Вятичский Брянск и северянское Посемье не создали в дальнейшем украинское население (хотя южнее, в землях вятичей, например у Севска, мы встречаем позднее украинцев и не только в качестве позднейших колонистов, а на западе то же самое явление наблюдалось по отношению к радимичской окраине), но мы не по этому принципу строим свое исследование и останавливаемся на Брянске и Посемье не потому, что они были «украинскими», ибо «украинской» в собственном смысле этого слова в то время не была и сама Украина, а в силу длительных, не прекращавшихся в течение столетий связей со всей остальной Северской Черниговщиной.
Как было уже сказано выше, за исключением Переяславльской «Украины» (в значительной мере лишившейся своего населения, хотя и не запустевшей окончательно), на всей остальной территории Северской земли сохранялся старый политический строй — феодальная раздробленность, а следовательно, и княжества. Сохранялась и своя княжеская линия. Всюду сидели князья — Ольговичи, сыновья Михаила Всеволодовича Черниговского. Только старший, Ростислав, порвал связи с «отчиной», став баном (князем) Мачвы (на р. Саве), Родны (в Карпатах), а затем Босны. Роман Михайлович, сильный и энергичный князь, которого побаивалась Литва и уважали татары, оставаясь «великим князем» черниговским, владел Брянском, а по предположению Зотова — и Новгород-Северском. Семен Михайлович княжил в Глухове и Новосилье, из которого впоследствии выделились Белевское, Одоевское и Воротынское княжества. Мстислав Михайлович сидел в Карачеве. Из Карачевского княжества выделились Болховский, Звенигородский, Перемышльский, Козельский и Мосальский уделы. Юрий Михайлович владел Торусским княжеством, впоследствии также распавшимся на ряд уделов: Мезецкий, или Мещовский, Мышаг-ский, или Мышецкий, Волконский, Барятинский, Оболенский, Канинский, Спашский. Кроме того, уделами были: Новгород-Северск, Курск, Рыльск и Воргол, Путивль, Трубчевск, или Трубецк, и, наконец, еще более мелкие княжества, далеко не все нам известные, из которых по «Родословной книге» и «Любечскому синодику» мы знаем: Сновск, Хоробор, Стародуб, Мену, Устье, Глухов, Липецк.[1115]
Связной истории северских княжеств за время татаро-монгольского завоевания мы дать не можем из-за отсутствия черниговской летописи. В Никоновской, Лаврентьевской и Ипатьевской летописях все внимание уделено либо суздальскому северо-востоку, либо галицкому юго-западу, а события из истории Черниговщины упоминаются лишь изредка: Тем не менее, пользуясь «Любечским синодиком» и обрывками летописных известий, мы все же постараемся восполнить указанные пробелы. Исключительно ценным в этом отношении является опубликованный в упомянутой работе Зотова «Любечский синодик», на который неоднократно нам придется ссылаться при дальнейшем изложении.
Обратимся к истории самого Чернигова. После Михаила Всеволодовича князем черниговским был Всеволод (Лаврентий) Ярополкович, сын Ярополка Ярославича, княживший в Чернигове до Романа Михайловича Старого, примерно с 1246–1247 по 1263 г.[1116] В его княжение татары впервые в 1257 г. переписали подвластную им русскую землю — «взяли число», освободив от уплаты дани только духовенство.[1117] При нем же произошло первое нападение Литвы на Черниговскую землю в 1258 г.
Литва, начавшая создавать при Миндовге свое варварское феодализирующееся государство, начала время войн, походов и завоеваний, некогда (в IX–X вв.) пережитое «империей Рюриковичей». Захват Черной Руси, борьба за Пинские земли, нападение на Черниговскую землю в 1258 г. — все это были первые страницы в истории завоеваний молодого складывающегося Литовского государства, возникавшего и усиливавшегося в борьбе против ливонских рыцарей, которым Миндовг в союзе с русскими и курами нанес решительный удар.
В борьбе против меченосцев Литва Миндовга, «отрекшегося от христианской язвы» (К. Маркс), заключила союз с русским населением северо-запада Восточной Европы и, естественно, как и всякое молодое варварское государство, расширяла свои границы, не особенно считаясь с соседями. В скором времени Литва превращается в грозную и агрессивную силу, захватывающую одну за другой русские области.
Под удар Литвы попала и Черниговщина, которой «великое оубийство творяще»… «людие Миндогови и воевода их Хвал».[1118]
У Всеволода Ярополковича был сын Андрей, женатый на Ольге, дочери Василько Романовича Волынского, и внук, Федор Андреевич. Андрей Всеволодович черниговский престол не занимал, но жил вместе с сыном Федором при дворе отца в Чернигове.[1119] Преемником Всеволода был Роман Михайлович Старый, при котором политический центр Черниговщины был перенесен в Брянск.
Возвышение Брянска было обусловлено ослаблением Чернигова и Черниговщины в целом, не успевших оправиться от погрома 40-х годов XIII столетия. По-видимому, часть населения отхлынула на север, заглох и сам разоренный Чернигов. Вполне естественно стремление князей обосноваться в мало пострадавшем от татаро-монгольского нашествия Брянске. Сюда устремлялись беглецы из пристепного Посемья и южной Черниговщины, из опустошенной Переяславщины, что, конечно, как мы уже показали выше, отнюдь не означало полного «запустения» и обезлюдения этого края. Здесь они обосновывались, вырубая и выжигая брянские чащи и запахивая новые участки земли. Сюда же съезжалось боярство.[1120]
Некоторую роль сыграло и возвышение Смоленска, крупного торгового и политического центра, географически близкого к Брянску и давно к нему тяготевшего. К концу XIII в. относится расширение торговли, шедшей через Смоленск, причем связи Смоленска с югом осуществлялись купцами, торговавшими через Брянск.[1121]
Брянск давал доход, давал дружину, все гуще и гуще заселялась его лесистая периферия, и князь Роман Михайлович Старый, оставаясь черниговским «великим князем», перенес сюда свою резиденцию. И недаром, если «Любечский синодик» называет его князем черниговским, то летопись — князем брянским. De jure Роман оставался черниговским князем, но de facto — брянским.
Роман, один из наиболее деятельных и энергичных князей, правильно оценил растущее значение Брянска (подобного рода факты нам известны и из истории северо-восточной Руси). Княжил Роман, начиная с 1263 г., и умер вскоре после 1288 г. Год его смерти точно не известен. Впервые его имя мы встречаем в летописи под 1263 г., когда на него пошел войной Миндовг литовский, пославший «всю свою силу за Днепр на Романа на Брянского князя».[1122] Это был второй налет на Северскую землю. Поход не удался, так как развернулась усобица в самой Литве, и Миндовг был убит Довмонтом.
В 1264 г. Роман Михайлович выдал одну из своих четырех дочерей, Ольгу, свою любимицу, за Владимира Васильковича, внука Романа Галицкого. Во время сватовства (или свадьбы) подошла литовская рать. Литовцев разбили, но в бою князь Роман был ранен.
Во Владимир-Волынский сопровождать свою дочь Роман послал одного из двух своих сыновей — Михаила Романовича, родоначальника князей Осовецких, а с ним «бояр много».[1123]
Позже Роману пришлось принимать участие в ряде походов, предпринимаемых татарами, так как русские князья, помимо уплаты дани, должны были помогать татарам в их войнах. Роман Михайлович, князь брянский и «великий князь» черниговский, был нужен татарам. Он ходил во главе больших и сильных дружин, сам отличался храбростью и энергией, и немудрено, что татары с ним считались и относились с большим уважением, видя в нем сильного помощника. Татары, собираясь на Литву, «велми жадахоуть Романа абы притягл», как это было в 1274 г., когда Роман вместе с другими князьями и татарскими чамбулами был послан Менгу-Темиром в помощь Льву Галицкому, воевавшему с Литвой.[1124] По свидетельству Карамзина, на обратном пути татары погромили курские волости.[1125] По мнению Зотова, Роман участвовал в других походах татар, предпринимаемых ими вместе с вассальными русскими князьями. В 1277 г. татары и русские князья ходили на Кавказ, в Дагестан, где взят был город Дедяков, или Дедук, в 1279 г. — на Литву, а в 1283 г. хан Тулабуга воевал «Ляшскую землю».[1126] В 1286 г. Роман напал на Смоленск, «пожег» посад, осадил город, «повоевал» волости и села, но отступил, будучи не в состоянии овладеть Смоленском.[1127]
Умер Роман вскоре же после 1288 г., хотя точно определить год его смерти трудно. Роман Михайлович ездил в Орду, но сообщение «Синодальной родословной» о смерти его в Орде не подтверждается «Любечским синодиком».[1128] Роман, по-видимому, был женат два раза. «Любечский синодик» упоминает о жене его Анне, а надпись на образе в Свенском Успенском монастыре, по преданию основанном Романом, говорит об его жене Анастасии.[1129]
