пятое утро подряд у меня такое ощущение, будто я недоеденная индейка, залежавшаяся с прошлого Крестовства.
Я дождалась, когда буду сколько-нибудь уверена, что смогу устоять на ногах и не завалиться набок, и только тогда поднялась. Почистила зубы, добрую минуту булькала во рту ополаскивателем. Но чувствовала себя все равно отвратительно. Вышла из спальни и направилась вниз, ужасно жалея себя. Будто мало всего, что навалилось на меня за последний месяц с лишним, – теперь еще и желудочный грипп.
Месяц с лишним.
После того как я пришла в себя, во всем Северном полушарии, похоже, не осталось ни одного доктора, который бы не тыкал в меня инструментами и не прогонял меня через всякие анализы и исследования, одно другого унизительнее, и в итоге я стала чувствовать себя уже не человеком, а подопытным кроликом. Да еще и полицейские лезут со своими вопросами – тоже один другого оскорбительнее.
Особенно о том, что мне сделали похитители.
– Что бы ни случилось, не думайте, будто вы в чем-то виноваты. Вы были беспомощны. Вы можете рассказать нам обо всем, что случилось с вами, мы все поймем… – Женщина-полицейская улыбалась, обнимала меня, словом, делала все, чтобы я с ней разоткровенничалась, и в конце концов мне захотелось избить ее до полусмерти.
Она разговаривала со мной в комнате, где одну стену занимало огромное зеркало, и все время посматривала в него, когда я не отвечала на ее вопросы. Нет, серьезно?! Она правда думает, я такая дура?! Обалдеть можно! Я что, не пойму, что это одностороннее зеркало?!
Мне нечего было им сказать. Мне было нечего сказать о том, что пришлось пережить в том доме в лесу, ни одной живой душе. Я даже думать об этом не хотела. От этого болела голова, жгло в глазах и разрывалось сердце. Не столько от самого похищения, хотя и его одного бы хватило. Но Каллум… Думать о Каллуме было невыносимо. Однако, о чем бы я ни задумывалась, все, похоже, так или иначе сводилось к нему. Я не могла забыть о нем ни на миг. И от этого впору было спятить.
Я вошла в кухню и сделала себе сухих тостов и чашку слабого черносмородинового чая. Помогло. Немножко. Совсем немножко.
– А, вот ты где. – В кухню вошла Минни и села напротив меня на барный табурет. – Как ты себя чувствуешь?
– Нормально, не считая желудочного гриппа.
– Тебя ведь уже несколько дней тошнит по утрам? – Минни нахмурилась.
– А ты откуда знаешь?
– Слышала, как ты обнимаешься с фаянсовым другом!
Я подняла бровь и откусила еще тоста. Сейчас я едва ли оценила бы так называемый юмор моей сестры – не было настроения.
– Когда ты наконец расскажешь, что с тобой случилось во время похищения? – спросила Минни.
– Никогда.
– Не держи в себе…
– Минни, отвали, а?! – рявкнула я. – То, что меня похитили, никак на тебе не скажется, никоим образом, поэтому выкинь это из головы и оставь меня в покое.
– Что ты такое говоришь?! Я за тебя волнуюсь.
– Так я и поверила. – Я снова принялась жевать тост.
– Что там с тобой произошло? – тихо спросила Минни.
– Меня похитили. Я сбежала. Теперь ты знаешь столько же, сколько и я. – Я дожевала последний тост и запила быстро остывавшим ягодным чаем.
– Сеффи, ты… ты беременна?
– О чем ты говоришь? Конечно… нет…
Я не договорила, голос у меня замер. Уставилась на сестру, совершенно ошеломленная.
– Значит, такое может быть? – мрачно проговорила Минни. – Кто это был? Кто-то из похитителей?
– Нет, я не могу… не может быть, чтобы я была беременна… – прошептала я в полном ужасе.
– Сеффи, кто это был? Мне ты можешь сказать. Я никому не проболтаюсь, честное слово.
Я вскочила и метнулась вон, будто надеялась убежать от слов сестры.
Давай, Сеффи! Бери и делай. Тест на беременность ничего не покажет, пока ты его не сделаешь! Бери и делай. Через минуту ты все будешь знать. Если полоска останется белой, ты не беременна. Ты рискнула, все обошлось, никто ничего никогда не узнает. Но если она посинеет…
Ради всего святого, сделай тест. Все лучше, чем неизвестность.
Я схватила листок-вкладыш и перечитала инструкцию. Вроде бы все понятно. Одна тест-полоска. Обмакнуть в мочу. Ничего сложного. Бери и делай.
Я втянула побольше воздуха и проделала все по инструкции. Глупости, конечно, ведь я знала, что не беременна. Я не могла забеременеть. Именно сейчас? Вот так?!
Я положила мокрую тест-полоску на бачок унитаза и пошла помыть руки.
Теперь мне оставалось только ждать. Всего одну минуту. Самую долгую минуту в моей жизни. Я села на закрытый унитаз спиной к тест-полоске и стала считать до шестидесяти. Остановилась на пятидесяти девяти – я не могла даже представить себе следующее число, не то что произнести его.
Я не беременна. Подумаешь, немного тошнит по утрам… Это ничего не значит. Просто отложенная реакция
