— Я отвечу, что это не слишком удачная шутка, — мрачно произносит отец, набивая табак в чашечку трубки.
Я качаю головой.
— Это не шутка. Это правда. Мама училась в школе Спенс за много лет до меня. Именно из-за нее случился тот пожар, который разрушил восточное крыло. Она состояла в сообществе женщин-магов, которые называли себя Орденом. Они воспитывались здесь, в школе Спенс. Матушка могла проникать в мир, лежащий за пределами нашего, он называется сферами. Это прекрасное место, отец. Но временами и пугающее. Там она была частью особой магии. И мне передалась эта магия, она живет в моих венах. И как раз поэтому они и хотят меня убить… чтобы завладеть магией.
Лицо отца затуманивается.
— Джемма, это совсем не смешная сказка.
Но я не могу остановиться. Как будто все, что я так долго хранила в тайне, должно вырваться наружу.
— Она не случайно погибла. Она знала того человека в Индии, Амара. Он был ее защитником. И они оба погибли, пытаясь защитить меня от чародейки-убийцы по имени Цирцея.
Взгляд отца становится жестким, но я не умолкаю. Я не могу. Не сейчас.
— Я видела ее там, в сферах, после того, как она умерла. Я с ней разговаривала! Она тревожилась о тебе. Она сказала…
— Довольно!
Это звучит тихо, но напряженно; хлыст уже наготове.
— Но это правда! — говорю я, задыхаясь от слез. — Она никогда не навещала больных в госпиталях, она не ухаживала за несчастными! Она никогда этого не делала, папа, и ты это знаешь!
— Но я хочу помнить ее именно такой.
— И неважно, какой она была на самом деле? Неужели ты никогда не удивлялся, что ничего не знаешь о ее прошлом? Почему она была такой загадочной, почему все скрывала? Неужели ты даже не спрашивал?
Отец встает и направляется к двери.
— Наша беседа закончена. Ты принесешь лорду Денби извинения за свою грубость, Джемма.
Я, как малое дитя, бегу за ним, пытаясь удержать.
— Лорд Денби — как раз часть всего этого! Он состоит в братстве Ракшана, и он намерен привлечь в свое общество Тома, чтобы завладеть моей магией. Он…
— Джемма! — предостерегающе произносит отец.
— Но папа!
Мой голос звучит сдавленно из-за подступивших к горлу рыданий, которым я не осмеливаюсь дать свободу.
— Разве не лучше сказать правду, узнать…
— Я не желаю ничего знать! — ревет отец, и я умолкаю.
Он не желает знать. О матушке, или о Томе, или обо мне. Или о самом себе.
— Джемма, детка, давай забудем всю эту ерунду и вернемся на бал, хорошо?
Он тяжело кашляет в носовой платок. Похоже, ему никак не вздохнуть. Но спазм проходит; кровь отливает от лица, как гаснущий закат.
Я не в силах ответить. Мне как будто бросили на грудь что-то тяжелое, твердое. Все вокруг считают отца таким очаровательным человеком. Если бы только мне достаточно было его очарования, если бы мне не было нужно нечто более глубокое, я была бы счастливой девушкой. Мне хочется ненавидеть его за его легкое обаяние. Мне хочется, но я не могу, потому что он — все, что у меня есть. И если придется, я заставлю его видеть.
— Отец…
Прежде чем он успевает ответить, я беру его за руку, и мы становимся едины. Глаза отца округляются. Он пытается вырвать руку. Он не может оставаться рядом со мной — ни на мгновение! И я вдруг это осознаю, и это понимание ранит меня самым страшным образом.
— Но ты увидишь, отец! Ты узнаешь правду, даже если мне придется силой втолкнуть ее в тебя!
И чем сильнее он сопротивляется, тем большую магию я пускаю в ход. Я показываю ему все и ощущаю, как он дрожит, слышу, как он вскрикивает, не желая понимать… И вскоре я полностью узнаю его. Все тайны. Его тщеславие. Его страхи. Его жизнь проносится перед глазами, как на широкой разматывающейся ленте. И теперь уже мне хочется отвернуться и ничего не знать. Но я не могу. Слишком много магии освободилось. Мы соединены опрометчиво и бесповоротно. Я вижу листок бумаги в его кармане; на листке нацарапан адрес притона в восточной части Лондона — местечка, где он может найти опиум, которого так жаждет. Все началось сначала. Я чувствую, как в отце нарастает решимость. Он это сделает, и страшный цикл повторится.
Меня захлестывает отчаяние, ослепляющее и опьяняющее. Я судорожно сглатываю, желая ничего этого не ощущать. Не думать об этом. Но не могу. Я знаю, что магия не исцеляет, но это не мешает мне предпринять попытку. Я погашу в нем это страстное желание, а потом излечу Тома от его привязанности к братству Ракшана, и мы все будем счастливы, как прежде.
Отец снова негромко вскрикивает, и я вдруг перестаю его чувствовать. Моя рука холодеет там, где касается его руки. Я разжимаю пальцы, и отец бессильно падает на пол. Он лежит, не шевелясь; глаза открыты, рот перекошен. Дышит он тяжело.
— Отец! — кричу я, но он не слышит.
Что я натворила?
Я мчусь за миссис Найтуинг и Томом.
— Отец, — выпаливаю я, — он там, в гостиной!..
Я бегу, показывая дорогу, и они спешат за мной. Том и директриса усаживают отца в кресло. Он дышит все так же прерывисто, на нижней губе — кровавая пена. Глаза смотрят сквозь меня, обвиняя.
— Какого черта тут случилось? — спрашивает Том.
Я не в силах ответить. Мне хочется кричать, плакать, но я слишком испугана. Появляется лорд Денби.
— Могу я чем-то помочь?
— Держитесь подальше от моего отца! — кричу я.
Магия вновь оживает, и мне приходится приложить все силы, чтобы утихомирить ее.
— Джемма! — сердито бросает Том.
— Она расстроена. Может быть, нам следует проводить юную леди в ее комнату? — предлагает лорд Денби, протягивая ко мне руку.
— Нет! Не прикасайтесь ко мне!
— Мисс Дойл… — начинает миссис Найтуинг, но я не желаю выслушивать ее до конца.
Я со всех ног бегу к тайной двери, и когда, спотыкаясь, спешу по длинному коридору, я могу поклясться, что заметила в полутьме фею из Пограничных земель, но мне некогда останавливаться. Магия истекает сквозь поры моей кожи. Ноги дрожат, но я заставляю их нести меня по склону горы, к колодцу вечности, к Цирцее.
— Аша, лесные жители пришли?
— Я их не видела, — отвечает неприкасаемая. — Ты в порядке, леди Надежда?
«Нет. Я не в порядке. Я больна от ненависти».
— Держись поблизости. Ты можешь мне понадобиться.
— Как пожелаешь, леди Надежда.
«Посмотри в лицо своим страхам. Колодец — именно для этого».
Я готова. И после сегодняшнего вечера мне больше нечего будет бояться.
В пещере тепло. Тесно. Пол влажный. Вода сочится из крошечных трещин в стенах.
— Цирцея! — зову я.
— Привет, Джемма! — отвечает она, и мое имя эхом разносится по пещере.
— Я знаю, что ты заключила договор с существами Зимних земель. Ты все это время была в союзе с ними. Но теперь у меня есть кинжал, и я все расставлю по своим местам.
Тихо, слышно только, как капает вода.
— Ты отрицаешь, что хотела завладеть силой?
— Я никогда этого не отрицала, — говорит она, и в ее голосе нет прежней мягкой осторожности. — Ты нашла кинжал?
— Нашла, и верну его Евгении, и все ваши заговоры против меня превратятся в ничто, — отвечаю я. — Вильгельмина Вьятт пыталась меня предостеречь. Вы с ней были очень близки — Бригид мне все рассказала. А Вильгельмина говорила доктору Ван Рипплю, что ее предала сестра — «чудовище», так было сказано. Я не вижу никого другого, кому подходило бы это описание. Она доверяла тебе. Как и моя мать. Как и я какое-то время. Но больше этого нет.
— И что ты сделаешь теперь?
— То, что давно следовало сделать. Лесной народ уже идет сюда, чтобы заключить союз вместе с хаджинами. Мы соединим руки. Я верну магию в сферы и свяжу ее. А ты умрешь.
Плеск, отчетливый, сильный, доносится из колодца. Движение. Из ограды выпадает камень, вода льется ручьем. Потом вылетает еще один камень, и еще один, а затем, как левиафан из глубин, из колодца поднимается Цирцея, розовая и живая.
— Но как…
— Я теперь — часть этого мира, Джемма. Как твоя подруга Пиппа.
— Но ты была заперта…
Я умолкаю.
— Сначала я заставила тебя дать магию колодцу, чтобы пить из него. Я воспользовалась ею, чтобы отбросить камни. Но на самом деле я отогнала смерть в тот день, когда ты впервые даровала мне магию — отдала по собственной воле. Мне только это и нужно было, чтобы стать свободной.
Я передвигаю ножны с кинжалом, висящие на талии, — так, чтобы Цирцея не могла их увидеть.
— Тогда почему ты не вышла на свободу раньше?
— Мне нужно было больше магии, — отвечает она, перешагивая через сломанную стену. — А я терпелива. И это — награда за то, что мне пришлось пройти через такие большие разочарования.
Я отступаю на шаг.
— Я возлагала на тебя куда больше надежд, Джемма. Ты слишком беспомощна. Мне нужно самой увидеть Дерево Всех Душ.
