на хоры, пройдете мимо комнаты кантора, комнаты для певчих, и лестницы, ведущей наверх, и спуститесь вниз. Карлссон, Элг и Ульф... действуйте.
— Вот черт! Откуда тебе известны такие подробности? — удивился Элг.
— Пою в церковном хоре, — сказал Стур и, обернувшись, крикнул: — Макс!
— Здесь! — Макс Ханссон выступил вперед.
— Постарайся разыскать сторожа. Хорошо бы ему быть на месте. Он лучше всех знает внутреннее расположение.
— Что здесь происходит? — послышался вопрос, и Фриц обернулся.
— У меня нет сейчас времени с тобой разговаривать, — сказал он.
— Но что же все-таки происходит? — повторил Бу Борг.
— Держись пока на расстоянии. Потом все узнаешь.
— Но..
— Ты что, оглох? Посторонним вход сюда запрещен!
Бу Борг, недовольно бурча, ретировался и стал расспрашивать одного из полицейских в форме.
Потом он пошел к телефонной будке и вызвал фотографа.
Элг, Карлссон и Маттиассон прошли в открытую дверь. Огляделись. Особенно разглядывать было нечего. Притвор два квадратных метра и лестница наверх. Узкая, крутая, с чугунными перилами и каменными ступеньками. Чуть выше лестница делала плавный поворот.
Они переглянулись и двинулись наверх. Элг, Карлссон и Маттиассон.
Стур и Валл тоже вошли в церковь.
Постояли, вслушиваясь в тишину. Поглядели на мерцавшую у алтаря рождественскую елку. Поглядели вверх, увидели деревянное распятие с искаженным му́кой лицом. Шагнули вперед и, оказавшись под хорами, снова посмотрели вверх.
Ничего не слышно.
Никого не видно.
— Лезь на хоры, — сказал Стур. — И прихвати с собой людей.
Валл вместе с Торгни Свердом и Свеном Рослундом стал подниматься по крутой серой лестнице на хоры.
Стур остался внизу. Сунув руки в карманы пальто, запрокинув голову, он рассматривал орган.
Наверху не видно было ни малейшего движения. Он вздохнул, подошел к ризнице и заглянул внутрь. Пусто. Подергал дверь, ведущую во двор. Заперто. Подошел к другой двери на улицу, подергал. Заперто.
Он огляделся. Поднялся на десяток ступенек, заглянул в алтарь.
Как он и ожидал, никого.
Поглядел на кафедру.
Потом вернулся в ризницу. Отдернул черную завесу и по крутой лесенке взобрался на кафедру. Там тоже никто не прятался.
Он постоял, упершись руками в кафедру, будто собираясь произнести проповедь.
Посмотрел на хоры.
Валл со Свердом и Рослундом обшарили хоры. Подергали запертые двери. Сверд нажал ручку двери в комнату для певчих, она открылась. Он вошел и огляделся. Пусто. Темно и пусто. Сквозь малюсенькие окошки скупо пробивался свет.
Он подергал дверь на колокольню. Заперта на ключ и на засов.
— Ничего, — сказал он, вернувшись на хоры. — Похоже, он туда не заходил.
Валл кивнул, подошел к перилам, увидел на кафедре Стура и крикнул:
— Здесь его нет!
Его голос, усиленный эхом, гулко прозвучал среди церковных стен и постепенно замер.
— Значит, он на колокольне! — отозвался Стур.
Его голос тоже мощно и гулко раскатился в пустой церкви.
Маттиассон продолжал подниматься. Карлссон подергал одну дверь, Элг другую. Ульф посмотрел наверх, никакого Енса там не наблюдалось, зато он обнаружил, что дверь в звонницу открыта.
Элг сделал знак Карлссону, и оба, стараясь не шуметь, пошли по узкому тесному коридорчику, который упирался в массивную деревянную дверь. Попробовали открыть. Заперто.
— Интересно, куда она ведет, — сказал Карлссон.
— Думаю, что в церковь. Значит, парень на колокольне.
— А где, черт возьми, Ульф?
— Наверное, полез выше.
Ульф Маттиассон обнаружил, что дверь в звонницу взломана.
Она запиралась на висячий замок, и замок был защелкнут. Но петля, в которой он висел, была вырвана из стены.
— Енс... — сказал он тихо и поднялся на площадку.
Там висели колокола.
Огромные, массивные, отлитые мастерами своего дела, они висели, как гигантские опрокинутые тюльпаны. Маттиассон стоял тихо и слушал.
Тишина. Полная тишина.
Только голоса с улицы.
Вот кто-то закричал.
— Какого дьявола! — кричал Эрлинг Ричардссон. — Пусть спускаются вниз, если они на колокольне. Сейчас колокола начнут звонить!
— Что ты орешь?
— Я поймал сторожа в часовне. Там похороны, и он нажал кнопку колокольного звона! А наверху люди. Может, около самых колоколов!
— Ты не сказал ему, чтобы он выключил?
— Он не может! — надрывался Ричардссон, в голосе его слышалось отчаяние. — Нельзя! Колокола будут звонить! Они сами выключаются. Автоматически!
— Что случилось? — спросил Стур, подбегая к нему.
Ричардссон объяснил.
Стур бросился к лестнице на колокольню, крича на бегу:
— Эй! Стефан, Валентин, Ульф!
— Что там такое? — спросил Элг, глядя вниз, в лестничный пролет.
— Спускайтесь, черт возьми! Не подходите к колоколам. Они сейчас зазвонят!
— Но Ульф там, наверху. И Енс...
— Разве дверь не заперта?
— Нет. Открыта...
— Проклятье...
— Замок сорван.
— Надо убрать их оттуда!
— Да, но...
— Колокола нельзя выключить.
Они поспешили наверх. Вот и замок с оторванной петлей.
— Ульф! — кричал Стур.
— Енс! — кричал Элг. — Спускайся! Мы знаем, что ты там!
— Спускайтесь! — вопил Карлссон.
Ульф вдруг заметил, что колокола задвигались.
Но продолжал карабкаться вверх: он увидел мальчика. Енс сидел наверху, на балке, к которой был подвешен один из колоколов.
— Уходи! — крикнул Ульф. — Сейчас начнут звонить колокола!
Снизу что-то кричали, он оглянулся, но опять полез по шатким ступенькам.
— Енс! — кричал он пронзительно и умоляюще. — Спускайся!
Енс видел Маттиассона. Но даже не думал спускаться.
Пусть они придут и схватят его.
Сам, добровольно, он не спустится.
Пускай придут.
Он почувствовал, как балка под ним завибрировала...
И вдруг конусообразное пространство звонницы наполнилось мощным гулом. Автоматика включила колокола. И зазвучал мелодичный звон.
— Не могу! Не могу я больше здесь находиться! — вопил Карлссон, зажимая уши.
Он пригнулся и заспешил вниз по лестнице.
Стур стоял и смотрел. Барабанные перепонки у него заболели, и тут кто-то схватил
