Эта вещь не могла быть драгоценностью. Было известно, что профессор всю жизнь с презрением относился к сокровищам и был убежден, что только ум и доброта могут быть настоящим богатством человека. «Следовательно, — сказала себе Кора, — в доме не могло оказаться бриллианта или статуи из розового нефрита».
Известно, что профессор отошел от науки, но, как правильно сказала сегодня аспирантка Ичунь, настоящий ученый никогда не перестает работать. Кора вспомнила, как один древний мудрец сказал: «Я мыслю — значит, я существую». Это и отличает ученых от людей, которые могут сказать о себе: «Я кушаю — значит, я существую».
Размышляя, Кора включила свет во всех комнатах небольшого дома и не спеша обошла их, останавливаясь и оглядывая каждую из комнат, прежде чем войти внутрь. Ей было так важно понять, как жил ученый, какими вещами пользовался.
Больше всего времени Кора провела в самой дальней комнате — в библиотеке профессора. Там были дискеты, кассеты и даже старинные книги и рукописи. Если преступник и заглядывал в библиотеку, здесь он ничего не тронул. Из этого Кора сделала вывод, что к тому времени, как он добрался до библиотеки, он уже отыскал нужную вещь. Иначе бы он устроил разгром и здесь. То есть надо помнить, что преступление удалось.
Часть библиотеки занимали книги по физике. Видно, профессор Лу Фу внимательно следил за всеми достижениями в своей науке. Были там кассеты астрономические, целая стена была занята работами, посвященными функциям человеческого мозга, его энергии, волнам, которые он испускает и принимает. «Наверно, — подумала Кора, — профессор нашел новое поле деятельности. Но достиг ли чего-нибудь в нем? Ведь ему почти сто лет, а даже самые умные и талантливые люди в таком возрасте теряют память, быстро устают и не могут долго заниматься одним делом. Хотя бывают исключения…»
Больше всего Кору удивили книги и дискеты на полках четвертой стены библиотеки. Все труды, книги, картины относились лишь к чувствам человека и других живых существ. Здесь были даже детские сказки и стихи, в которых рассказывалось о том, что могут сделать доброта и злоба. «Да, — подумала Кора, — скорее всего, наш уважаемый старик далеко отошел от настоящей науки и, может быть, даже, как говорится, впал в детство».
Осмотрев библиотеку и ничего не найдя в ней такого, что могло бы указать причину исчезновения Лу Фу, Кора вышла в кабинет и решила проглядеть перед сном бумаги, заметки и, может, дневник профессора за последние дни.
Окно в сад было открыто, оттуда веяло ночной прохладой, настольная лампа давала мягкий желтый свет, и Кора смогла даже забыть на некоторое время о том, что сидит посреди разгромленного дома.
Было тихо, лишь порой ветер шуршал в листве и с гулким стуком падали на землю апельсины и яблоки.
Буквально через несколько минут после того, как Кора начала перебирать бумаги на столе у Лу Фу, она наткнулась на интересный документ.
Лу Фу был очень аккуратным человеком. В особой папке он хранил копии отправленных писем.
В одном из писем, отправленном в прошлом месяце и адресованном синьоре Серафине Беллинетти, в город Болонью в Италии, речь шла об исчезновении профессора. Письмо было написано по-итальянски, но, к счастью, итальянский язык Кора знала — она любила иностранные языки и еще в приюте на Детском острове переписывалась с девочками из Шанхая, Венеции и Турку на их языках. Судя по всему, синьора Серафина была старой приятельницей и коллегой китайского мудреца, и он делился с ней своими заветными мыслями.
«До сих пор, моя дорогая Серафина, — писал профессор, — несмотря на то что результаты моих работ известны некоторым ботаникам, я опасаюсь выходить на широкую сцену с описанием моего открытия. Честно говоря, старику страшнее всего насмешка. А вдруг я ошибся? А вдруг принял желаемое за действительное?
Я напомню вам, Серафина, о том, как все началось. Как вы знаете, устав от общения со многими людьми и от бесконечных путешествий, я отыскал самое, на мой взгляд, уединенное место на земном шаре — пустыню Такла-Макан. Артезианская скважина, которую пробурили мои друзья, давала достаточно воды для немногих растений моего маленького сада. Я привез сюда мою библиотеку и отдыхал, общаясь с моими молчаливыми друзьями.
Затем однажды со мной произошел курьезный случай. Прошлой весной я отыскал в пустыне незнакомый мне чудесный цветок. Я осторожно выкопал его, надеясь вырастить в моем небольшом саду. Но цветок этот быстро завял.
Это так расстроило меня, что я весь вечер провел возле него, стараясь отыскать средства, чтобы ему помочь. Я даже поставил на ночь возле него свое соломенное кресло, потому что страдаю бессонницей. И всю ночь я думал об этом растении, стараясь мысленно помочь ему. К утру растению стало лучше, оно выпрямилось, распустились бутоны. И я задумался тогда: что помогло растению — удобрения ли, питательный раствор, которым я его поил, или мои чувства, излучения моего мозга, направленные на этот цветок?
Дальнейшее вы знаете, мой далекий друг. Мне удалось отыскать в библиотеке ваши интересные статьи о биотоках мозга и влиянии эмоций на других людей. Казалось бы, мы с вами занимаемся столь далекими проблемами — вы лечите безнадежно больных детей, я развожу цветы и другие растения. Но мы оба верим, мой друг, что доброта — это не только понятие, которое придумали люди. Доброта — это реальная сила, которую можно выделить, измерить и использовать… как, впрочем, и злобу. Я теперь верю в то, что ненавистью можно убить, а добротой вылечить.
Мне кажется, что есть надежда превратить наши догадки и надежды в сухие цифры, а цифры — в приборы, которые на основе физических законов позволят помогать нашим братьям на этой планете».
Письмо очень заинтересовало Кору. И после того, как она прочла его, в новом свете начала понимать смысл документов и копий других писем профессора, которые лежали перед ней на письменном столе. Многие из писем были запросами в различные библиотеки и институты — профессору требовалась информация. Были там заказы на выполнение особых программ гигантскими компьютерами в Пекине и Токио, были, наконец, и просьбы в различные мастерские и на заводы изготовить тот или иной прибор или деталь прибора. И когда Кора закончила чтение переписки Лу Фу, она поняла, что находится на правильном пути, и почти наверняка догадалась — что же искал и, вернее всего, нашел преступник.
На рассвете Кора связалась по космической связи с синьорой Серафиной Беллинетти, которая еще не спала и спать не собиралась — ведь разница во времени между Урумчи и Болоньей — несколько часов. В Болонье еще был вечер.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
