женщина и в чем она провинилась, что ты так с ней обращаешься? — вопросил Пендрагон.
— Она — наш враг, лорд Артур, — отвечал Гвальхмаи. — Я привез ее на праведный суд, которого она так долго избегала.
С этими словами он поднял руку, сдернул покрывало и откинул капюшон, скрывавший лицо женщины. То была...
Владычица озера!
Но нет... Даже в теперешнем ошеломлении, глядя на женщину, я понял, что это не Харита, хоть и очень на нее похожа. Она была прекрасна, безусловно, прекрасна, но холодна, как мраморный истукан. Ненависть сочилась из нее и растекалась вокруг, словно змеиный яд.
Я взглянул на Эмриса, ища его ободрения, но он был мрачен и отрешен. Словно плененный зверь, он казался испуганным и не знал, бежать ему или драться. Все это было так на него не похоже, что я отвернулся и больше в ту сторону не глядел.
— Враг? — удивился Артур.
— Даже с врагом принято обращаться учтиво, — резко произнесла Гвенвифар. — Отпусти ее, Гвальхмаи. Мы не варвары.
Гвальхмаи повиновался и разжал хватку. Пленница расправила плечи и дерзко взглянула на короля, который промолвил:
— Кто ты, женщина?
— О великий король, — отвечала она голосом холодным и безжалостным, как сталь. — Этот человек, — она скривилась, — оскорбляет меня клеветой. Он назвал меня изменницей. В чем моя измена? Я требую объяснить, за что меня сюда привезли.
— Тебя привезли сюда отвечать на обвинения, — сказал Гвальхмай, — и предстать перед судом Верховного короля.
— Обвинения? — с издевкой переспросила женщина. — Я не слышала никаких обвинений. Вы ничего не знаете обо мне.
— Но я знаю тебя, Моргана, — тихо и хрипло произнес Мирддин.
Эмрис шагнул вперед. Бедивер вцепился в него, крича:
— Нет! Мирддин, ради всего святого, не надо!
— Пришло время, — промолвил Мирддин, отводя его руку. Артуру же, который тоже пытался его остановить, сказал:
— Не страшись и уповай на Бога.
Я слышал его голос, странный, напряженный, и, повернувшись, за- дохну лея от изумления. Эмрис преобразился. Страх, который я только что видел, исчез, и сам он как будто вырос. Сейчас он высился над нами, могучий, пугающий, золотистые глаза горели грозным огнем.
Он подошел к Моргане и взглянул ей прямо в глаза. Та опустила голову, и губы ее тронула злая усмешка. У меня от страха подогнулись колени.
— О, я хорошо тебя знаю, Моргана. Ты всегда обольщала людей ложью. Давно ты сражаешься с Истинным Богом и Его слугами, но, говорю тебе, отныне с этим покончено.
— В каком преступлении вы меня обвиняете? — возмутилась она. — Где пострадавший? В чем ущерб? Кому я причинила зло, кроме вашего слабого и ранимого Бога? Если смертному так легко Его уязвить, пусть явится сюда и Сам об этом скажет!
О да, она была ловка. Она так хорошо притворялась несправедливо обиженной״ что я ей поверил. Остальные заколебались. Один Мирддин стоял, как скала.
— Довольно, Моргана. Твои уловки больше тебе не помогут. — Он повернулся к Верховному королю. — Зло, которое эта женщина причинила мне, я охотно прощаю. Ее надо судить за вред, который она нанесла другим.
— Ты мне не судья, — прошипела женщина.
— Царь Небесный тебе судья, — отвечал Эмрис. — А в этой стране Его суд вершит Пендрагон Британии.
— Славно сказано, — промолвил Артур. — Послушаем, в чем ты ее обвиняешь.
Эмрис снова повернулся к Моргане и указал на нее пальцем.
— Обвиняю тебя в бесчисленных изменах, больших и малых, против человечества и против Британии. Обвиняю тебя в подстрекательстве к мятежу, вероломстве, коварстве и богохульстве. Обвиняю тебя во всевозможных мерзостях. Обвиняю тебя в убийстве Пеллеаса, моего друга и верного слуги короля Артура. Обвиняю тебя в смерти Талиесина, моего отца.
Пендрагон сурово все это выслушал.
— Что ты скажешь на эти обвинения?
Царица воздуха и мрака запрокинула голову и рассмеялась. Надеюсь, мне никогда не доведется услышать такой же жуткий звук.
— Неужто, по-вашему, меня заботят подобные пустяки?
— Убийство — не пустяк, женщина, — ответил Артур.
— Вот как? Скольких ты убил, Великий король? Скольких уложил понапрасну? Сколько сразил тех, кого бы мог пощадить? Сколько полегло из-за того, что ты в горячке боя не внял мольбам о пощаде?
Верховный король открыл рот, чтобы заговорить, но сказать ничего не мог.
— Не слушай ее, Медведь! — вскричал Бедивер. — Это уловка!
— Не говори мне об уловках, Бедивер Доблестный! — Моргана вихрем повернулась к нему. — Кто, как не ты, поджидал в засаде беспечную жертву, кто нападал и убивал исподтишка? Каково тебе было в Калиддоне, когда ты крался по лесу? Разве не билось твое сердце быстрей при мысли о твоей хитрости? Не ликовало ли оно, когда огонь вспыхнул у врага за спиной? Сдается мне, ты сам изощрен в уловках.
Бедивер глянул на нее и отвернулся. На выручку ему бросился Кай.
— Это война! Мы делали, что должны!
Моргана накинулась на него, словно кошка, выпустившая когти.
— Война? Разве это снимает вашу вину? Ты убивал людей, которые хотели всего лишь накормить и вырастить своих детей. Ты осиротил этих детей и обрек на мучительную смерть от голода. Ты сделал вдовами женщин, ничего не знающих о царствах и правителях. Ты отнял у них свет очей, дыхание уст. Но где тебе понять — тебе, никогда не делившему ложе с женой?
Кай, весь багровый, пристыженно молчал. Однако Моргана далеко не закончила.
— Тебе больше нечего сказать, отважный Кай? Ну же, расскажи мне еще о жестокой военной необходимости.
— Придержи язык, — грозно предупредил Гвальхмаи.
— Не нравится, сынок? — Моргана повернулась к нему. — Уж не вам с братом искать моей смерти! Мы ведь близкие родственники, не так ли? Что скажет ваш отец, если узнает, что его сыночки сгубили его мать?
— Ты нам не родственница! — выкрикнул Гвальхавад.
— Спросите об этом Лота Оркадского, — с улыбкой отвечала она. — Или вы никогда не задумывались, откуда у него два сына-близнеца, если его собственная жена бесплодна?
Это было чудовищно. Она в точности знала слова, чтобы заткнуть рот каждому. Я уже задумался, есть ли на земле человек, способный ей противостоять. Вот уж поистине, Царица воздуха и мрака!
Гвенвифар бесстрашно шагнула вперед, выставив вперед подбородок.
— Ты умна, женщина, — сказала она, —
