Джо в одиночестве сидел в автобусе. Водитель куда-то ушел. Звуки города четко слышались в ночи. Шаги, велосипедные звонки, голоса, гремящее где-то радио, динамик магазина пластинок в другом месте. Фон едва ощутимого шума празднества.
Послышался резкий стук в окно. Джо испуганно дернулся и выглянул. Браун — в синяках, со струйкой крови, текущей из угла рта, — взмахами руки настоятельно приглашал его подойти к двери автобуса. Джо пошел.
Браун смотрел на него совершенно по-новому. Теперь он не казался ни упрямым, ни рассерженным, ни отчаявшимся. Несмотря на побои, он казался как-то пугающе спокойным. Он был похож на человека, который дошел до конца мучений и который не чувствовал ничего, кроме облегчения от страданий.
— Ты… — сказал Браун. — Эта девица, с которой ты был сегодня. Ее папаша — майор Холт, да?
Джо нахмурился и сдержанно подтвердил, что с ней он и был.
— Ты скажи ее папаше, — отрешенно заговорил Браун, — что это горячая наводка. Горячая наводка. Пусть посмотрит в двух километрах к северу от Ангара завтра. Найдет кое-что плохое. Горячее! Скажи ему. Два километра.
— Д-да, — ответил Джо, хмурясь все сильнее. — Но послушай…
— Не забудь сказать “горячее”, — повторил Браун. Как это ни невероятно, он улыбнулся. Затем повернулся и быстро ушел.
Джо вернулся на свое место в пустом автобусе и стал ждать, пока тот тронется, пытаясь вычислить, что означает это сообщение. Поскольку оно было предназначено майору Холту, то имело какое-то отношение к безопасности. А безопасность означала защиту от саботажа. И “горячее” могло означать просто значительное, или могло означать что-нибудь другое. По сути дела, оно могло означать что-нибудь такое, от чего у вас волосы встанут дыбом, если подумать об этом в связи с Космической Платформой.
Джо уверился в том, что использованное Брауном слово “горячий” не означало просто “значительный”. У того на уме было другое значение.
Зубы Джо начали стучать.
Он сомкнул рот.
Глава 6
Майора Хорта он не нашел, когда добрался до Ангара. Его не было и в доме позади Ангара, где жили офицеры. Джо встретила домохозяйка, которая подчеркнуто зевала, впуская его. Салли предположительно давно уже спала. И Джо не знал, каким образом отыскать майора. Он уверял себя, что Браун хороший парень, — если бы это было не так, он не стал бы настаивать на том, чтобы подраться перед тем, как извиниться. И он не говорил, что дело спешное. Завтра, сказал он. Так что с неспокойной душой Джо позволил отвести себя в комнату с койкой и, казалось, уже через секунду спал. Но все равно он очень тревожился.
Он проснулся неестественно рано с сообщением Брауна, стучащим ему в мозг. Джо ждал внизу, когда появилась домохозяйка. Она, казалось, была поражена.
— Где майор Холт? — спросил он.
Но майор уже ушел. Тот спал, должно быть, не более трех-четырех часов. На столе стояла чашка из-под кофе, которую майор выпил перед тем, как отправиться в офис секьюрити.
Джо прошел к проходу в колючей проволоке вокруг жилища офицеров и объяснил часовому, куда ему нужно. Сонный водитель провез его полукругом длиной в милю, и Кенмор нашел дорогу к офису майора Холта.
Простоватая и мрачная секретарша тоже уже была на работе. Она провела его к майору. При виде Джо тот моргнул.
— Хм… у меня есть некоторые новости, — заметил майор. — Мы проследили тот груз, который взорвался, когда его сбросили с самолета.
Джо об этом уже почти забыл. Столько всего произошло с тех пор.
— У нас есть двое пленников, скорее всего, связанных с этим делом, — сообщил майор. — Они могут заговорить. Также срочная инспекция других транспортных самолетов обнаружила еще три гранаты, заложенные в шахту переднего колеса. Э-э… в емкостях для углекислого газа оказалось кое-что взрывчатое. Отличная работа! А человек с песочными волосами, который заправлял ваш самолет… э-э… он исчез. Это плохо!
— Ничего, сэр, — вежливо заметил Джо.
— В общем, благодаря тебе мы предотвратили много случаев саботажа, — заявил майор. — Это плохо для тебя, конечно… Ты нашел тех людей, которых искал?
— Я нашел их, но…
— Я переведу их на работу под твое руководство, — живо сказал майор. — Их имена?
Джо назвал имена. Майор записал их.
— Очень хорошо. Сейчас я занят…
— У меня есть для вас наводка, — заявил Джо. — Думаю, ее следует проверить прямо сейчас. Это меня очень тревожит.
Майор нетерпеливо ждал. И Джо рассказал о драке на Платформе за день до этого, о том, как Браун настоял, чтобы закончить драку в Бутстрапе, и о намеке, который Браун высказал ему, когда все было кончено. Он воспроизвел сообщение слово в слово.
Майор, следует это признать, не перебивал. Он слушал с выражением, варьирующимся между мрачностью и усталостью. Когда Джо закончил, он взял трубку телефона. Кратко поговорил. Джо почувствовал какое-то невольное одобрение. Майор Холт был не таким человеком, к которому можно ощущать какую-то близость, и работа, которой он занимался, не способствовала его популярности. Но все же он умел мыслить здраво и быстро. Он тоже не думал, что “горячее” означает “значительное”. Когда он повесил трубку, то спросил:
— Когда твоя рабочая команда прибудет сюда?
— С утра. Но для них еще рано, — ответил Джо. — Еще есть время.
— Поезжай с пилотом, — сказал майор. — Надеюсь, ты сможешь понять, что Браун имел в виду. Смотри в оба.
Джо встал.
— Вы… думаете, это прямой намек?
— Это уже не в первый раз, — отрешенно заметил майор Холт, — когда человека путем шантажа заставляют заниматься саботажем. Если у него есть семья и родным угрожают пытками или убийством, коли он не сделает того-то и того-то. Вот ты и попал в серьезную переделку. Такое случалось. Конечно, он не мог сказать об этом мне! За ним следят. Но иногда люди находят выход.
Джо был озадачен. Это отразилось у него на лице.
— Он может попробовать заняться саботажем, — конкретно пояснил майор, — но может устроить так, чтобы его на этом схватили. Если его схватят — значит, он пытался; и угроза шантажа уже не является угрозой, пока он держит рот на замке. Что он и делает. И… э-э… ты удивишься, когда узнаешь, как часто человек, который не был рожден в Соединенных Штатах, скорее идет в тюрьму за саботаж, вместо того чтобы на самом деле заниматься им… здесь.
Джо моргнул.
— Если твоего приятеля Брауна схватят, — продолжал майор, — его накажут. Строго. Официально. Но в частной беседе кто-нибудь… э-э… упомянет об этой его наводке и скажет “спасибо”. И ему скажут, что он будет выпущен из тюрьмы, как только сочтет, что это безопасно. И его выпустят. Это все.
Он вернулся к своим бумагам. Джо вышел. Пока он шел встречать пилота, который собирался проверить его наводку, Кенмор размышлял. Он начинал ощущать какую-то неоформившуюся, но вполне определенную гордость. Он и сам не знал, чем конкретно гордится. Но это имело какое-то отношение к тому, что он — часть нации, к которой люди совершенно иного воспитания могли испытывать глубокую лояльность. Если человек, которому угрожают, требует, чтобы его наказали за явное преступление против страны, вместо того чтобы и на самом деле совершить преступление, то это уже неплохо. У самой нации может быть много минусов, но если человек, принадлежащий другой нации, может ощущать к ней подобный вид лояльности, значит, совсем не плохо быть гражданином такой страны.
На этот раз с Джо вместо Салли шел охранник. Они двигались по огромной, залитой дуговым светом внутренности Ангара мимо отбрасывающего блики растущего чудища, представлявшего собой Платформу. Они прошли весь путь до огромных качающихся ворот, через которые въезжали грузовики с материалами. Охранники на входе очень тщательно проверяли каждого водителя перед тем, как впустить его грузовик. Но почему-то это не раздражало. Тут не было презрительной подозрительности. Конечно, в силах безопасности встречались и злобно-язвительные, придирчивые личности, самодовольные и развязные. Но ведь и они охраняли то, за что люди — некоторые люди — с готовностью отдали бы свою жизнь.
Джо со своим охранником дошел до одного из огромных входов, когда в него въезжал десятиколесный грузовик с грузом блестящих металлических пластин. Они вышли наружу и стали ждать. Солнце только что встало. Оно казалось огромным, но очень далеким, и Джо внезапно понял, почему это место выбрали для строительства Платформы. Грунт здесь был ровным. До самого горизонта на востоке над равниной не возвышалось ни единого холмика. Равнина представляла собой голую, иссушенную солнцем пустыню. Из растительности там были только шалфей, мескитовые кусты и высокие тонкие стволы юкки. Но почва была плоской. Она могла служить взлетной полосой. Это было идеальное место для старта Платформы. Она не должна будет касаться грунта вообще, когда покинет Ангар, и здесь она, по крайней мере, не встретит никаких препятствий во время своего движения к горизонту.
