоить злость, гнев, непонимание…
- Женя! – снова жестко позвал он ее и очень тихо, с болью в голосе проговорил:
- Прости меня, прости, прости… Никогда в жизни я не хотел сделать тебе больно… Прости меня, прошу тебя, пожалуйста… Черт, я не знаю, как еще сказать, я не умею извиняться! Проклятье! – в гневе на себя выругался он, а Женя наконец выдохнула и, пылая от смеси совершенно противоположных, разрывающих ее чувств, тихо прошептала:
- К чему теперь эти слова? Зачем ты мне это говоришь?.. Что ты хочешь от меня?
Сергей сжал губы и нахмурился, а его глаза вдруг осветились маленьким огнем надежды. Он шагнул к ней ближе, попытавшись дотронуться до ее щеки, но Женя отстранилась, не желая новой боли, не желая вспоминать, как обжигают ее кожу и скручивают живот в неистовом огне его прикосновения, и он, снов злясь на себя, опустил глаза и тоже шепотом проговорил:
- Я хочу быть с тобой, понимаешь? Хочу быть только с тобой, хочу, чтобы ты была моей. Дождись меня, Женя. – тихо, отчаянно, будто с мольбой… Женя вздрогнула и вдруг истерично рассмеялась, утирая слезы, так и льющие по ее щекам целыми ведрами.
- Предлагаешь еще лет пять подождать, пока ты будешь жить с женой, ночевать с ней и…
- Не говори ерунды. – строго прервал ее Сережа. – До окончания брачного контракта еще год, а не пять лет. Но это не важно. Я имел ввиду бракоразводный процесс. Это займет не меньше двух месяцев… Я подам…
Женя вдруг с болью замотала головой и отчаянно, горя от ужаса того, что говорит это, тяжело прошептала заплетающимся языком:
- Нет. Ты не сделаешь этого, Сережа, по нескольким причинам. Во-первых, ты потеряешь все, и отец тебе этого не простит.
- Да плевать я хотел…
- Брось! – резко прервала его Женя, жестко вскинув руку и усмехнувшись. – Мы оба знаем, как ты любишь свою работу и что с тобой произойдет, если ты потеряешь ее. Во-вторых… - она осеклась, обхватив себя руками и умирая от ужаса того, что собирается сказать… Разрушить свою судьбу… Свое возможное счастье… Но это было бы неправильно… Она не сможет жить с этим… А без Сережи… Женя пока не представляла себе, что будет с ней без него… Вообще не видела будущего. Но, возможно, она заслужила эту муку. Зато все будет честно и справедливо. – Сережа… - шепнула она, и он вздрогнул, подавшись к ней и жадно заглядывая в ее глаза, с огромным страхом ожидая ее приговора, умирая, умирая… Тонкий луч надежды все тусклее… Женя едва могла дышать от переполнявшей ее душу боли. – А во-вторых, я не буду тебя ждать. – еле слышно выдавила она.
Он вздрогнул, все глядя и глядя в ее глаза, не смея поверить в то, что он услышал, он летел и летел вниз, в страшную огненную пропасть, сжиравшую его душу живьем, и в эту же пропасть летела она, отрезая себя от собственного счастья…
- Почему? – дрогнувшим голосом спросил он. – Не любишь?
Дрожь, дрожь, слезы, Женя закусила губу, но:
- Люблю. Но это все не имеет значения. Ни твои чувства, ни моя любовь. Потому что… - вздох, боль, сердце стонет, захлебываясь кровью. – Потому что хоть ваш брак с Ксюшей и фиктивный, но Настя… настоящая. И я никогда, никогда, никогда не стану той, кто разрушит ее семью, понимаешь? – все, истерика подкатывает, Женя затрепыхалась, чувствуя какой-то синусоидообразный приступ гнева, и яростно зашипела, умирая от боли:
- Я не отберу у нее отца, не сломаю ее детское и искреннее счастье, не стану причиной ее слез!!! Я не имею на это права! И ты! Ты не бросишь ее, слышишь? Нельзя, чтоб дети росли без отцов, она еще слишком мала, это может сокрушить ее, перепутать все истины семейных ценностей в голове, она станет ненавидеть тебя, потому что для нее существует лишь реальность, в которой папа любит маму, а не кого-то там еще! Она не сможет понять, почему ты бросил ее и маму, она никогда тебя не простит! – прокричала ему в лицо Женька, чувствуя, как гнев забирает у нее остатки совсем небольших сил, подкопившихся за пару дней победы над температурой, и, видя, как отчаянно и гневно он смотрит на нее, ее затрясло от ужаса и безнадежности еще больше.
- Женя! Я никогда не брошу Настю и буду всегда участвовать в ее…
- Нет! Нет! Это не заменит ей отца, Сережа! И я не договорила! Она не простит тебя… но и я, я не смогу простить тебя за то, что втянул меня в эту ситуацию, за то, что ставишь в такое положение, где я вынуждена выбирать между собственным счастьем и правильным решением, за то, что не дал шанса сбежать от тебя раньше и жить нормальной жизнью, за то, что обрек меня на все эти страдания своим обманом… Я чертовски зла на тебя, Сережа! – выкрикнула она, а он хотел подойти к ней, но Женя отстранилась, тяжело дыша, понимая, что опускает концы в воду, что рубит по живому, что пытается вырвать сердце из груди…
- Женя, Женя, подожди, ты имеешь полное право на меня злиться, я идиот, но, пожалуйста…
- Нет! Нет, нет, нет, нет!!! Все, Сережа, это все, возвращайся домой, к дочке, она ждет тебя, и забудь обо мне, забудь все, что было, а главное – оставь меня в покое, не рви мне душу, не мучай!!! Я научусь, я как-нибудь придумаю, как мне жить без тебя…
- Женя, не смей!.. – закричал Сергей, сверкая отчаянной болью и ужасом в глазах, но Женя, заливаясь слезами и желая провалиться в какое-нибудь темное болото, рванула к своей квартире и громко крикнула напоследок:
- Уходи!!! И никогда не приходи ко мне больше!!!
Сережа кинулся к ней, но не успел: Женя шмыгнула за дверь своей квартиры и, щелкнув замком, осела на коврик, отчаянно рыдая и не зная, как унять огромную кровоточащую рану, разверзшуюся в ее душе, плещущую горячей кровью от осознания того, что она никогда больше не будет с ним, никогда не испытает этого трепета от того, что находится рядом с тем, чьи чувства полностью совпадают с ее… Что она не сможет быть больше счастливой по-настоящему…
Боже, Боже, хоть бы это была не любовь, хоть бы это было лишь увлечение, лишь страсть, ничего больше, лишь только легкая влюбленность… Время пройдет, залижет раны, пустит по ее венам свежую кровь… Она попытается жить хотя бы ради семьи, ради мамы и отца, ради Поли, которой так нужна ее помощь… Она целиком погрузится в это и найдет новый смысл…
- Женя! Женя! Черт… черт! Женя!!!
Стук, стук, стук, плачь, плачь, Женя, плачь, не слушай, уносись на волне своих слез, на волне обжигающего, выпивающего душу до дна, жара, руби, руби этот узел в груди, тебе с ним не выжить ни одной секунды, и злись на него, злись…
Коридор потонул в ее слезах, изображение поехало вокруг ее головы, Женя впивалась ногтями в обшивку двери и, слыша его голос, упиваясь его близостью там, всего в нескольких сантиметрах, разделенных крепкой преградой, чувствуя его энергию и впиваясь в нее каждой клеточкой своего тела перед тем, как рухнуть в темную, страшную и непроглядную, бессознательную бездну, Женя лишь страстно шептала, царапая дверь ногтями до крови:
- Уходи… уходи… уходи…
А в голове бешеным потоком пульсировала ее любовь…
Глава 17. «Минус»
В его ушах все еще раздавался ее плач, когда он, словно во сне, не веря в то, что произошло, вывалился из ее подъезда.
Как, как, как получилось, что его дурацкая, пустая жизнь, в один момент заполнившаяся до отказа, показавшая ему, ради чего и как нужно жить, вдруг отобрала у него все?..
Сергей плюхнулся за руль, не помня себя, не чувствуя своего тела. Внутри него лишь она, он видел ее бледное лицо, слышал ее голос, она, она, Женя пульсировала в каждой его клеточке огненной, невыносимой болью, боль жрала его изнутри, выкручивала наизнанку, сводила его с ума…
Его глаза видели ее образ, его руки помнили ее кожу, и даже сейчас он будто чувствовал аромат сирени, тот самый, легкий и цветочный, вокруг себя…
Женя была везде: внутри него, снаружи, в его голове, в его сердце, в его душе, она заставляла его рычать от отчаяния и беспощадной злости, она заставляла его сдаться и пропасть, исчезнуть, испариться… И она заставляла его бороться, зная, зная, что он небезразличен ей, она же сказала, что любит…
Проваливаясь в огненную безысходную пучину, в собственную кровавую рану и ощущая, что он до ужаса ПЕРЕПОЛНЕН ею, Сергей импульсивно и резко вырулил на дорогу и, на запредельной для города скорости он поехал, конечно же, не домой, а в самое ожидаемое для его состояния место – в кабак к Ярику.
Время подходило к восьми, клуб уже был заполнен до отказа, вокруг Сережи шумели и веселились парни и девушки, все при нарядах, счастливые, довольные и беспечные, как будто никаких проблем в жизни вообще не существовало.
Пройдя напрямую к барной стойке и прекрасно зная, что Ярослав увидит его из своего кабинета, Сергей сел и хмуро заказал себе виски, поставив перед собой совершенно не хитрую цель – выпить столько, чтобы хватило на то, чтобы заглушить страшную боль и пустоту в сердце, и, в то же время, чтобы с сознанием дела самому добраться до дома.
