убор изобличали княжьего слугу. Это был широкоплечий малый с длинными волосами, падавшими на жирный загривок. На голове у него красовалась шапка с белым пером. Одежда из светлого сукна была оторочена алой кромкой, на боку висел меч в ножнах, за плечами — лук, торчавший над головой, и лубяной колчан со стрелами.
Спутники его были увешаны мешками и вооружены, кроме луков и пращей, ещё и секирами, которые они держали в руках. При виде всадников Виш потемнел, как ночь; поспешно выхватив из-за пазухи рог, он трижды кряду протрубил, оповещая домашних о приближении чужих.
Услышав звук трубы, всадники поскакали живей, а первый стал озираться по сторонам, ища виновника…
С высокого берега реки, по которому они ехали, он мог увидеть Виша, но тот и сам не замедлил показаться и пошёл наперерез незваным гостям.
— Ух! Гады проклятые! — бормотал он про себя. — Драконы ненасытные… Опять княжий холоп — разрази их гром! — Он обернулся к немцу. — Вам это на руку, и вас и тюки ваши они, наверное, охотно заберут, а вот мне…
По лицу Хенго нельзя было разобрать, рад он или не рад этой встрече.
— Так-то оно так, — сказал он, — но если мне будет грозить беда, вы как гостя не дайте меня в обиду!
— Только бы они самого меня не обидели, — буркнул Виш. — Пять человек их тут — не так уж страшно, мои молодцы вмиг бы их связали, но, вздумай они мне мстить, так в городище их наберётся в десять раз больше.
Они зашагали быстрее.
Княжий слуга, ехавший впереди, остановил коня, не то узнав старика, не то угадав в нём хозяина. Однако и старший и его спутники меньше смотрели на Виша, чем на немца. Они учуяли в нём чужого, а от чужого всегда можно было хорошо поживиться.
Подойдя ближе, старец поклонился Смерду [58] тот и не подумал ему ответить. Кивнул им и Хенго, но лицо его побледнело: он почувствовал, с какой жадностью глаза их уставились на него.
— Кого это вы ведёте, хозяин? — спросил Смерд. — Чужой? Откуда? — Остальные всадники тотчас обступили его кольцом.
— Я с Лабы, купец, человек я смирный, тихий и не чужой, — сказал, немного осмелев, Хенго. — А не чужой, потому что уже не раз бывал тут с товаром… Везде меня свободно пропускали…
— Знаем мы этих смирных! — смеясь, вскричал Смерд. — Знаем… А зачем вы разведываете дороги по стране, ищете броды на реках и делаете зарубки на деревьях? Чтобы потом повести…
— Он смирный человек, — медленно отозвался Виш, — не трогайте его, я переломил с ним хлеб.
— А мне что до этого? — гневно воскликнул Смерд. — Князь строжайше запретил чужим таскаться по стране. Он поедет с нами.
— Я поеду с вами по доброй воле, господин мой, — поспешно сказал Хенго, — и, когда паду ниц перед князем, сумею снискать его милость, ибо он справедливый государь… Я тут сам-друг с мальчишкой… что ж я могу сделать худого?
— Связать ему руки! — крикнул Смерд. — А там будет видно.
Едва он договорил, как двое княжеских молодцов, соскочив с коней, бросились выполнять его приказ. Смерд направился к избе.
Во дворе уже стояли сыновья хозяина и работники, в дверях поджидала старая Яга с такой же старой прислужницей; никого из молодых женщин не было видно.
Едва протрубил рог, все попрятались по углам или бежали в лес, чтобы не встретиться с чужими дерзкими людьми. Лицо Виша прояснилось, когда он уверился, что во дворе нет ни дочерей его, ни снох…
Подъехав к воротам, Смерд слез с лошади, люди его тоже спешились; двое повели Хенго, глумясь над ним, пиная и осыпая его тумаками. Руки его были уже скручены назад и связаны верёвкой, конец которой держал один из княжеских слуг. Лошадей отвели под навес, а люди пошли прямо в дом. Тут их, кланяясь, встретила Яга и пригласила войти. Старый Виш был задумчив и мрачен. В горнице сразу стало шумно, едва ввалились чужие. Смерд бросился на лавку, заняв хозяйское место. Они хотели скорей смочить глотки и потребовали пива и меду, которые им тотчас поднесли. Хозяин молча сел поодаль на лавку.
— Ну, старик, — кликнул его Смерд, — вы уж, верно, догадались, зачем мы пожаловали… Князю причитается дань…
— А давно ли вы её брали? — буркнул старик.
— Вы, что же, считаться вздумали с нами? Кметы с князем? — засмеялся Смерд.
— Князь с князем, ибо здесь, на этой земле, я сам князь, — ответил Виш. — Шкуру вы с нас дерёте, — вот как вы нас обороняете.
Смерд хотел было засмеяться, но, взглянув на старца, сразу потерял охоту и как-то присмирел.
— Пейте на здоровье, как я вам того желаю, — прибавил старик, — а дела потом.
Княжий холоп подумал и перестал куражиться; он зачерпнул ковшом пиво и принялся его жадно лакать. Спутники его черпали кружками прямо из кадки, спеша утолить жажду. Хенго со связанными руками стоял у порога. С минуту длилось молчание, нарушаемое лишь громким прихлебыванием. Наконец, Смерд вытер усы и обернулся к немцу:
— Где твои лошади и тюки?
— Утром предстану вместе с ними перед князем, — сказал Хенго. — Сделайте милость, отпустите меня.
— Я волен сделать с тобой, что мне вздумается! — крикнул Смерд.
Виш хотел уже вступиться за чужака, стоявшего со связанными руками, когда тот, волоча за собой верёвку, быстро подошёл к развалившемуся на лавке Смерду, нагнулся к нему и, приложив руку ко рту, стал оживлённо и долго нашёптывать ему что-то на ухо. В лице его не видно было страха. Смерд, слушая его, вначале насупился, но понемногу смягчился и под конец совсем просветлел. Искоса поглядев на немца, он кивнул головой и приказал своим людям:
— Развяжите ему руки — он завтра поедет с нами, потолкуем с ним в городище.
Избавившись столь чудесным образом от пут, связывавших ему руки, Хенго, понуря голову, забился в угол. Смерд, у которого уже было иное на уме, обратился к Яге:
— Эй, старая! — крикнул он. — А где же это ваши дочки и снохи? Мы бы с радостью на них поглядели, гладкие они у вас да пригожие.
— Оттого-то я вам и не покажу их, — вмешался хозяин. — Что вам до них?
А Яга прибавила:
— С утра их нет. Все пошли в лес по грибки, по рыжички; пожалуй, и к ночи не вернутся.
— В лес! — засмеялся Смерд, а вслед за ним захохотали и его спутники, разгорячённые пивом. — Ох, и досадно же, досадно, что мы не встретили их по дороге. Было бы с кем позабавиться, хоть бы
