опустела. Старик выронил подзорную трубу и схватил Лейчестера за руку, когда тот направился к тропинке.
– Нет, нет, сэр! – воскликнул он. – Нет смысла подниматься туда, в лодку! Лодку! – и он побежал на пляж. Лейчестер последовал за ним, как во сне, и, сорвав с себя пальто, машинально схватил весло.
В поле зрения не было ни души, покой осеннего вечера царил на море и на берегу, но в ушах Лейчестера эхо этого ужасного предсмертного крика прозвучало так же ясно, как когда он впервые услышал его. Хозяин постоялого двора, старый моряк, греб, как юноша, и лодка поднялась над волнами и обогнула залив, как будто дюжина мужчин тянула ее.
Не было произнесено ни слова, крупные капли пота выступили у них на лбах, их сердца бились в унисон с каждым ударом. Вскоре Лейчестер увидел, как старик ослабил гребок и наклонился, вглядываясь в лодку, и вдруг он выронил весло и вскочил, указывая на темный предмет, плавающий на вершине волн. Лейчестер тоже поднялся, теперь уже достаточно спокойный и проницательный, и через минуту Джаспер Адельстоун лежал у их ног.
Лейчестер не вскрикнул, когда его взгляд упал на бледное, застывшее лицо, но он опустился в лодку и закрыл глаза руками.
Когда он поднял глаза, то увидел, что старик спокойно кладет весло на место.
– Да, сэр, – сказал он, серьезно отвечая на взгляд Лейчестера, – он мертв, мертв как камень. Гребите назад, сэр.
– Но другой! – шепотом сказал Лейчестер.
Старик покачал головой и посмотрел вверх, на утес.
– Он там, наверху, сэр. Живой или мертвый, он там, наверху. Он не упал в море, иначе мы должны были его встретить.
– Тогда … тогда, – сказал Лейчестер, его голос изо всех сил старался успокоиться, – он может быть жив!
– Мы скоро увидим, сэр; гребите не на жизнь, а на смерть.
Лейчестеру не требовалось дальнейших подсказок, и лодка помчалась обратно. К тому времени, когда они добрались до берега, собралась толпа, и Лейчестер скорее почувствовал, чем увидел, что неподвижная, безжизненная фигура, которая преследовала его со своего места на дне лодки, была унесена. Скорее почувствовал, чем осознал, что он ускоряется вверх по утесу, за которым следовали хозяин и полдюжины рыбаков.
Молча и затаив дыхание, они добрались до вершины и мгновение стояли в нерешительности. Затем Лейчестер увидел, как один из них шагнул вперед с веревкой.
– А теперь, друзья, – сказал старик, – кто из нас пойдет ко дну?
На мгновение воцарилась тишина, затем Лейчестер шагнул вперед и взял веревку.
– Я, – сказал он.
Это было всего лишь слово, но никто не осмелился оспорить его решение.
Тихо и спокойно они обвязали веревку вокруг его талии, оставив петлю ниже. Он оставил свое пальто в лодке и с минуту стоял с непокрытой головой. Старик стоял рядом с ним, спокойный и серьезный.
– Держитесь крепче, сэр, – сказал он, – и если … если … вы найдете его, обвяжите веревкой и дайте знать.
Лейчестер кивнул, поднял руку и в следующее мгновение уже раскачивался в воздухе. Медленно и неуклонно, дюйм за дюймом, они опускали его в ужасные глубины среди мертвой тишины. Внезапно его голос прервал ее, донесшись до них одним словом:
– Стоп!
Затаив дыхание, они ждали, потом почувствовали, как дернулась веревка, и подтянулись. Когда он появился, неся на руках хрупкую фигурку бедного Фрэнка, раздался громкий всхлип облегчения, а не радостного возгласа.
Осторожно, но быстро они размотали веревки и положили Фрэнка к ногам Лейчестера, а старик опустился рядом с ним на колени.
Лейчестер ничего не сказал, но стоял, тяжело дыша и бледный. Старик поднял глаза.
– Помогите мне, ребята, – сказал он медленно и строго. – Он жив!
– Жив! – хрипло сказал Лейчестер.
– Жив, – повторил старик. – Да, сэр, вы спасли его, но…
Лейчестер последовал за ними вниз по утесу, последовал за ними в гостиницу. Затем, когда худая, изможденная фигура исчезла в доме, он опустился на скамью у двери и закрыл лицо руками.
Был ли это ужасный сон? Проснется ли он сейчас и окажется ли дома, и этот ужасный кошмар исчезнет?
Внезапно он почувствовал чью-то руку на своем плече и, подняв глаза, увидел степенного пожилого мужчину, на лице которого было ясно написано "доктор".
– Прошу прощения, сэр, – сказал он. – Вы знаете этого бедного парня?
Лейчестер кивнул.
– Поскольку это так, возможно, вы не возражали бы сообщить об этом его друзьям?
– Его друзьям? – машинально спросил Лейчестер.
Доктор кивнул.
– Они остановились в том коттедже, – сказал он, указывая. – Они должны быть здесь немедленно.
Лейчестер поднялся, на мгновение ошеломленный, затем тихо сказал:
– Я понимаю. Да, я сделаю это.
Не сказав больше ни слова, он зашагал прочь. Это было небольшое расстояние, но ему не пришлось его преодолевать, каким бы коротким оно ни было. На повороте дороги навстречу ему мелькнула хрупкая девичья фигурка. Это была Стелла. Он остановился в нерешительности, но в тот момент она не думала даже о нем. Не колеблясь, она подошла к нему, ее лицо было бледным, руки вытянуты.
– Лейчестер! Где он?
Не раздумывая, он обнял ее, и она на мгновение прижалась к его груди.
– Стелла, моя Стелла! Будь храброй.
Она издала тихий нечленораздельный крик и на мгновение спрятала лицо, затем подняла голову и посмотрела на него.
– Отведи меня к нему! – простонала она. – Отведи меня к нему. О, мой бедный мальчик! Мой бедный мальчик!
В молчании он повел ее в гостиницу, и она поднялась по лестнице. Рыбаки, собравшиеся у двери, попятились и с почтительным сочувствием отвели от него глаза, а он стоял и смотрел на море. Шли минуты, ему показались годы, потом он услышал голос доктора.
– Не подниметесь ли вы наверх, милорд?
Лейчестер вздрогнул и медленно поднялся по лестнице.
Растянувшись на маленькой кровати, лежал бедный заблудший мальчик, белый и похожий на смерть, уже в тени смерти. Рядом с ним на коленях стояла Стелла, ее рука сжимала его руку, ее лицо лежало рядом с его лицом.
Он поднял глаза, когда вошел Лейчестер, и поднял тонкую белую руку, чтобы подозвать его поближе. Лейчестер инстинктивно опустился рядом с ним на колени.
– Ты хочешь меня видеть, Фрэнк?
Мальчик тяжело поднял веки и, казалось, изо всех сил старался собраться с силами.
– Лейчестер, – сказал он, – я … я должен тебе кое-что дать. Ты … ты поймешь, что это значит. Это был шантаж, который привязывал ее к нему. Я уничтожил его, уничтожил! Она сделала это ради меня, ради меня! Я не знал об этом до сегодняшнего вечера. Возьми это, Лейчестер, – и он
