Глава 32
– Вот, сами посмотрите – Александр Платонович Энгельгардт протянул собеседнику письмо.
– Ну и отлично, – ответил тот, прочитав бумагу. – Вы получаете повышение, причем более чем заслуженное. Я вам больще того скажу – это, скорее всего, лишь первая ступенька в вашей дальнейшей карьере. Поздравляю!И что за причина расстраиваться?
– Назначению, откровенно говоря, я рад. А изучив уже ваш опыт, думаю, что пользу изрядную смогу принести Отечеству – тем более, что вы и в дальнейшей помощи не отказываете. Но речь не обо мне, а о моем преемнике. Боюсь, что напортит он дела в губернии изрядно.
– И кто же это?
– Пока достоверно неизвестно, но ходят слухи. И слухи мне не очень нравятся.
– И с чего? Кто он такой?
– Выскочка. Еще в позапрошлом году – уездный Предводитель в каком-то Ковно. Почему не Царевского Предводителя на губернию посадить? – он-то хоть с условиями тутошними знаком.
– Но может быть просто толковый?
– Если бы так… женился на приданом, тесть его и двигал. Университет закончил коллежским советником, через четыре чина скакнул, ну а как тестя не стало – так десять лет секретарем в земельной канцелярии прослужил. Как граф Зубов преставился, так его замещающим Предводителя и назначили – ох и натворил он за три года в губернии дел! Мало со всеми прочими поссорился – так мать и братья с сестрами ему от дома отказали. И – жесток, особо нравится ему мужиков лично мордовать. Дворянское собрание трижды Императора просили отставить его с должности, с третьего раза государь просьбу исполнил. Но Вячеслав Константинович, под давлением, говорят, в Гродно его губернатором поставил – так не поверите, за восемь месяцев императору четыре прошения об отставке его пришло! Нынче он вроде без дела, но Вячеслав Константинович отписал, что в Сенате опять ему губернаторство подыскивают – а другого-то сейчас свободного и нет… Ох, чует сердце мое – сюда его и назначат. Ну, надеюсь, вы не дадите ему губернию испохабить и похерить нами сделанное.
– Спасибо, что предупредили. Не дам, конечно – а теперь и заранее подготовится смогу.
– У меня к вам еще просьба будет… личная. Сын у меня, знаете, все рвется на благо отечества труды приложить. А работа-та такая весьма опасна бывает. Вы его с собой не возьмете? С вами-то спокойнее, а в тягость он вам точно не будет, да и в университете хвалили его.
– Даже рад буду. Ну что же, вам удач в новой должности, если помощь какая потребуется еще – так без стеснения обращайтесь.
После ухода гостя Александр Платонович оглядел кабинет – не забыл ли чего? – и, вздохнув, вышел из него. Навсегда.
Закручивание гаек началось буквально на следующий день после свадьбы. А всеобщему недовольству по этому поводу вероятно поспособствавал буран, начавшийся в ночь с воскресенья на понедельник. Мышка, подойдя утром у окну, как-то печально прокомментировала бушующую за окном пургу:
– Природа вот так решила отметить нашу свадьбу…
– Это не природа, – тут же ответил я, – это вздох разочарования всех девиц России, прочитавших в утренней газете о нас. Зависть… все они просто тебе жутко завидуют. Но мы на их зависть внимания обращать не будем, нам некогда. А пурга – она на улице, а нам с тобой туда не надо идти.
Мы и не пошли, но циркуляр "Об укреплении трудовой дисциплины и введении пропускного режима на предприятиях" уже начал внедряться. И народу это не очень понравилось – прежде всего тем, что теперь на заводы перестали пускать детишек. Раньше они по заводу бродили толпами, в особенности в обеденное время: рабочие часто прикармливали своих из бесплатных обедов. Хоть копеечная, да экономия – а теперь она стала недоступна. Ну а второй причиной недовольства стало ограничения шатания по заводу, что – с точки зрения рабочих – заставляло их трудиться больше (c моей точки зрения – тоже, но ведь и зарплату они получали именно за работу, а не за нахождение на территории завода).
Впрочем, народ немного поворчал, да и перестал: в школе для детей рабочих питание тоже было бесплатным, так что детишки стали просто меньше уроков прогуливать, а премии "за перевыполнение норм" у меня всегда выплачивались очень четко.
А вот появление на территории вооруженной охраны народ принял в штыки: не забыли еще про "подавление бунта" на французском заводе. По этому поводу пришлось задать Васе Никанорову серьезную взбучку, после чего он провел через свои "профсоюзные" структуры определенную воспитательную работа и ропот несколько стих. Не до конца, но на охрану рабочие открыто больше не ругались.
На "незаметно приватизированной" территории между моими владениями и французским заводом (я ее не покупал, мне границу владений писарь из царицынской управы "подвинул" за сто рублей) за прошлое лето был построен небольшой комплекс, называемой внутри завода "военной приемкой": трехэтажный дом, в котором трудились "военные инженеры", две довольно просторных одноэтажные мастерские и испытательный трек, размером с небольшой стадион – где была и кольцевая "шоссейная" дорога, и – внутри кольца – "опытные участки" от песчаной "дюны" до глинистой топи. Сейчас, по специально насыпанному глубокому снегу, территорию полигона бороздил лишь "всепогодный артиллерийский трактор" – трехмоторное творение моего "сумрачного военного гения". Сами военные инженеры, по-моему, до сих пор не поняли, зачем это чудо нужно, но способность агрегата, оснащенного высокоскоростным шнековым снегоуборщиком, прокладывать в заснеженной степи приличные дороги на скорости до сорока верст в час их впечатляла.
Но сейчас, утром двадцать третьего января, им было точно не до снегоуборщиков. После того, как Журавлев с Харитоновым довели практически до серийного производства "ГАЗ-51" и его трехосного собрата (названного мною "ГАЗ-53", пусть все хоть мозги сломают, думая, почему я их так назвал – а мне так проще), они по моей просьбе уже самостоятельно (хоть и с помощью приятелей из Артуправления) собрали целое конструкторское бюро из отставных военных инженеров. И теперь все шестнадцать человек сидели в большой комнате, где я сделал для них коротенький доклад.
– Александр Владимирович, – очень вежливо и тактично обратился ко мне подполковник в отставке Юрьев – вы, вероятно, не очень подробно знакомы с задачами артиллерии во время военных действий. Мне кажется, и меня вероятно поддержат все присутствующие, что предлагаемая вами конструкция не обеспечит должной эффективности боевого применения. И даже напротив, использование столь примитивных систем способно повергнуть уже наши войска в уныние, тем уже фактом, что продемонстрирует отсутствие возможности или желания командования оказать войскам артиллерийскую поддержку.
– Господа офицеры, – я тоже постарался быть вежливым и тактичным, – я понимаю, что у меня вообще нет никакого боевого опыта. А еще я понимаю, что нет у меня и завода, подобного Обуховскому или Мотовилихинскому. У меня есть только то, что есть, включая шестнадцать человек, к оружию отношение имеющих, весьма ограниченный бюджет и четкое понимание, что через год нас ждет серьезная война. Для ведения которой у Армии тоже нет денег.
– Армия вполне успешно перевооружается! И на нее выделяются очень немалые средства!
– И из этих немалых средств Армия смогла закупить у меня тысячу велосипедов по половинной цене и целых двадцать четыре грузовика в качестве арттягачей, а на мотоциклы с пулеметами денег у Армии не хватило, я в курсе. Именно поэтому я не собираюсь дискутировать по поводу приемлемости или эффективности этого оружия. Я просто поручаю вам его сделать, испытать на полигоне и сообщить мне о результатах испытаний. Причем испытаний не только оружия самого по себе, но и испытаний времени подготовки слаженных расчетов. Для чего испытательный отдел с сего момента преобразуется в опытно-конструкторский институт с штатной численностью в пятьсот человек. Сотрудников – как из числа отставных офицеров, так и из числа отставных солдат и казаков я предлагаю набрать вам самим. Директором института я прошу стать вас, господин подполковник, и вас же попрошу составить потребное штатное расписание. В финансировании работ я особо не ограничиваю, но мне крайне желательно иметь сто единиц готовых изделий с подготовленными расчетами в октябре.
Оставив военных инженеров удивляться причудам "самого богатого промышленника России", я раздал кучу ценных указаний прочим подразделениям, после чего отправился в гости к Луховицким.
– Привет, Камилла, ты уж извини, но мне срочно понадобился твой муж. Причем не целиком, а только его мозги – прочее можешь оставить пока себе.
– А мои мозги тебе больше не нужны?
– Очень нужны. Но сперва – твоего мужа. Просто ему рассказывать – дело пяти минут, а потом он быстренько все сделает. Ну а тебе – долго рассказывать и еще дольше делать. Так что пока поешь пирожков, я специально захватил, и давай сюда мужа на растерзание.
