– Какая сволочь разобрала рельсы?..– спросил Андрей обращаясь скорее к себе.
Но ответ получил:
– Да мы и разобрали! – с непосредственностью ответил казак.
– Но зачем?!
– Дык если бы красные пустили панцерник, он бы слетел с рельс.
– А вот если бы наш бронепоезд, мы бы пошли?..
– На этот случай вы второй путь не трогали. Не серчайте, господин полковник, я ж не виноват, что вы не по тому пути пошли.
Андрей кивнул: как бы то ни было, есаул был прав. Сами себя и перехитрили.
– Ну, так что, айда в ресторан?.. Я наливаю! Выпьем по такой радости…
– Разве что только с горя…
– А это уже ваше дело, с чего вам пить…
Одиннадцатая заповедь
Впрочем, в ресторан пришлось отложить: сперва Андрей отсоединил предохранительную платформу, приказал дать задний ход, вернулся к станции, где сманеврировал бронепоездом на соседний, «правильный» путь.
Взяв в вагон десант, отправился вперед с надеждой, что догонит большевицкий бронепоезд и его пассажира, но оказалось, что «Спартак» отошел на другую сторону реки, а мост, когда через него попытались перейти добровольцы – взорвали. Говорили, что ниже по течению есть другой мост, пока еще целый. Но уже заканчивался уголь и вода – требовалось отойти.
Наскоро заправились, по рокадной дороге ушли вниз.
***
За рекой стоял храм, судя по голубой куполу посвященный Пресвятой Богородицею. Из-за реки с позиций закрытых била большевицкая батарея.
Андрей из командирской башни осмотрел диспозицию и остановил бронепоезд на подъезде, в овраге. Приказал машинисту потушить огонь.
Сам сошел на землю, заспешил к реке. Та делила село на две неравные половины. Большая с церквушкой на холме была на той стороне. Слева от холма проходила железная дорога, переметнувшаяся через мост над спокойной степной речушкой.
По всему походило, что попасть на ту сторону бронепоезду возможно только по мосту. Кавалерия могла бы перейти реку вброд, но с большими потерями от огня окопавшейся на той стороне пехоты. Потери можно было снизить, если прикрыть наступление огнем бронепоезда. Но как только он покажется в виду – мост разобьют артиллерией.
А пока под огнем красной артиллерии сотня таяла.
За хатками от артиллерийского налета скрывались казаки, перепуганных лошадей держали в овраге.
Там же стояло и две трехдюймовки, взятые на передки.
За хатой Данилин нашел старшего офицера: им оказался молодой и растерянный хорунжий. Его непосредственного командира – сотника с четверть часа назад убило шрапнелью.
Андрей залег за колодцем, осмотрелся в бинокль.
Недалеко разорвался еще один снаряд, осыпал полковника землей.
– Эк как ладно кладет, – заметил лежащий рядом казак. – А вот я чего, положим, думаю: на колоколенке сидит телефонист и в трубку батарей-то командует. И я вот говорю: а дайте по колокольне-то прямой наводкой долбанем? Как думаете, ваше высокоблагородие, Господь сильно осерчает, ежели мы у евойного дома флигелек-то снесем?.. С одной стороны грешно по храму-то Божьему шмалять из пушечки. Да и попа зашибить можем. А с другой: а им-то, раззе не грешно вот так-то делать?.. А вдруг кого снарядом-то зашибет?..
Андрей огляделся: выходило, что старый казак прав.
– Стрелять по колокольне. Это приказ.
Муки, терзавшие казака, сняло как рукой. Орудия сняли с передков, одно под прикрытием рощи подкатили к реке.
Саданули раз, другой, взяли в вилку колокольню, и уже с третьего выстрела она рассыпалась в груду кирпичей.
Из-за реки продолжали стрелять, но уже как-то неуверенно и неточно.
– Прости грехи наши тяжкие, – сказал, перекрестившись казак, и тут же повернулся к Данилину. – А вы, никак неверующий, господин полковник?..
Андрей задумался: а в самом деле – какой он?.. Был он крещеный, с Аленой сочетался церковным браком. Да чего там: и в церковь ходил, крестился на купола…
Но твердой веры не было: она крепла в храме или в его непосредственной близости, но, к примеру, во время экспедиции на Чукотку о Боге как-то забылось.
После опять была война, на которой требовалось хоть в кого-то верить, молиться кому-то, дабы пронесло.
– Вы знаете историю изгнания наших райских предков из сада господнего?.. – спросил Андрей.
– Вестимо.
– А чем их змий искушал, тоже знаете?..
– Тем, что они, аки Бог будут различать Добро и Зло…
– Именно. Только думаю сие для нас осталось недоступно. Вот тот корректировщик, упокой Господь его душу, тоже наверняка думал, что дело делает правильное, хорошее. Вот и столкнулись его добро с нашим добром… А тут еще и храм под раздачу попал. Наверное так… – Андрей повысил голос так, чтоб его точно слышал молодой хорунжий. – Только была бы моя воля, я бы добавил еще одиннадцатую заповедь.
– Это какую?
– Не бездействуй!
***
Атака, впрочем, захлебнулась…
На том берегу появился наскоро починенный «Спартак», ударил из своих шестидюймовок. Били прицельно, подожгли мост. «Волхву» пришлось отойти.
– «Братишки» стреляют. Морячки-то, – сообщил кто-то сведущий. – Смелые, черти. Знают, что чужие тут, что пощады им не будет, ежели пымаем.
– Что делать будем, господин полковник?..
– Отходим… Сегодня все равно ничего не поделать.
***
Сводка об удачном, хотя и захлебнувшемся наступлении по скорому телеграфному проводу было доставлено в Таганрог, легла на стол начальника штаба ВСЮР – генерального штаба генерала-лейтенанта Романовского.
Всем известно, что победные сводки читать куда приятней, поэтому с полученным сообщением генерал ознакомился незамедлительно. Среди прочего, упоминался героический бой «Волхва» с красным бронепоездом. В приказе по фронту был отмечен его командир.
– Данилин, Данилин… Что-то знакомое…
– Так точно, – доложил офицер по особым поручениям. – Был такой летчик. Ас. Но он был лишь капитаном. Точно помню.
– Нет… Где-то еще я его фамилию встречал… Но вот где… Погодите, я вспомню…
Но нет, сразу вспомнить не удалось. Связного офицера пришлось отпустить.
Снова «ЛондонЪ»
После анархисткой атаки в восьмом году на «ЛондонЪ» его дела пошли под горку. Прежний владелец спекся живьем в сейфе, что безусловно обрадовало страховую компанию – ведь прямых родственников у него не было, завещание не составлено. Стало быть, страховое вознаграждение платить было некому.
Покупатели на здание находились, но не приживались. Чего бы в ней не затевалось, коммерция лопалась. В ресторан никто не заходил, магазин колониальных товаров разорялся. В гостинице если и останавливался какой-то постоялец, то лишь за тем, чтоб удавиться или застрелиться. В тринадцатом году здание повторно горело, но не так чтоб слишком – пожарная команда прибыла быстро и залила огонь, так что здание почти не пострадало. Но товар, а именно отрезы тканей частями попортился, частями пропитался дымом и водой, стал негоден. Очередной владелец разорился и пустил себе пулю в лоб. Место определенно стало проклятым.
Говорили, что в здании до сих пор пахло паленым да и будто посетителям являлись призраки – плотность умерших в этом здании была небывалой.
Но революция и грянувшая за ней гражданская война оживила скудную жизнь в городке, отмена сухого закона подняла до небес акции питейных заведений.
Там, где раньше кушали на серебре открылся кабак с залом для публики совершенно простой. Мог ли, скажем, иной рабочий или крестьянин представить, что будет пировать там, где некогда господа пировали?.. Мог, конечно, если бы подкопил деньжат, а тут выходило, что заходи и пей чуть не каждый день. Впрочем, и господа, вернувшиеся с юга и частично из-за границы, обиженными не оказались – для них обеденный зал открылся на втором этаже, туда же перекочевали чудесным образом серебряные столовые приборы – самые точные приборы в мире.
Трактир «ЛондонЪ» был забит с утра и до утра – наводнившие город приезжие не знали о дурной славе гостиницы, запах гари скрывали spiritus vini. Живущие каждый день как последний, господа офицеры гуляли шумно, и призраки, кои тут все же имелись, испуганно жались по темным углам и подвалам.
Оставив бронепоезд на унтер-офицеров, Андрей отправился обедать сюда, по лесенке поднялся на второй этаж, занял место за столиком у окна, ровно в том месте, где когда-то убили Антипа. Но об этом ровно ничего не напоминало: даже стену, у которой стоял некогда сейф, снесли, дабы сделать обеденный зал.
Казаков, недавно спасенных огнем орудий и пулеметов «Волхва» в зале не было видно. Определенно – это было к лучшему, хотелось немного побыть одному, подумать…
Андрей склонился над меню: заказал себе вино, суп, поколебавшись добавил ростбиф с гарниром.
