Не верится.
Игорь Васильевич никак не мог отделаться от какого–то двойственного чувства к погибшему старпому. Постепенно, штрих за штрихом, вырисовывалось перед ним малопривлекательное лицо этого «правдолюбца», но Корнилов привык выносить свой окончательный приговор лишь после того, как имел возможность посмотреть человеку в глаза, встретиться с ним, а встрече с Гориным не суждено было состояться. Бугаев молчал. На лице у него застыла такая презрительная гримаса, что было сразу видно его мнение о покойном старпоме.
Корнилов усмехнулся. Подумал о том, как изменился за последние годы Семен. Порывистый, непоседливый, резкий в своих суждениях, он стал более внимательным и последовательным. Он хоть и остался таким же горячим, но научился не торопиться со своими выводами и скоропалительными суждениями, всегда искренними и не всегда точными. А вот лицо его выдавало. Особенно глаза. Если Бугаев осуждал кого–то, они сразу суживались, становились злыми.
— Непойманный — не вор, Сеня, — сказал Игорь Васильевич, словно отвечая на невысказанное суждение Бугаева.
— Да разве же я возражаю? — меланхолично отозвался капитан. — Только вот деталька одна: он третьего июля куда ехал? На дачу. И колечко с ним. А жена — в Нальчике. Если б он жене кольцо привез — давно бы подарил. В первый день, как из плавания вернулся. — Бугаев безнадежно махнул рукой. — Ну вот… Вез он колечко… А кто с ним в машине? Зонтик–то чей обнаружили? Веры Сергеевны? Ей он и хотел колечко подарить. У себя на даче…
— Тебе бы ворожбой заниматься.
— А что, не логично мыслю? — усмехнулся Бугаев. — Другого–то и не придумаешь. Когда эта дамочка заговорит — вспомните меня.
— Ты же сам жаловался — крепкий орешек.
— Когда–нибудь да заговорит!
— Дело закроют — никто ее и спрашивать ни о чем не будет.
— А я бы спросил, хотя бы из любопытства.
— И я бы, Сеня, спросил. Только… — Он недоговорил. Взял в руки письмо Горина. — У меня вот письмишко одно есть. Тебе из любопытства его прочесть было бы интересно. — Корнилов хотел дать письмо Семену, но вспомнил о просьбе вдовы и, нахмурившись, положил на стол, подумав при этом: «А жаль, что она так написала, письмишко полезно всем ребятам почитать! Ох как полезно!»
Капитан проследил за письмом, но ничего не сказал.
— Ты чем сейчас занимаешься? — спросил его Корнилов.
— Кражами, товарищ подполковник, — деловито сказал Бугаев. — Сейчас на Заневский поеду.
— Ладно. Я в шестнадцать доложу начальству по сорок девятому и тоже подключусь. Хватит мореходами заниматься, пускай они сами в себе разберутся.
— А свидетели, значит, ничего новенького не подкинули? — спросил Бугаев, глаза у него были хитрющие.
Корнилов улыбнулся:
— Подкинут, Сеня, не волнуйся. С минуты на минуту один человек подъедет…
12
Корнилов пришел к начальнику Управления уголовного розыска пораньше, перекинуться парой слов о текущих делах. В кабинете у Михаила Ивановича сидел Еленевский, руководитель одной из групп управления. Вид у него был взъерошенный, сердитое лицо покрыто красными пятнами. «Тут пахнет крупной выволочкой, — подумал Игорь Васильевич. — Наверное, по делу об ограблении пьяных». И не ошибся.
— Вот полюбуйся, — кивнул полковник на Еленевского. — Степан Степанович теорией нынче по горло занят. На оперативную работу времени не остается. У нас по ночам пьяных обирают, а майор лишь теоретизирует, считает, что это даже полезно. Пить, говорит, меньше будут. И виноваты во всем, дескать, сами пьяницы, а не воры. Каков полет теоретической мысли?
— Михаил Иванович, мы же ведем поиски! — обиженно сказал Еленевский. — Люди которую ночь не спят. Но принимать заявление от каждого алкоголика… это же смешно! Накушался до свинства, а мы должны ноги мозолить, его часики, видите ли, разыскивать…
— Товарищ майор! — перебил его полковник. — У вас в распоряжении два дня. Не тратьте время на разговоры. Не найдете воров — поставлю вопрос о вашей профессиональной пригодности.
Еленевский поднялся с кресла и, хмурясь, вышел из кабинета.
— Неплохой мужик, но увалень! — Михаил Иванович покачал головой. — Днем с огнем такого другого не сыщешь. Все сделает в конце концов, но уж очень долго раскачивается.
— Его ребята самокатчиком зовут.
— Самокатчиком?
— Ну да. Он же на службу на велосипеде ездит.
— Да брось ты! — отмахнулся полковник. — Придумаешь тоже!
— Правда, Михаил Иванович. Обрати внимание: в раздевалке желтый с синим велосипед стоит. Его велосипед, Еленевского. И говорят, быстро ездит.
— Но уж про желтый с синим ты присочинил! — Начальник управления смотрел на Корнилова недоверчиво.
Корнилов засмеялся.
— Правда, правда. Его велик все в управлении знают. Гаишники честь отдают. Да, Михаил Иваныч, — перестав смеяться, сказал подполковник. — Надо бы Семена Бугаева на майора представить. Сроки уже вышли, человек он, сам знаешь, энергичный, оперативный, не в пример самокатчику.
— Не возражаю, — согласился Михаил Иванович. — Он, кстати, дело с кражами на Заневском до конца так и не довел?
— Сейчас занимается. Ты же знаешь, я его на три дня отвлекал. И сам проваландался… История, я тебе скажу, неприятная.
— Ну тебя хлебом не корми, только дай отвлечься. С самоубийством Шарымова все чисто? Никаких неуклюжих действий не допустили? Не поторопились за него взяться?
— Мы за него и взяться не успели. Бугаев приехал к Шарымову домой выяснить, что он делал на даче старпома. А там скандал…
— Ну–ну, Бугаев, значит. Может, не торопиться со званием?
— Да что ты, Михаил Иваныч! Семен здесь ни при чем. Не успей он — могло бы и хуже обернуться. Обстановка на теплоходе не сахар. Нервозность, подозрительность! Все взвинчены до предела. И все один человек закрутил…
— Ладно, с Бугаевым договорились, — полковник взглянул на часы. — Сейчас Кондрашов придет, доложишь все подробно. От новгородцев телекс получили. Предупреждают нас: неделю назад вернулся из колонии Николай Борисович Лящ. Слышал, наверное? Специалист по аферам.
— Помню, — кивнул Корнилов. — Он ведь и у нас динамо крутил.
— В Новгороде Лящ уже успел причаститься. Двоих нагрел. Судя по некоторым данным, теперь подался к нам. Вот тут весь его послужной список, фотографии, — полковник подвинул Игорю Васильевичу папку. — Все что нужно. Надо встретить.
Секретарша предупредила, что пришел Кондрашов.
— Ну что, Василий Сергеевич, послушаем подполковника? — спросил начальник управления, когда они уселись за большой стол. — Он как,
