Рапсодия упала на пол с таким грохотом, что Эши на мгновение замер на месте, а когда увидел, что натворил, рев в его душе стих. Дракон, которого он сумел наконец обуздать, испугался, обнаружив свое сокровище лежащим на полу без движения. Человеческая часть его души запаниковала и взяла верх. Эши бросился к Рапсодии и, едва не плача от ужаса, подхватил ее на руки.
Водоворот силы, наполнявшей комнату всего несколько секунд назад, превратился в маленький снежный вихрь и медленно осел сияющим ковром на пол. Эши положил Рапсодию на кровать, его страшно трясло. Он заставил себя сдвинуться с места, взял со стола кувшин с водой и плеснул Рапсодии в лицо, но она даже не пошевелилась. Эши не отходил от кровати ни на шаг, с каждой минутой чувствуя все больший ужас, он гладил руки Рапсодии, умоляя ее прийти в себя и отозваться. Когда она застонала и поморщилась, ему показалось, что прошло несколько часов.
— Рапсодия? Прошу тебя, скажи что-нибудь. Пожалуйста.
Рапсодия чуть приоткрыла один глаз и пробормотала, кривясь от боли:
— Ну что, кончилась истерика?
По щекам Эши потекли слезы, которые он больше не мог сдерживать. Он наклонился и, положив голову ей на живот, отчаянно разрыдался.
Рапсодия не слишком уверенно подняла руку и погладила его по голове.
— Эши, — нежно, хотя и с некоторым трудом проговорила она. — Пожалуйста, перестань. Я в полном порядке, и я все понимаю — ты ни в чем не виноват. Кроме того, у меня еще сильнее разболится голова, да и платье испортишь.
— Извини меня. О боги, извини…
— Не нужно извиняться, Эши. — Рапсодия постепенно приходила в себя. — Не нужно. Я знала, что это может произойти. Ты просто не сумел справиться с потрясением. Я была готова, но только я думала, что ты будешь отбиваться, а ты отшвырнул меня к стене, желая не причинить мне вреда. Тактическая ошибка. Мне не следовало тебя так крепко хватать.
— Твоя ошибка? — Его изумлению не было предела. — Как, во имя всех…
— Эши, — перебила его Рапсодия, в голосе которой появилось раздражение. — Давай прекратим этот разговор. Прошу тебя, ради меня. Я сейчас буду в порядке. И вино я с собой прихватила потому, что ожидала такой реакции. Я знаю, ты не хотел сделать мне больно. Ну, не омрачай наши последние минуты вдвоем глупыми оправданиями. Иди сюда, помоги мне встать.
Эши осторожно обнял ее за талию и помог подняться с кровати, одновременно пытаясь оценить, насколько сильно она пострадала: много синяков, ничего не сломано, сильно болит плечо, но крови нет.
Рапсодия добралась до стула и потянулась к кувшину с водой. Эши тут же бросился ей на помощь. Она умылась, вытерла лицо его платком, а потом села и протянула Эши руку. Он встал перед ней на колени и снизу вверх заглянул в глаза. Рапсодия увидела, что он все еще не может успокоиться.
— У меня правда все хорошо, — улыбнулась она и погладила его по щеке. — А тебе я пыталась сказать, что те дети тоже в полном порядке. Они с Элендрой, а когда ф’дор будет мертв, я их у нее заберу. Они получат заботу и любовь — и новое чудесное будущее, в отличие от того, которое их ждало.
— А что случилось с их матерями?
Рапсодия поцеловала Эши в макушку.
— Их матери обрели мир. — Она не желала ему лгать, но и опасалась снова расстроить. — Мать самой маленькой, Арии, прижала дочку к груди, перед тем как уйти к свету. Я знаю, она была счастлива.
— Ты назвала ее Ариа? — Рапсодия видела, что Эши тронут.
— Малышка такая хорошенькая. — Глаза Рапсодии засияли. — А чудесное древнее имя будет потеряно для этого мира, если мы не станем никому его давать. Обидно, ведь правда?
Глаза Эши снова наполнились слезами.
— Да, конечно.
— А если ты еще не понял, почему я простила тебя за то, что ты причинил мне боль, поищи ответ в своих собственных словах. Тебе прекрасно известно, что на бессловесную жертву я не похожа. Ты уже знаешь, какая я бываю, когда сержусь, да и кулаков моих ты испробовал. Ты набросился на меня, потому что не мог справиться со страданиями, свидетелем которых стала твоя душа, и тебе казалось, будто во всем виноват именно ты. Я тоже ощутила боль, хотя, в отличие от тебя, не видела тех событий собственными глазами. Это было так ужасно, что вынести ее и остаться в здравом уме не смог бы никто. Ты очень хороший, Эши. И ты не должен чувствовать никакой вины, ведь ты не совершил ничего плохого. А если ты уже забыл, напомню, ты тоже стал жертвой. Но ты продолжаешь чувствовать себя ответственным за свершенное зло, хотя и не виноват. Из тебя получится прекрасный Король намерьенов, потому что ты станешь первым правителем, обремененным совестью, и первым, кто готов слушать свое сердце. Помнишь старую лиринскую поговорку? Райл хайра. Жизнь такая, какая она есть. Мы можем только постараться сделать ее лучше. Те дети — один из путей изменить ее к лучшему. Поверь мне. Мы контролируем ситуацию. А теперь иди. Будь счастлив. Выполни свой долг.
Эши посмотрел на нее с таким выражением лица, что у Рапсодии защемило сердце.
— Я тебя не заслуживаю. Совсем, — прошептал он.
— Конечно, — рассмеявшись, ответила Рапсодия, — но тут уж ничего не поделаешь, дружок.
Она медленно встала, подошла к столику у кровати, собрала свои вещи и сняла плащ с крючка у двери. Затем, засунув в карман шелковые туфельки, надела на ноги сапоги. Когда она подошла к двери и потянулась к ручке, Эши спросил:
— Рапсодия?
Она повернулась, чтобы взглянуть на него в последний раз.
— Ты меня по-прежнему любишь? Даже после тех лет, что провела у Роуэнов?
Рапсодия смотрела на него, и ее глаза сверкали, словно морские волны, освещенные солнцем.
— И буду любить всю жизнь.
Эши вздохнул и смущенно улыбнулся.
— Ну тогда остальное решится само собой.
— Да, так всегда бывает, — просто ответила она. — Посмотри, не пошел ли снег? Может, мне стоит одеться потеплее?
Эши подошел к окну и увидел ясное небо, усыпанное звездами.
— Нет, не думаю…
Когда он повернулся, оказалось, что ее уже нет. Рапсодия постаралась защитить его от боли расставания, от необходимости смотреть, как она уходит. Прощаясь, она думала прежде всего о нем.
Эши закрыл глаза, дожидаясь, пока стихнет последняя вибрация захлопнувшейся двери, а потом выглянул в окно на звездное небо.
— До свидания, Эмили, — тихо сказал он.
49
Разглядывая вместе с Ллауроном исторические вехи на Тропе Намерьенов, Рапсодия подумала, что у нее такое ощущение, будто она видит их впервые. Прежде всего, на этот раз они были верхом. Ллаурон одолжил ей серого в яблоках мерина, а себе оставил белого мадарианского коня. Когда он на него садился, Рапсодия про себя улыбнулась: сыновья Энвин обожали хороших лошадей. Черный боевой конь Анборна был великолепен, как и тот, которого выбрал себе Ллаурон.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
