Несмотря на страшное бедствие, князья продолжали борьбу за Киев. Явиться в Киев Михаил не решился «за страх татарский». В 1240 г. Киев, был взят ханом Бату и разрушен. Татары двинулись дальше на запад. Михаил снова эмигрировал в Польшу к Конраду, а оттуда в Братиславу — к Генриху Набожному. Здесь, у Середы, на него напали силезские немцы, ограбили и убили «внуку».
Даниил Галицкий после захвата его княжества татарами ушел в Венгрию. Татары опустошили Венгрию, разбив у Солоной венгерского короля. Орды монголов прошли Польшу, Силезию, рассеяв войска польских князей. Остановленные в Лузицкой земле чешскими полками, они, опустошив по пути Силезию и Моравию, повернули опять в Венгрию. Под Оломунцом Ярослав, воевода чешского короля Вацлава I, разбил татар. Последние, потерпев поражение, направились в Австрию, но и здесь натолкнулись на энергичное сопротивление чешского короля Вацлава и герцогов австрийского и каринтийского. Тогда татары повернули снова на восток, на Волгу, где в 1243 г. Бату основал Золотую Орду.
Воспользовавшись уходом татар с Поднепровья, Михаил и Ростислав возвратились через Пинск к Киеву, причем Михаил вновь не решился войти в город, а остался на острове, сына же отправил в Чернигов.[1092]
Разгромленный Чернигов не прельщал Ростислава. Думать о «земяном строении» он не собирался, его отвлекали княжеско-боярские интриги далекого и не совсем еще разоренного Галича. Боярская олигархия Галича, воспользовавшись отсутствием Даниила и общим смятением, царившим во времена нашествия татаро-монголов, самовольно распоряжалась Галицкой землей. Крупные бояре вроде Доброслава Судьича и Григория Васильевича превратились фактически во владетельных князей, раздававших землю, творивших суд и расправу и т. д. Так, например, Доброслав отдал Коломыю Ивору Молибожичу и Лазарю Домажирицу, тогда как эту землю Даниил предназначал для раздачи своим «оружьником».
Столкнулись две силы. С одной стороны — крепнущая княжеская власть, стремившаяся к централизации и опиравшаяся на 1) «молодшую дружину» (получавшую земли за службу и в какой-то мере приближавшуюся к будущему дворянству), 2) на города (что подтверждается усиленной градостроительской деятельностью Даниила, основавшего Холм и созывавшего в города Галичины купцов и ремесленников) и 3) на часть средних бояр, т. е. на все элементы, заинтересованные в ликвидации своевластия бояр-магнатов, своей политикой и стремлениями приводивших страну в состояние феодальной раздробленности, к ослаблению самого государственного организма, с другой стороны — боярская олигархия магнатов-землевладельцев, стремившихся к превращению своих вотчин в самостоятельные полугосударства, а самих себя — в их владетельных князей. Симпатии населения, естественно, были на стороне князя, тем более, что недолговременное свое «правлением бояре ознаменовали таким грабежом населения, что поднялось восстание, и печатник Даниила Курил (Кирилл) был послан в Бакоту, чтобы собрать сведения о грабеже бояр и «утишить землю»».[1093]
Оба боярина, Доброслав и Григорий Васильевич, как и следовало ожидать, скоро перессорились и были схвачены Даниилом. Ростислав решил воспользоваться борьбой Даниила с боярами. Он встал на сторону последних, так как их планы вполне совпадали с его стремлениями, сложившимися в политической обстановке Северской земли, где господствовала феодальная раздробленность, и были для него более близки, чем централизаторская политика Даниила.
Вместе с болоховскими князьями, пытавшимися отстоять самостоятельность своих крошечных владений от притязаний Даниила, и с остатками галицких бояр, враждебных своему князю, в 1241 г. Ростислав осадил в Бакоте Курила, но был им отбит. Потерпев здесь неудачу, Ростислав вместе с Володиславом (Владиславом) — боярином, изменившим Даниилу, — и беглецом из Рязани, князем Константином Владимировичем, пошел к Галичу и на короткий срок овладел им, но вскоре, в 1242 г., был выбит оттуда Даниилом и бежал. Одновременно дворецкий Даниила, Андрей, разгромил Константина, взял в плен бояр и слуг перемышльского владыки, также враждебного Даниилу, и галицкого «бояна», певца Митуся.
Ростислав ушел в Венгрию, где, наконец, женился на дочери венгерского короля. Получив поддержку от тестя, он в 1245 г. снова пошел войной на Даниила и снова неудачно. Не рассчитывая теперь на свои силы, Ростислав заключил союз с интервентами — поляками и венграми — и вместе с ними еще раз предпринял поход против Даниила, и снова победителем оказался Даниил. У города Ярослава ляхи и венгры Ростислава были разбиты наголову, и сам Ростислав едва спасся бегством в «Ляхы».[1094]
Событие это летописью приурочено к 1249 г., но, по замечанию С. М. Соловьева, оно должно было произойти до 1247 г., так как летопись указывает на помощь Конрада Мазовецкого Даниилу, а Конрад умер в 1247 г.[1095]
Дальнейшая деятельность Ростислава не связана с древней Русью. Ростислав, зять венгерского короля Белы IV и, следовательно, его вассал, получил от тестя в ленное владение Мачву (на р. Саве в Сербии) и стал одним из первых банов Босны. У него было два сына, Михаил и Бела, и две дочери — Кунгута и Агриппина. Первая была замужем за чешским королем Оттокаром II, а Агриппина, по свидетельству Длугоша, — за Лешком Черным.[1096]
Михаил Всеволодович, узнав, что венгерский король все же выдал свою дочь Анну за его сына Ростислава, поехал в Венгрию, но там, очевидно, был не особенно ласково принят устроившим кое-как свои дела сыном и далеко не симпатизировавшим ему сватом, венгерским королем. Михаил вернулся обратно в Чернигов и в 1246 г. поехал к Бату просить себе княжение. Здесь, отказавшись поклониться татарским божествам, несмотря на просьбы князя ростовского Бориса и его бояр, он был убит вместе с боярином Федором, за что и был причислен православной церковью к лику святых. Роль палача Михаила сыграл перешедший к татарам путивлянин («северянин») Доман.[1097]
Так рассказывает летопись о смерти Михаила, но, по-видимому, мы имеем здесь дело со сложной паутиной княжеских интриг, которая уже начала плестись в Орде. Можно полагать, что Михаил Всеволодович не все время после нашествия Бату был на черниговском столе. Мы застаем его в Киеве, затем на «острове» под Киевом. Романовичи, Даниил и Василько, обещают ему опять-таки Киев. Место из летописи, где указывается, что Михаил «возвратился Черниговоу, отоуда еха Батыеви прося волость своее от него», надо понимать как отказ его от Киева и попытку получить из рук Бату хотя бы черниговскую «волость».
В Чернигове в это время, по свидетельству Иоанна де Плано Карпини, был другой князь, Андрей. Это указание имеется только в латинском издании записок известного путешественника, приводимом С. М. Соловьевым, где Андрей назван «dux de Cherniglove».[1098] Во французском издании Андрей назван «dux de Sarvogle», что Зотов читает как «князь воргольский», считая Sarvogle искаженным «Воргол».[1099] Опровергая мнение Филарета, считающего Андрея сыном Мстислава Святославича Черниговского, Зотов называет его сыном Мстистава Святославича Рыльского, убитого в 1241 г. татарами, внуком Святослава-Бориса Ольговича Рыльского, в свою очередь внука Святослава Ольговича Северского.[1100]
Возможно, что на некоторое время Андрей Мстиславич, князь рыльский и воргольский (Рыльск и Воргол составляли одно княжение), княжил в Чернигове, пока Михаил жил на острове у Киева, а Ростислав покинул Чернигов, увлекшись своей галицкой авантюрой. Михаил первое время не препятствовал Андрею занимать стол в Чернигове, но когда Михаил отправился к Бату просить «волость» свою, то речь шла, очевидно, о Чернигове, и Андрей должен был снова удалиться.
После смерти Андрея, убитого в 1245 г. татарами, жена его и брат просят у Бату не отнимать у них княжения, на что хан согласился, но заставил деверя жениться на невестке. Вдова и брат имели в виду, по-видимому, не черниговское, а рыльское княжение.[1101]
Необходимо отметить, что после взятия и разгрома татаро-монголами Чернигова на некоторое время устанавливается полная путаница в замещении престола. По-видимому, одно время в городах черниговского княжества и даже в самом Чернигове сидели князья и даже «владетели», сажаемые ханом. Интересна одна грамота рязанского князя Олега Ингваревича, косвенно проливающая свет на порядки, установившиеся в Чернигове.
«Се аз, великий князь Олег Ингваревичь Рязанской — пришел есте к нам на Рязань ис Чернигова владетель Черниговской Иван Шаин, а с ним есте многие люди ево, что есте был он посажен от Батыя на Чернигов владетелем, и яз, князь великий, ведая его Ивана Шаина породы ханска и воина добра, велел есте ему отвесть поле на реке Проне и до колодезе Чюрлокове со всяком угодье владет. А кто станет спирать, высылать к великому князю. А ся владельница даде 6000 семьсот шестьдесят пятой год безповоротно».
