— Тише, дитя мое. Церемония продолжается. — И Ллаурон быстро отвернулся к алтарю.
Рапсодия прищурилась, но тут же с удивлением поняла, что не может на него сердиться. Природа наградила Ллаурона обезоруживающим обаянием. Впрочем, Рапсодия дала себе слово потребовать у него объяснений, почему Каддир так и не пришел к ней на помощь, и снова обратила все свое внимание на свадебную церемонию.
Ян Стюард обратился к брату:
— Тристан Стюард, сын Малькольма Стюарда, лорд-регент Роланда и принц Бетани, что ты дашь этой женщине?
Тристан гордо выпрямился, и Рапсодия заметила, что его влажные от пота каштановые волосы блестят в свете огня, горящего у алтаря.
— Клянусь верой и Огнем дать ей мои владения и состояние, семью и верность, — ответил Тристан.
Когда Благословенный задал тот же самый вопрос и получил ответ от Мадлен, Рапсодия принялась оглядываться по сторонам, пытаясь найти Эши. Хотя он не пришел в тайное убежище, она надеялась, что он будет присутствовать на бракосочетании. Но увидеть его в огромной толпе было невозможно, даже если он и попал на церемонию. В особенности учитывая, что он по-прежнему не расставался со своим туманным плащом, который скрывал его от посторонних глаз. Рапсодия вздохнула, повернулась к алтарю и услышала зов чистого голоса стихии огня, рожденного в самом сердце Земли. Пение языков пламени казалось ей сладостнее музыки королевского оркестра, сопровождавшего церемонию.
Она задремала, но через какое-то время ее вывел из забытья голос Благословенного:
— Владения, — произнес он одно слово голосом чистым и торжественным.
Тристан и Мадлен молча повернулись и кивнули своим пажам. Те быстро открыли по одной из шкатулок, достали оттуда свитки и тут же протянули их жениху и невесте. Тристан и Мадлен одновременно положили на алтарь рядом друг с другом карты своих владений, символизируя объединение земель.
— Состояние, — произнес Благословенный.
И снова пажи открыли шкатулки, вынув оттуда украшенные драгоценностями церемониальные ожерелья правителей провинций Бетани и Кандерра. Рубины и алмазы обозначали Бетани, а изумруды — зеленые поля Кандерра.
Благословенный взял в руки ожерелье Кандерра и торжественно надел его на шею Тристана Стюарда, который поклонился. Затем он проделал то же самое с ожерельем Бетани, надев его Мадлен, та также поклонилась в ответ.
— Ну вот, дело сделано. Обменявшись драгоценностями и картами, они решили судьбу двух провинций, — едва слышно прошептал Риал. — А их жители, отдавая свою верность лордам, владеющим землями, на самом деле дают клятву не человеку, а всего лишь украшению, которое переходит из поколения в поколение, и наличие мудрости у того, кто его носит, — счастливое исключение. Тристан только что заручился поддержкой своей жены и тех, кто населяет ее земли, всего лишь надев на шею ожерелье. По-моему, это неправильно.
— Во времена их предков, — кивнув, проговорил Ллаурон, — народ на Большом Совете сам выбирал своих правителей. Земля, на которой проходил Совет, обладала магическими свойствами, она сама утверждала принятое решение, и претенденты на трон либо получали его, либо нет. Но в наше время эта традиция утеряна. Как, впрочем, и большая часть ритуалов Патриархальной религии, которая требует, чтобы человек обращался к посреднику, а тот в свою очередь передает его просьбу другому посреднику, говорящему уже с самим Патриархом, единственным, кому дано право общаться с Богом.
Рапсодия промолчала. Она выросла в маленькой деревне и была далека от политических интриг, а потому ее не особо интересовало и уж тем более не удивляло, каким способом передается власть. Эти вопросы всегда находились за пределами ее понимания. Она помнила, что ее мать, единственная лиринка, живущая среди людей, как и Риал, постоянно изумлялась их законам.
— Семья, — проговорил Благословенный.
По толпе пробежал взволнованный шепот. В устланных коврами проходах появились два солдата в форме Кандерра и Бетани. Они молча вытащили мечи, прошли по проходам и одновременно отсалютовали жениху и невесте.
— Что происходит? — шепотом спросила Рапсодия у Риала.
Лорд-протектор кивком показал на алтарь.
— Печать крови, — ответил он.
Маленькие пажи достали из своих шкатулок два куска белой ткани размером с платок.
— По-моему, я не хочу на это смотреть, — с сомнением сказала Рапсодия.
— А зрители считают это самой интересной частью церемонии, — заявил Ллаурон, когда жених и невеста обнажили запястья. — Для невесты считается хорошим тоном упасть в обморок.
На лице Риала появилось озабоченное выражение.
— Если вы и в самом деле не хотите на это смотреть, я могу вас проводить наружу.
Рапсодия поморщилась, увидев, как молодожены резким движением коснулись запястьями острия мечей, которые держали в руках солдаты, а потом соединили руки.
— Вид крови меня не пугает, но во время бракосочетания? — Рапсодия пожала плечами.
Она с удивлением наблюдала за Мадлен, которая спокойно вытерла кровь платком, протянутым пажом, а затем демонстративно осела на пол.
— Таким образом они показывают, что соединены две королевские линии, клянутся друг другу в том, что у них будут дети, — пояснил Риал. — Пятнадцать лет назад я присутствовал на бракосочетании лорда Стивена Наварна, они с женой в этом месте поцеловались. Должен заметить, что так же поступает большинство пар, придерживающихся Патриархальной веры. Возможно, лорд Роланд желает гарантировать появление большого числа потомков.
— Дети Мадлен и Тристана… Да, прямо скажем, приятная мысль, — пробормотал Ллаурон, когда лорд Роланд поднял свою невесту с пола.
Риал лишь ухмыльнулся в ответ.
— Вы оба ничем не лучше парочки деревенских сплетниц, — покачав головой, заявила Рапсодия.
— Огонь соединяет вас, — провозгласил Благословенный.
Молодоженам вручили медный шест с длинным фитилем. Они опустили его в огонь у алтаря, а затем вместе зажгли чашу с маслом, установленную в начале желоба, идущего к крыше базилики. Вспыхнуло пламя, затем быстро помчалось по желобу к круглому потолку храма и вскоре превратилось в огромный факел выше человеческого роста. Толпа взревела от восторга, а королевская пара, соединив руки под пылающим символом солнца, приветственно помахала гостям церемонии.
— А теперь пришла пора настоящего праздника — пир, танцы и скучные речи, — сказал Ллаурон и повернулся в сторону дворца, над которым на зимнем ветру трепетали знамена Бетани и Кандерра. Затем, снова взглянув на Рапсодию, он грустно улыбнулся. — Надеюсь, дорогая, вы подарите старому учителю парочку танцев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
