В голове, как противовес оледеневшему миру, мелькали мысли - яркие истерично кричащие вспышки белого света, быстро затмевающие друг друга. Лал - часть проклятья. Какого ещё к чертям собачьим проклятья?! Впрочем, неважно. Она сказала "мы". Таких как она много. Или несколько, и именно с ними она убила моих родителей. Убила. Моих. Родителей. Она, про других ничерта не знаю. Но это она. В том, что утро наполнилось вонью смерти - её вина. В том, что наша с Киа жизнь полетела к чёрту - её вина. В том, что я не помню ни маминого, ни папиного лица - её вина. Они мертвы. И она виновата.
Медленно, словно в трансе, я опустила взгляд расширившихся от изумления глаз к её туфлям. И память услужливо постелила на асфальт светлый ковёр из родительской спальни с кровавыми отпечатками обуви. Быть может, именно такой обуви. Быть может, именно этой.
– Как ты могла войти в нашу квартиру без приглашения? - хрипло спросила я и услышала свой голос так, словно звучал он откуда-то из-за фонарного столба.
– Запомни, моя маленькая Кейни, - умудрённо вздохнула вампирша, - проклятие никогда не надо приглашать в дом. Оно всегда приходит само.
Я не могла пошевелиться, во все глаза глядя на неё и только на неё. Ничего больше не могло овладеть моим вниманием. Это она. Это она! Господи, как вдруг всё оказалось просто! Не надо никого искать - вот она, пришла, чтобы…
– Ты пришла убить меня? - чуть хрипловато произнесла я. Голос против моей воли садился как долго проработавший аккумулятор.
– Да, - с лёгкой улыбкой, будто мы о чулках разговариваем, кивнула вампирша. - Потом Киару. А когда будет достаточно много Силы - Винсента. И от рода Арьеш не останется ничего, кроме гниющих под землёй трупов. Мило, правда?
Мило? Она почти всю мою семью покосила и отправила на кладбище - это мило?!!
– Ну ты и сука, - зло процедила я сквозь стиснутые зубы. Во мне нарастал знакомый шквал ярости, знакомая тень словно ползущие из-за горизонта грозовые тучи восставала во мне и окутывала рассудок. В таком состоянии я уделала по самое иго-го Тарка. Любопытно, а пройдут ли такие фокусы с Лал?
Рванувшись вперёд, я резко повернулась и, ухватив изумлённо вздрогнувшую вампиршу за руку, передала ей почти всю свою инерцию. Грохот и звон разбитой витрины подтвердили правильность моих расчётов.
Сигнализация заревела так, что спящий мегаполис вздрогнул напуганным зверьком. Стоя на усыпанном осколками стекла тротуаре, я еле сдерживала себя от желания последовать в окутанное мраком нутро магазина, минуя валяющиеся на витрине манекены в жёлтой одежде, и найти там Лал. Вот тогда ей точно не жить. Этой суке никогда и никак больше не жить, в этом я клянусь!
Но когда я сделала уже первый шаг вперёд, вампирша сама выплыла мне навстречу. Грациозно, будто чей-то выдох, она слега расставила кровоточащие руки и приподнялась в воздух. Она ещё и летает? Вы только посмотрите на этот дирижабль!
– Ты спустишься сама, или тебя камнями сбить? - саркастично поинтересовалась я, запрокинув назад голову. Приятно было знать, что в некотором плане она мало отличалась от человека: осколки витрины изодрали ей одежду и оставили роскошные порезы на бледной коже, из которых проступала чёрная кровь.
А с другой стороны, и человека она сейчас напоминала меньше всего, странным образом утончившись и приобретя болезненный трупный оттенок, где в белом граничат друг с другом фиолетовый и зелёный. На каждом видном участке её тела очень чётко выступили лилово-синие жилы, и даже отсюда, снизу, мне было видно, как они сокращаются.
Неужто сейчас лопнет?
Так, как повернулась в воздухе вокруг своей оси Лал, покачиваются на висельнице покойники. Та же непринуждённость, те же грация и равновесие - точно как у Яхонта.
Яхонт…
Сделав шаг назад, я продолжила наблюдать за вампиршей.
Яхонт из Круга Поединков. Не-е-ет, Вэмпи из Круга Поединков.
– Спускайся, - никогда не думала, что мой голос может настолько дрожать от злости, - а иначе я сама тебя спущу.
Однако Лал опять повернулась в воздухе, склонив голову на бок и продолжая наблюдать за мной покрасневшими глазами. Её бы в петлю перевесить, а то как-то неестественно получается.
Прижавшись плечом к холодному и неимоверно пыльному столбу фонаря, я начала разуваться. Пальцы тряслись от злости и отказывались слушать, но я заставила себя всё сделать правильно и не загреметь при этом на асфальт. Мне давно уже хотелось драки, и не какой-нибудь, а именно с этой кровососущей тварью. Хотелось возить её мордой по асфальту и под конец прибить всю утреннюю городскую пыль дождём из её тухлой крови. Чёрная тень восставала во мне, позвякивая руками-лентами, и в своём диком танце выжимала из меня ярость подобно тому, как люди танцуют в кадках с виноградом и выжимают из него сок.
Мне больше ничего не хотелось, только собственными руками убить Лал. Я ненавидела её так, как и представить себе никогда не могла. Эта ненависть оглушала и прыгала цветными пятнами перед глазами, от этой ненависти, беззвучно вопящей мне в уши, казалось, немеет тело. Куда там Эдуарду с его невинными детскими выходками…
В ярости отшвырнув последний босоножек в сторону, я выпрямилась, и буквально тут же вампирша, не отрывая от меня своего прямого закостенелого взгляда, оживлённо приподняла голову.
Звон бубенцов летел откуда-то издалека, но я никак не могла понять, откуда именно. Он напоминал приближающуюся волну, мощную и неотвратимую, надвигающуюся сразу со всех сторон. В её грохоте Лал словно упала в транс, потому что раскинула руки и закружилась в застывшем предрассветном воздухе с какой-то мёртвой грацией, ни на миллиметр не поднимаясь вверх и не опускаясь вниз, не сдвигаясь ни вправо, ни влево.
И внезапно я увидела их, первые потоки Силы, исказившей изгибами своего длинного тела всё вокруг меня. А потом сама эта Сила налетела на меня, оглушая серебристым звоном. И не оказалось ничего, что я могла бы почувствовать или воспринять.
… Она испуганно обернулась ко мне, высокая, статная, бледная, с угольно-чёрными бровями и гривой столь же угольно-чёрных волос. Рыжий отблеск камина играл на её длинном белом платье, украшенном жемчугом, и на вышитом гобелене за её спиной, где горный лев, осенённый уподобленным короне нимбом, стоял на задних лапах и в передних сжимал солнце.
У её ног в луже чёрного вина одиноко поблескивал серебряный кубок, а в её изящных руках пестрел и позвякивал бубенчиками грязный шутовской колпак.
51.
Я бежала по каменным коридорам замка и не видела ничего кроме побледневших в свете Мирны стен. Луна заглядывала сюда через редкие узкие окна и давала слишком мало света. Жизнь разделилась от окна до окна, от одного пятна света до другого под монотонное шлёпанье моих босых ног. И больше не было ничего.
