Поди проверь! Свидетелей разговора нет, а любимый народом Андропов давным-давно ушел в мир иной...
Сотрудники канадского направления не ошиблись, предсказывая начальнику разведки сценарий его встречи с Яковлевым. Посол высказал много нареканий на работу разведслужбы. Досталось и всему КГБ в целом. Зачем, мол, вообще и кому нужна наша разведка в Канаде?
- Пустая трата усилий и денег, - с жаром убеждал посол.
По его мнению, резидентура только тем и занималась, что вовсю следила за ним. Подслушивала, вела наружное наблюдение, досматривала почту и вообще, как он выразился, копалась в его грязном белье.
На что Крючков замечает - да, исподнее у Александра Николаевича действительно уже в ту пору было несвежим.
- Если бы наши сотрудники и впрямь занимались тем, что им приписывал господин Яковлев, думаю, мы гораздо раньше узнали бы некоторые "детали", которые до сих пор пытается скрыть этот "архитектор" перестройки...
Впрочем, подозрений у КГБ в отношении Яковлева тогда еще не было, и потому заключительная часть беседы с начальником внешней разведки прошла в доброжелательном ключе.
По словам Крючкова, тревожная информация, указывающая на связи Яковлева с американскими спецслужбами, начала поступать в КГБ в начале 1989 года.
ВЫЗЫВАЕТ РЕЗИДЕНТ
Бывший заведующий общим отделом ЦК КПСС, руководитель аппарата президента СССР Валерий Иванович Болдин рассказывал автору этой книги:
- Однажды, подписывая решение Политбюро о поездке Яковлева то ли в Испанию, то ли еще в какую-то страну, он в полушутливом тоне сказал: "Видимо, его туда вызывает резидент".
Такая вот была реакция генсека на доклад главы КГБ о связи Яковлева с зарубежными спецслужбами. Правда, иногда, недовольный каким-то действием Яковлева, Горбачев спрашивал Болдина:
- Слушай, неужели его действительно могли "прихватить" в Колумбийском университете?
Об этой истории Болдин впервые услышал от Крючкова при следующих обстоятельствах.
Путь в кабинет Горбачева лежал через его руководи - теля аппарата, который составлял график рабочего дня генсека. Все посетители обычно ждали вызова из первой приемной, находясь у Болдина. Не был исключением и глава КГБ.
- Он поделился со мной, о чем собирается доложить генсеку, - рассказывает Болдин. - Поскольку Крючков, как и я, был хорошо знаком с Яковлевым, то вполне естественно, шел он с этими материалами не без внутренних колебаний, Я сказал тогда Крючкову, что идти с подобной новостью можно только будучи очень уверенным в бесспорности фактов. Помню, он ответил мне на это так: "Мы долго задерживали эту информацию, проверяли ее и перепроверяли, используя все наши ценные возможности. Факты очень серьезные". Что он имел в виду сказать не могу, но, повторяю, тогда подобное сообщение было для меня крайне неприятно.
Причина задуматься о том, что говорил Крючков, у Болдина, по его словам, была. Яковлев, вернувшись в Москву из Канады, рассказывал, что во время учебы в Колумбийском университете, роясь в библиотеках, встречаясь с американскими учеными, добывал такую информацию и отыскивал такие ее источники, за которыми наша агентура охотилась не один год.
У Болдина даже возникло предположение, что Яковлев мог представлять за рубежом интересы нашей военной разведки или КГБ, но никак не заниматься тем, в чем его подозревали сотрудники Крючкова. Да и в Канаде как посол он был в курсе всех чекистских мероприятий.
Поэтому то, что сказал Крючков, Болдин воспринял неоднозначно. Но он не мог легко отбросить и то, в чем уверен был Крючков. И потому сказал, что если у него сведения серьезны и обоснованны, то не сообщить о них Горбачеву нельзя.
Крючков проследовал в кабинет генсека.
Спустя какое-то время Горбачев спросил Болдина:
- Ты знаешь о том, что за Яковлевым тянется колумбийский хвост?
Болдин ответил, что слышал, но не знает деталей. Горбачев сказал, что просил Крючкова переговорить с Яковлевым.
- Может, и ты примешь участие в беседе? - предложил он Болдину.
Такой уж характер у Михаила Сергеевича - все неприятное он спихивал на кого-то другого.
- Участвовать в такой беседе мне крайне не хотелось, - вспоминает Валерий Иванович. - Не располагая никакими фактами, не зная источников подозрения, я должен был присутствовать при тягчайшем обвинении человека, поднявшегося до самых высоких вершин власти великой державы. Конечно, я знал, что среди советской агентуры влияния за рубежом бывали и короли, и президенты, но это, видимо, чаще всего случалось с представителями разложившихся демократий. Но чтобы такое у нас? Не хотелось верить даже после того, как начальник Генерального штаба маршал Ахромеев подтвердил, что военная разведка располагает приблизительно такими же данными, как и КГБ. Подумалось: а вдруг это следствие неприязненного отношения Ахромеева, да и почти всего генералитета к Яковлеву?..
Итак, генсек поручил одному члену Политбюро ЦК сообщить о подозрениях в связях со спецслужбами зарубежных стран и потребовать объяснений от другого члена Политбюро, секретаря ЦК. И каким образом? В частном разговоре!
О ПОЛЬЗЕ САУНЫ
Беседа состоялась через две-три недели в непринужденной обстановке - не только при расстегнутых воротничках, но и вообще без всего, что можно было расстегнуть.
Глава КГБ выполнял поручение генсека в сауне - между двумя заходами в жаровню. Впрочем, в римских банях решались и не такие щекотливые вопросы!
Крючков заранее договорился с Болдиным, что тот оставит его наедине с Яковлевым на короткое время для разговора с глазу на глаз. Так и поступили.
Как только они остались вдвоем, Крючков сообщил коллеге по Политбюро, что он располагает одной крайне неприятной информацией, с содержанием которой и хотел бы его ознакомить.
- Вкратце я изложил Александру Николаевичу суть дела, - вспоминает Крючков. - Вид у Яковлева, надо сказать, был неважнецкий, он был явно растерян и ничего не мог выдавить из себя в ответ, только тяжело вздыхал. Я тоже молчал. Так мы и просидели до возвращения Болдина, не проронив ни слова по существу. Я понял, что Яковлев просто не знает, что сказать в ответ, судя по всему, для него весь этот разговор явился полной неожиданностью. Значит, Горбачев, подумал я, решил не торопить события и не предупредил заранее своего протеже. В этой ситуации оставалось только ждать продолжения всей этой истории.
Ожидаемого продолжения не было. Подозреваемый в сотрудничестве с зарубежными спецслужбами член Политбюро и секретарь ЦК не явился за разъяснениями к генсеку. Он вел себя так, будто ничего не произошло.
Хотя, по словам Болдина, первое время Горбачев ограничил количество документов, направляемых лично Яковлеву. Были такие бумаги, которые генсек расписывал двум-трем, иногда четырем человекам. Это были наиболее важные секреты государства. Так вот, Горбачев стал ограничивать Яковлева в подобной информации, а с уходом его из Политбюро и вовсе перестал направлять ему сколько-нибудь секретные материалы.
Иных мер принимать не стал. Когда председатель КГБ проинформировал его о результатах разговора с Яковлевым и спросил, а может все же стоит провести проверку полученного сигнала, генсек согласия не дал.
- Поговори с ним еще раз. - в обычной своей манере, на "ты", посоветовал Горбачев.
Крючкову оставалось только подчиниться. И он поехал на Старую площадь с каким-то пустяковым вопросом. Главным, конечно, было выяснить, не говорил ли Яковлев с кем-либо, в частности, с Горбачевым, о недавней беседе.
- Вопрос-то серьезный, Александр Николаевич, - сказал Крючков. - Мало ли что может быть...
В ответ Яковлев тихо произнес:
- Нет.
И снова глава КГБ доложил генсеку о повторном разговоре с Яковлевым. Горбачев никак не отреагировал. На том дело и кончилось - молчал генсек, молчал Яковлев. А вскоре Александр Николаевич ушел из ЦК и был назначен руководителем группы консультантов при президенте. Правда, членом Совета безопасности не стал. Эту должность он займет позже - после августа девяносто первого.
КОЛУМБИЙСКИЙ СЛЕД
- Неужели это Колумбийский университет, неужели это старое?! - вырвалось у Горбачева, когда председатель КГБ Крючков проинформировал его о поступивших агентурных сообщениях, согласно которым член Политбюро Яковлев сотрудничал с зарубежными спецслужбами.
Генсек, по рассказу Крючкова, был в полном смятении, никак не мог совладать со своими чувствами. Придя в себя, он спросил, насколько достоверна полученная информация и можно ли верить источнику, ее предоставившему.
- Источник абсолютно надежен, - ответил Крючков. - Но объект информации настолько неординарен, что весь материал нуждается еще в одной контрольной проверке.
Глава КГБ сообщил, что каналы и способы проведения необходимых проверочных мероприятий в данном случае имеются, и притом весьма эффективные, так что всю работу можно провести в сжатые сроки.
