— Ладно, — кивнул Корнинг. — Наслаждайтесь своими утешительными иллюзиями, Кэти. Пока что никому другому про это не говорите, иначе капсул больше не получите. Плохо, что вы рассказали Эккерманам, но на этот раз я вас прощаю. Все–таки вы были слишком ошеломлены, когда наркотик перестал действовать. Чего–то такого мы и ожидали. Удачи, Кэти. Скоро вы с нами снова свяжетесь.
— Разве ты не дашь ей дальнейших инструкций? — растягивая слова, проговорил из–за спины Корнинга какой–то лилистарец с сонным взглядом и жабьей физиономией.
— Она все равно ничего больше не запомнит, — сказал Корнинг. — Ее и так уже основательно пришибло. Разве сам не видишь?
— Поцелуй ее на прощание, — подсказал его собеседник и сделал несколько шагов вперед. — Если это ее не развеселит, то…
Дверь захлопнулась у Кэти перед носом.
Она немного постояла, затем снова двинулась по коридору в сторону лестницы, ведущей на крышу.
«Голова кружится, — поняла она. — Начинаю терять ориентацию. Надеюсь, доберусь до такси, а там уже буду в безопасности. Господи, как же они ко мне отнеслись. Только меня почему–то это совершенно не волнует — по крайней мере до тех пор, пока у меня есть три оставшиеся капсулы йот–йот–сто восемьдесят. Я знаю, что могу получить еще».
Капсулы словно были гарантией самой жизни, хотя вместе с тем состояли исключительно из безграничной иллюзии.
«Что за паранойя, — безразлично подумала Кэти, выходя на крышу и оглядываясь в поисках красных мигающих огней автоматического такси. — Чертов бред».
Она нашла такси, села и уже по пути в Шайенн почувствовала, что наркотик начинает действовать.
Первый симптом сбил ее с толку.
«Интересно, можно ли на его основе сделать какой–то вывод об истинном действии йот–йот–сто восемьдесят?»
Ей это показалось страшно важным, и женщина изо всех сил напрягла мысли, пытаясь понять. Столь просто и вместе с тем многозначительно.
Исчезла рана у нее на пальце.
Она сидела и разглядывала его, касалась гладкой неповрежденной кожи. Никакого надреза и шрама. Палец точно такой же, как и раньше. Словно время вернулось назад. Пластырь тоже исчез. Кэти казалось, будто из–за этого все сразу стало понятно, даже для ее быстро ухудшающихся умственных способностей.
— Посмотри на мою ладонь, — велела она автомату, поднимая руку вверх. — Видишь где–нибудь какую–нибудь рану? Ты поверил бы, что всего полчаса назад я страшно порезалась?
— Нет, мисс, — ответила машина, пересекая пустынную равнину Аризоны и направляясь на север, в сторону Юты. — Выглядит так, будто никаких повреждений у вас нет.
«Я уже знаю, как действует этот наркотик, — подумала Кэти. — Почему происходит так, что предметы и люди становятся ненастоящими? Это не магия и не галлюцинация. Рана на самом деле исчезла. Это не иллюзия. Буду ли я потом об этом помнить? Не исключено, что из–за наркотика забуду обо всем. Прямо сейчас, по мере того как отрава будет действовать сильнее, все больше меня поглощать, мне станет казаться, что я никогда не поранилась».
— Есть чем писать? — спросила она у такси.
— Да, мисс.
Из щели на спинке кресла, стоявшего перед ней, появился блокнот, к которому была прикреплена ручка.
Кэти старательно записала: «Йот–йот–180 перенес меня в то время, когда еще не было пореза на пальце».
— Какое сегодня число? — спросила она.
— Восемнадцатое мая, мисс.
Женщина попыталась вспомнить, действительно ли это так, но ее мысли путались. Хорошо, что она все записала. Стоп, в самом ли деле это так?
На ее коленях лежали блокнот и ручка. Запись гласила: «Йот–йот–180 перенес меня» — и все. Остальное превратилось в бессмысленные каракули.
Тем не менее Кэти знала, что завершила фразу, какова бы та ни была. Она уже не могла вспомнить ее содержание и машинально взглянула на свою руку.
«Но при чем тут вообще моя рука?»
— Послушай, — поспешно сказала пассажирка, чувствуя, что теряет контроль над собственным разумом. — О чем я тебя только что спрашивала?
— О дате.
— Раньше.
— Вы попросили бумагу и ручку.
— А еще раньше?
Такси словно поколебалось, но, возможно, Кэти это лишь показалось.
— Нет, мисс, до этого вы ни о чем не спрашивали.
— Даже про свою руку?
Теперь у нее уже не оставалось сомнений.
Электрические цепи такси на мгновение словно замерли.
Наконец машина проскрежетала:
— Нет, мисс.
— Спасибо, — ответила Кэти.
Она откинулась на спинку кресла, потерла лоб и подумала: «Значит, робот тоже сбит с толку. Выходит, это не субъективное восприятие. Произошел действительный скачок во времени, который я ощущаю вместе со всем своим окружением».
Машина сказала, словно извиняясь за то, что не смогла ей помочь:
— Поскольку поездка займет несколько часов, не хотели бы вы посмотреть телевизор? Экран находится перед вами. Достаточно лишь нажать педаль.
Женщина машинально включила аппарат носком туфли. Экран тут же засветился, и Кэти увидела знакомую картину. Руководитель Земли Джино Молинари произносил какую–то речь.
— Вас устраивает этот канал? — все еще извиняющимся тоном спросило такси.
— Да, конечно, — ответила Кэти. — Ведь когда Генсек встает с постели и произносит речи, это показывают по всем каналам.
Так требовал закон. Все же в знакомом зрелище ее внимание привлекло нечто странное.
Внимательно глядя на экран, Кэти подумала: «Моль будто помолодел. Таким я его помню со времен детства. Импульсивный, возбужденный, полный энергии и жизни. В глазах блестит прежняя страсть, его изначальная личность, о которой никто не забыл, хотя от нее не осталось и следа. Однако она явно все–таки не исчезла полностью!»
Кэти видела ее теперь собственными глазами и была ошеломлена как никогда.
«Неужели йот–йот–сто восемьдесят так на меня действует?» — спросила она сама себя и не сумела ответить.
— Любите смотреть выступления мистера Молинари? — поинтересовался автомат.
— Да, — ответила Кэти. — Люблю.
— Могу ли я предположить, что он получит пост, которого добивается, станет Генеральным секретарем ООН? — продолжала машина.
— Глупый, тупой робот, — обрушилась на него Кэти. — Он занимает этот пост уже много лет.
«Добивается? — подумала она. — В самом деле, Моль выглядел так во время своей кампании, десятки лет назад. Может, именно это и сбило с толку машину».
— Прошу меня извинить, — сказала женщина. — Но где ты, черт возьми, болтался в последнее время? Торчал в ремонтной мастерской двадцать два года?
— Нет, мисс. Я все время работал. Это у вас, если можно так выразиться, что–то в голове путается. Вам нужна помощь врача? В данный момент мы пролетаем над пустыней, но скоро минуем Сент–Джордж в штате Юта.
— Нет, конечно, — раздраженно бросила она. — Никакая помощь мне не нужна. Я совершенно здорова.
Однако робот был прав. Наркотик действовал теперь в полную силу. Кэти стало нехорошо. Она закрыла глаза и прижала пальцы ко лбу, словно пытаясь сдержать расширяющуюся психологическую реальность, ее субъективное «я».
«Я боюсь, — поняла Кэти. — Чувствую себя так, словно сейчас распадусь на куски. На этот раз меня приложило куда сильнее, чем раньше, может, потому, что я одна, а не в обществе других людей. Но я должна это вытерпеть. Если сумею».
— Мисс, не могли бы вы повторить, куда мне лететь? Я забыл, — неожиданно спросил автомат.
В его электрических цепях что–то потрескивало, словно от некоего механического беспокойства.
— Помогите мне.
— Я не знаю, куда тебе нужно лететь, — заявила Кэти. — Это твое дело, решай сам. Если не помнишь, то просто летай по кругу.
Какое ей дело до того, куда направляется машина? Какое это имеет к ней отношение?
— Название начинается на «Ш», — с надеждой сказало такси.
— Шарлотта.
— Кажется, нет. Но если вы уверены…
Заскрежетал механизм. Машина сменила курс.
«Мы вместе застряли в этом наркотическом бреду, — подумала Кэти. — Мистер Корнинг, вы совершили ошибку, дав мне эту гадость и оставив без присмотра. Корнинг? Что еще за Корнинг?»
— Я знаю, куда мы летим, — заявила она. — В Корнинг.
— Местности с таким названием не существует, — твердо ответил автомат.
— Должна существовать! — Ее охватила паника. — Проверь еще раз в базе данных.
— Ее действительно нет!
— Тогда нам конец, — обреченно подытожила Кэти. — Господи, это ужасно. Я должна быть вечером в Корнинге, а такого места не существует. Что мне делать? Посоветуй что–нибудь. Я на тебя рассчитываю, не бросай меня, пожалуйста… Кажется, я схожу с ума.
— Я попрошу помощи, — сказало такси. — Свяжусь с главной диспетчерской в Нью–Йорке. Минуту… — Робот на какое–то время замолчал. — Мисс, в Нью–Йорке нет диспетчерской, а если даже и есть, то я не могу с ней связаться.
