Филипп и Солен дружно пришпорили лошадей, норовя кинуться в самое пекло. Хорхе проводил их тоскливым стоном, поминая себе держать сына в этом возрасте на поводке.
Финик наскочил на химеру, ломая ей позвоночник, хрустнули кости. Майорин подскочил и одним махом срубил ей голову.
Киата крутанулась на месте, прыгнула и ушла из-под удара одной когтистой лапы, но тут же чуть не напоролась на пасть, шипящую и плюющуюся ядовитой слюной. Мощный удар вдавил химере переносицу в глубь черепа, по белой детской коже бывшего мальчишки пролегли красные полосы. Киата попятилась от своего спасителя, желтые глаза с вертикальными зрачками светились, вытянутая морда скалилась клыками подлиннее, чем у химер.
Рядом раздался бешеный мяв, рысь валяла противницу в грязном снегу, хвост топорщился, как у белки, в которую угодила молния.
— Рубите им головы! — крикнул Майорин.
— Иначе они встанут? — хохотнул Пересмешник, выжигая впереди себя полосу копоти.
— Хочешь проверить?
Молчун расправлялся со своей противницей молча.
Солен бессмысленно размахивал фальчином.
Лучше всего выходило у Хорхе. Седоусый ловко орудовал двумя саблями, то появляясь, то исчезая в самых неожиданных местах. На другое колдовство он не разменивался. Он состриг три головы — и с удивлением обнаружил, что противники кончились.
— Солен, что с тобой? — Филипп вытер пот со лба и спешно бросился к приятелю.
Дворянин замотал головой, упал на колени, уперся в землю ладонями. Его вырвало.
— Заешь снегом, — посоветовал Пересмешник.
— Ты видишь тут снег? — окрысился парень и снова скрючился.
Снега особо и не осталось, что не выпачкали в крови, то вытоптали.
— Нет, — сказала Айрин. Сказала негромко, но достаточно четко, чтобы ее все расслышали. — Нет. Их слишком мало. Должны быть еще!
— А тебе не кажется, что ты просто обсчиталась? — Майорин, утомленный сложным и энергозатратным заклинанием, совсем не хотел драться. У него ломило все тело, зверски болела рука, бурчало в животе, и азарт боя никак не наступал. Скорее мучила досада, что все никак не закончится.
— Наверху. — Филипп ткнул пальцем на зубцы стены. — Наверху. Я сначала подумал, что это водостоки…
— Твою мать… — шепнул Хорхе и снова вытащил сабли. — Сколько их? И почему они не нападают?
«Конечно, это была ловушка. — Валья откинулся на спинку резной скамьи. Вся корчма „Вирицкий очаг“ затихла. Менестрель величественно сложил руки на рукояти трости. Лекарь сказал, что с хромотой ничего сделать не сможет — хромота останется на всю жизнь. — Химер тех было больше полусотни. Они будто статуи сидели на стене и ждали. Ждали, повинуясь чьей-то воле. Воле того, кто их создал. Айрин думала, что это Агний Фарт. Она ошиблась. Химеры ждали команды, ждали, когда маг взмахнет рукой, отдаст приказ. Это была бойня, ловушка, расставленная на колдунов Инессы. — Менестрель откинул со лба седые пряди. Лицо с мелкой сеткой морщин напряглось от воспоминаний. Слушатели задержали дыхание, чтобы не мешать известному велманскому поэту, летописцу, историку. Девушка-подавальщица поставила перед ним кружку пива, она была молода, но все же была одной из первых, кто услышал эту историю. Много лет о ней молчали, и много лет баллады, сочиненные Вальей о тех событиях, пылились в сундуках, ожидая своего часа. Час настал. — Сначала магов было двое…»
— Твою мать…
— Кто-то едет. Двое. Кажется, мужчина и женщина. — Филипп сощурился, стараясь разглядеть всадников в темноте. До рассвета было еще далеко.
— Они двигаются. — Солена перестало тошнить, и он выпрямился.
— Да ты что! — хмыкнул Нежад. — Как необычно.
— Он про химер, — перебила сарказм чародея Киата. — Кажется, мы попали.
— «Кажется» лечится священным треугольником. — Филипп поджал губы. — Что будем делать?
— Киата, Солен, уходите в замок.
— Нет! — выпалил дворянин.
— Не обсуждается. Во-первых, вы предупредите Велора, во-вторых, защищать вас времени не будет, а хоронить — желания нет. И попытайтесь дозваться русалок, может, они выведут вас из замка.
— Русалок? — переспросил парень с таким видом, будто уточнял, давно ли и с какой силой Майорин бился головой о стены и камни.
— Русалок, — как ни в чем не бывало подтвердил колдун. — Если никто из нас не выберется отсюда живым, поезжайте в Инессу, там вам помогут. Заодно расскажете все Ильме. Ты понял?
— Ну, — Солен нехотя пошел к воротам здания.
— Киата! Тебе помочь выбрать направление? — Майорин приподнял руку, демонстрируя готовность помогать. Воительница зло на него посмотрела, но послушалась. — Нежад, Молчун, прикрывайте сверху, если сможете — стройте защитный купол.
— Может, ты еще нам накопитель какой дашь? — спросил Нежад, почти истративший силу.
— Лучше. — Айрин подошла к колдунам. — Исток.
— Хорхе и я — мастера ближнего боя, наша цель убить как можно больше химер. Филипп, ты страхуешь.
— А я смотрю? А, Майорин? — Борец сменил частичную трансформацию на человеческую ипостась и грозно зыркал косым глазом.
— Нет, ты попробуешь влезть им в головы и хоть что-то узнать. Я знаю, как хорошо ты это умеешь, Борец.
— Фу, копаться в грязном белье.
— Думай, Лавт, на тебя вся надежда. Мы справились с десятью, но даже если Айрин будет бегать от одного к другому, физической силы она нам не добавит, а далеко на чистой не уедешь. Айрин, ты закончила?
— Да. Хорхе, твоя очередь.
— Эли, они уже там.
— Тем лучше.
— Но химеры все еще на стене? Почему Агний не приказывает им напасть?
— Хм… Это мои химеры, Сворн. Они подчиняются только мне.
— Все?
— Нет, те, которые на стене, дубина. Мы разделили наших тварюшек, чтобы не класть все яйца в одну корзину.
— Я не знал.
— Немудрено. Держи поводья. — Элина стащила рукавицы, взмахнула руками и, будто ведя красивую мелодию, начала плести заклинание.
Лошади мерно шагали вдоль Сабельки, Сворн задумчиво молчал.
Он прикрыл глаза, но кончики острых ушей реагировали даже на шорохи под полом, где лазали мыши. Жарка лежала без сознания, менестрель продолжал тихо бредить, блистая перед библиотечными стенами знанием всякой всячины — от древних легенд до современных похабных частушек и побасенок. Чередующийся «компот» звучал ритмично и не прекращаясь. Эльф отвернул уши в другую сторону, но не слышать не мог.
— Бесполезно, пути назад нет. Нет. Aurone te maretiad, ma-retiad sa iced, sa varetewd. Горячие слезы, горячие слезы, пролитые холодным зимним днем, слезы, растопившие снег на всем континенте… Они предупреждали: плохо, плохо, плохо все кончится, но Bereakalaelle, beachi проклятая… Но мир прекрасен. Во саду ли, в огороде… Как он прекрасен… Даже они прекрасны, застывшие будто статуи, готовые к охоте, они сорвутся в полет с первыми лучами солнца. Солнце встанет, Vel-loriaell! — Эльф вздрогнул от звука собственного имени, произнесенного на бааралле. — И тогда прольется кровь, больше и больше крови, будущее потребует жертвы!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
