Лорес чуть сжал пальцы на моей попке, и хрипло выдохнул, откинув голову, однако не сводя с меня горевшего страстью взгляда.
— Сама, Яночка.
Ой-ёй. Вспомнился вчерашний вечер, моя шальная смелость, и... не дав себе времени на размышления, я подалась вперёд, прижавшись к тёплым губам Лореса. Обычно, в тех редких случаях, когда я сама целовала мужчину, чувствовала себя при этом неловко, в голову лезли нелепые мысли, и то, что в моём рту шевелится некий чужеродный предмет, изображая французский поцелуй, вызывало приступ нездорового хихиканья и желания поскорее закончить это дело. Читая в дамских романах про круженье головы и спёртое дыхание, особенно от первого поцелуя, признаться, снисходительно улыбалась — ну, красивая придумка в угоду жанру. Угу... Только стоило попасть в другой мир и в руки опытных мужчин, знающих, что и как делать с женщиной, и заботящихся не только о своём интересе в интимном плане, как и в этом смысле меня постиг жёсткий разрыв шаблона.
Целуя Лореса, я не думала ни о чём кроме чистого восторга, заполнившего каждую клеточку. Не боялась показаться неумёхой или неуклюжей, не боялась насмешек над тем, что не слишком опытна в деликатной науке поцелуев. Ну не учил меня никто, а я и... не стремилась, если честно.
В какой-то момент я настолько увлеклась процессом, наслаждаясь ощущениями, что действия Лореса застали врасплох. Не прерывая поцелуя, он убрал ладони с моей пятой точки, нежно перехватил запястья, и отвёл за спину, вынудив прогнуться и практически лечь ему на грудь. Поцелуй моментально потерял томную неторопливость, окрасился страстью и нетерпением, стал жёстким, почти грубым. Ощущение некоторой беспомощности, откровенная поза, напор Лореса — всё вместе смешалось в пряный, острый коктейль, куда добавилось совсем чуточку смущения и наслаждения этим смущением, причём наслаждения искреннего. Оооооо... Привет, астрал, прощай, реальный мир. До сих пор не верила в то, что можно так улететь от простого поцелуя, завестись настолько, что между ног всё болезненно заныло, жаждая удовлетворения прямо сейчас. Я потеряла власть над телом, оно само мягко изогнулось и бёдра совершили плавное, провокационное движение, с головой выдавая обуревавшие меня желания.
— Знаешь, чего я сейчас хочу? — Лорес оторвался от моих горевших губ, его голос оставался таким же хрипловатым, безумно чувственным, и мышцы внутри отозвались болезненным напряжением. Я тонула в его глазах, затаив дыхание, ожидая продолжения. — Сбросить эти книги, уложить тебя на стол, и услышать наконец, как ты кричишь от наслаждения, Яночка, почувствовав меня внутри. А ты чего хочешь?..
И взгляд, такой внимательный-внимательный, с насмешливой искоркой в глубине.
Будто знал, что от его откровенного признания густо покраснею, потеряв на несколько мгновений дар речи — вспомнились свои ночные фантазии, восторг от собственной смелости и раскрепощённости. Несмотря на суматошно бившееся сердце и радостно откликнувшиеся на слова Лореса желания, озвучить вслух... Нееее, язык прилипнет к нёбу!
Отвернулась, уткнулась лбом в плечо младшего лорда, тяжело дыша и сглатывая.
Проснулось раздражение на собственную нерешительность, хотя, казалось бы, уже пришла к соглашению с самой собой, что — да, нравится всё то, что делают со мной Морвейны, и вместе, и по отдельности. Но — я слишком привыкла, что раньше мужчины не просили озвучить вслух, и всегда брали инициативу в свои руки, а я и не сопротивлялась. Всё и без лишних слов всем было понятно. Тут... Чёрт! Ну чёрт же, неужели по мне непонятно, что... хочу?! И плевать уже на все запреты и комплексы... Лорес тихо рассмеялся, отпустил запястья и медленно погладил по спине.
— Упрямишься, значит, да? — и как-то так многозначительно прозвучало, что меня пробрала горячая дрожь до самых печёнок. — Ладно, Яночка. Давай учёбой дальше заниматься.
Пунцовая, как маков цвет, я слезла с его колен, уселась на скамейке, поджав ноги под себя, и уткнулась в книгу. С некоторым трудом, но всё же сосредоточилась на тексте, отогнав волнующие мысли и воспоминания. Далее до самого обеда всё шло как обычно, я читала, Лорес что-то спрашивал по ходу, или объяснял, потом мы взялись за этикет, а обедать пошли в дом — сегодня на улице дул прохладный ветерок. Младший лорд развлекал смешными рассказами из детства и учёбы в Академии, потом поделился историями о самых интересных расследованиях в его практике. Всё было очень мило и по-домашнему, пока не прозвучал вопрос Лореса:
— А у тебя как детство прошло, Ян?
Лёгкого настроения как не бывало, едва вспомнила свою школу и отношение ко мне одноклассников. Дети порой бывают куда более жестокими, чем взрослые, да... Потому что они не понимают, что творят, и во что могут вылиться их насмешки и травля того, кто не похож на них, кто выделяется из общей серой массы. Кто не хочет лебезить перед самой главной девочкой и дружить по её указке только с "угодными". И плюс ко всему, до моих маленьких детских бед никому не было никакого дела, даже маме. Погоняла по тарелке кусочек тушёной рыбы, не глядя на собеседника. Не хочу, не хочу окунаться в те воспоминания. Лорес, пожалуйста, не проси...
— Яна.
Тихо, непреклонно, и пришлось посмотреть ему в лицо. Серьёзное, с прищуренным взглядом.
— Всё было плохо?
Длинно вздохнула, рассеянно отправила рыбу в рот, прожевала.
— Меня не любили, — наконец медленно ответила, глядя перед собой невидящим взглядом. — И... унижали часто. Обзывались. Зло шутили. Устраивали подставы, — я отвечала отрывисто, чувствуя, как к горлу подступил горький ком.
Вспомнилось то чувство обиды, несправедливости и непонимания, чем же я провинилась. Жуткое ощущение одиночества, неуверенности в себе, боязни что-то сделать не так и нарваться или на отповедь матери дома и презрительное "неумёха", или "неудачница", или что-то в том же духе. Или на очередную пакость в классе. Хорошо, в универе всё же такого не было, там в группе адекватные девчонки оказались, и с одной-двумя мы поддерживали связь, даже когда они вышли замуж и уже завели по двое детей.
— Совсем нечего вспомнить, хорошего? — недоверчиво переспросил Лорес.
— Ну... — я всерьёз задумалась, потому что до сих пор в памяти откладывались только нерадостные моменты, которые медленно растравляли душу и заставляли настойчиво искать любви. Её очень не хватало маленькой девочке, не хватало душевного тепла и заботы. — Было... — не слишком уверенно ответила, усиленно роясь в закромах памяти.
Вдруг страстно захотелось откопать там действительно что-то светлое и доброе, радостное. Отодвинула пустую тарелку, рассеянно взяла бокал с вином — сегодня вместо привычного чая или сока было оно, — сделала глоток.
