– Было такое…
– Далее, нашли где-то паровоз, самолично сформировали бронепоезд, который замечательно сражается против большевиков…
Никак награждать собрались… Хотя нет. Вряд ли. Темнит генерал, издалека подводит… Тут надобно осторожно: «да» или «нет» не говорить, сразу не признаваться, но и не врать…
– Интересно… – промолвил генерал.
– Что же именно?
– Я на досуге разбирал бумаги покойного. В дневнике генерал писал, что на приеме тридцать первого января был некий офицер, который обещал доставить откуда-то оружие небывалой мощности.
Внутри внезапно похолодало: да что же это такое. Хотелось бы, чтоб о городе забыли и белые и красные. Ведь каждое упоминание оплоту спокойствия угрожало. Пусть он останется ненайденным в укромном уголке, авось пронесет.
Но не пронесло…
Требовалось тянуть время, узнать, что еще известно Романовскому…
– Позволите ознакомиться с записками генерала?..
Романовский не позволил, покачал головой.
– Фамилия офицера, впрочем, не указана…
Выходит, он точно не знает, шарит в темноте, пытается найти этого таинственного офицера.
Отлегло.
Но слишком рано.
– Я признаться, сразу не придал этому значения… Но вот буквально на днях разговаривал с одним генералом, героем Брусиловского наступления. Он сейчас в отставке по ранению… Но он рассказывал, что наступление удалось, потому что на дирижабле ему из Америки привезли оружие невероятного действия. И привез его капитан Данилин, Андрей Михайлович. Знаменитый ас…
– Удивительное совпадение…
– Именно. Прямо мои слова. Не желаете ли сообщить что-то?..
Андрей задумался: генерал – покойник. Сам того не зная, он прикоснулся к тайне, которая его погубит. Он умрет, теперь точно умрет. Но, может быть, как раз этот генерал и есть то оружие рока, о котором еще позавчера Андрей думал в зале «Лондона»?
– Вы точно хотите это знать? – для очистки совести спросил Андрей.
– Да.
***
– Объясняет… – согласился Романовский, после того как Андрей закончил. – Конечно, фантастично… Но с иной стороны уж больно ладно все это объясняет. Ну а отчего вы это ранее не рассказывали?..
– Имел личное на то распоряжение генерала Алексеева… – соврал Андрей.
– Ну надо же… У нас, оказывается, верный город в тылу, а мы об этом и не знаем. И там, может быть, оружие, которое даст нам победу. Отчего бы не применить эти средства против большевичков-с?.
Генерал сладко улыбнулся, словно представил себя в Петрограде или хотя бы в Москве.
– Да вы посмотрите, что человек с человеком вытворяет посредством броневиков, орудий, пулеметов… Это еще боевые газы нынче не пользуют. А ежели добавить смертоносные лучи, всякие инопланетные механизмы… Так человечеству вовсе настанет конец.
– Ну вот зачем же вы так говорите? Ведь инопланетные устройства только у нас!
– Да что вы такое говорите! Как только мы на фронт их потащим, наверняка найдется какая-то сволочь, которая на бок Совдепа переметнется! Вон, с австрийцами воевали, и то коллизия вышла… К тому сам Брусилов сейчас в Москве, с большевиками… Поймут, что к чему, не глупые…
– Тогда против них надо применить что-то новое, чего не было в шестнадцатом…
– Желаете поехать, осмотреть?..
– Нет, увы… Безумно много дел. Я с вами отправлю одного генерала из выздоравливающих.
***
В условный день Андрей прибыл в Петровск. Прибыл не один с ним был тот сам генерал из выздоравливающих. Им оказался недавний знакомый. С тех пор, когда они виделись последний раз, он вырос в звании, превратившись из «Яшки-полковника» в «генерала Яшу».
В боях он схлопотал очередную рану, довольно скверную – в живот. Врачи единогласно говорили об отдыхе, полном выздоровлении, но новоиспеченный генерал рвался в битву. Чтоб оттянуть возвращение в часть, Романовский и отправил его в поездку. Пекся не сколько о здоровье. Слащев нрав имел скандальный и умудрился разругаться со всем вышестоящим начальством. Говорили даже, что он ходил через линию фронта, беседовал с Дзержинским, а после был отпущен – хотя это могли быть только слухи. Зато с солдатами «генерал Яша» держался запанибрата, потому был популярен среди рядовых до невозможности.
Плодить Бонопартов не хотелось – требовалось под любым предлогом, хотя бы на время удалить его из частей. К тому же Слащев слыл человеком честным и открытым, на подлость или ложь малопригодным – идеальная, неподкупная личность для всяческих ревизий.
Генерала и полковника уже ждал буксир, вызванный из Аккума беспроволочным телеграфом.
С собою в плаванье Слащев взял книгу подобранную, очевидно, среди трофеев. Ей оказался марксов «Капитал». Впрочем, чтиво генералу не понравилось: он забросил его где-то на сотой странице:
– Как не стыдно Марксу было писать такие толстые и замудреные книжки. Таких десяток прочтешь – глядишь, и жизнь прошла.
Оставленную книгу принялся читать Андрей: безусловно написано довольно вяло, но многое поясняет…
Дело шло к ночи: капитан зажигал огни. Слащев ушел в отведенную ему каюту, Андрею же в горячий, душный трюм спускаться не хотелось, и он бросил матрац прямо на палубу. От раскаленной солнцем палубы шел жар, наверху плавно кружили звезды.
Под шум волн легко засыпалось…
Но нарождающийся сон прервали:
– Андрей Михайлович, вы спите?..
– Уже нет, Яков Александрович… А вам чего не спиться?
– Нервы ни к черту… А давайте выпьем на сон грядущий?
– Нет, спасибо…
– Ну хоть стакан для вида подержите, совсем у вас совести что ли нет?..
– А вы сами выпить не можете?..
– Так зазорно одному пить.
Андрей зевнул:
– Да кого вам стыдиться? Я никому не скажу, а более вас никто не увидит.
Тогда Слащев произнес фразу, которая заставила Андрея глубоко задуматься:
– Не сочтите меня параноиком… Но за нами сейчас наблюдает Господь Бог.
И ушел в свою каюту.
***
Когда Слащев сходил на берег, вид он имел бледный. Виной тому была отнюдь не морская болезнь. Яков Александр решил, что Бог, конечно, всевидящий, но и всепрощающий, потому и напился сам.
Стоя на твердой земле спросил:
– У вас есть тут магазин?.. Мне надо что-то прикупить.
– А что вам надо?
– Не валяйте дурака. Кто по понедельникам что-то покупает кроме пива на опохмелку?
– Нет… Пива у нас не имеется…
– Тогда зашлите кого-то в аптеку… Пусть возьмет штоф чего-то на спирту
Беду генерала Яши удалось поправить местным самогоном: предусмотрительный Шульга царский рескрипт о введении сухого закона решил положить под сукно, рассудив, что его все равно отменят. Нельзя никак казакам без самогоноварения – это традиция.
После завтрака начался осмотр: Слащева весьма заинтересовали подземные торпеды, впрочем не шибко полезные в условиях маневренной гражданской войны. Через броню пострелял из инопланетного ружья, остался доволен – такое возможно применять против бронепоездов.
– Заверните дюжину, – распорядился генерал. – Опробуем на фронте.
– Никак невозможно…
– Это почему?..
Беглецкий объяснил: после событий на фронте по высочайшему повелению было запрещено вывозить реактор из города. Можно было потерять тот или иной внеземной артефакт, но с потерей реактора, без энергии остальные становились кучей никому ненужного пусть и инопланетного хлама.
К тому же, в распоряжении города больше не имелось дирижабля с его гигантской грузоподъемностью. Реактор невозможно было перевести на буксире – требовалась баржа. Но с ней плаванье выходило довольно опасным: ни отвернуть, ни хода прибавить… А большевики, говорят на Каспий с Балтики подводные лодки перебрасывают. Еще можно налететь на шустрые британские «газолинки» – они, конечно, союзники, но все равно не хотелось им попадаться на глаза.
Яков вынужден был согласиться с доводами, но все же заметил Андрею:
– Но ежели мы вовсе ничего отсюда не привезем, нам вставят по свече, Причем, скорее всего вместе с канделябром.
– Не думаю, – задумчиво отвечал Андрей, хотя и сам активно искал оружие, могущее помочь в поисках и уничтожении беглого каторжанина.
– Не думайте, – разрешил Слащев. – Но это не отменяет законов реальности. Потом эта самая реальность схватит вас за задницу железными пальцами.
– Чего это вы о заднице да о заднице… Будто у вас других мыслей нет…
– Есть… О животе… Болит, зараза… У вас тут есть медик?..
Зашли к Генриху Карловичу. Тот осмотрел рану, неодобрительно покачал головой, и сделал укол морфия. После прочел гостю целую лекцию о сравнительном строении человека и инопланетного организма.
После короткого отдыха, обход продолжили. Слащев через серую пелену осмотрел неведомую планету, но посчитал это малоинтересным, но с интересом прошелся по эксперементальному саду. Вопреки предупреждениям сорвал яблочко. Назвал его «кислючей вырвиглазовкой», но доел до маленького огрызочка.
