Мама ищет меня по саду. Она держит за руку Бобу. Вы слышите? Мама зовет меня.
Я иду маме навстречу.
12. МОЙ ПАПА И АЛЕША
Таким я не видел папу. И мама его не видала таким. Он шел странной походкой, весь в пыли, а в портфеле, в руках и во всех карманах — не сразу мы поняли, что это!
— Это редиска! — сказал я.
— Редиска?!
Зачем папе столько редиски? Тут было чему удивиться! Мы стоим на веранде и смотрим на папу. Он нас тоже видит. Кричит нам:
— Я был на базаре!
Он очень веселый. Машет портфелем. Редиска летит во все стороны.
Мой папа был пьяный. Мы это с мамой увидели.
— Что это значит? — кричит ему мама.
А папа — он был таким веселым! — прошел весь двор прямо к двери сарая, открыл дверь и позвал быка.
Мама так испугалась! Еще бы! Тети Эли нет дома, ее мужа нету, они оба в городе — что же делать?
— Иди-ка сюда, — зовет папа быка.
Бык не идет.
— Эй, Алеша! — кричит ему папа.
Бык выглядывает из дверей.
— Алеша! Кому говорю!
Тогда бык пошел прямо к папе.
Он идет прямо к папе, а папа кричит и ногой даже топнул, и снова редиска попадала.
Бык спокойно подходит к папе. А папа к земле нагнулся. И собирает редиску.
Бык ждет, когда он поднимется.
— Эх, Алеша, Алеша, — говорит папа.
— Уходи! — кричит мама, — скорей уходи! Пока он ест!
А папа — он даже не слышит. Он и не думает уходить.
— Ешь, ешь, — говорит он Алеше.
Алеша ест с удовольствием.
— Теперь прогуляемся, — говорит папа. Он берег за один рог быка и тащит его прогуляться. И бык идет следом за папой.
Папа делал круги по двору. Бык шел за ним и ел редиску.
— Люблю лето, — говорил папа, — замечательное здесь лето. И солнце здесь замечательное. Но в Москву все же хочется. Я там родился… Там тоже есть солнце… конечно… но не в таком количестве…
— Ты же пьяный! — кричит ему мама.
— Сейчас я приду! — отвечает папа.
Я хочу бежать к папе. Но мама меня крепко держит за майку.
— Что он делает!!! — кричит мама.
А папа не слышит. Он ходит по кругу. Бык ходит за ним. Ест редиску. И слушает папу:
— Охота в Москву… Там зимой много снегу… А летом? Ну… летом там тоже тепло. Ну не так, как здесь… Это верно…
Бык смотрит на папу. Редиска вся кончилась.
— Нет, — говорит папа, — ты пойми: солнце там тоже есть… но не в таком количестве…
Мне почему-то смешно стало. Что папа все повторяет? Любой поймет, даже бык. Что он все повторяет?
Бык как заорет! А папа его хлоп ладонью по шее. И бык замолчал.
— Тоже мне, — говорит папа, — вздумал орать! Мы все орать можем. Ты лучше послушай. Тебе человек говорит, так ты слушай… И не ори! Так и знай. Что орешь? Тоже мне разорался!
Бык внимательно смотрит на папу.
— Ну, что уставился? — говорит папа. — Не написал я хорошей музыки. А почему? Сам не знаю… Хотя мне всегда хотелось… И даже сейчас очень хочется! А солнце здесь есть, это верно… А там не в таком количестве…
Тут во двор входят дядя Багир, тетя Эля и кто-то еще.
— Вай! — говорит тетя Эля.
Дядя Багир кричит:
— Бык! Смотрите!
— А! — говорит папа. — Это вы!
— Осторожно! — кричит ему дядя Багир.
— Чепуха, — говорит папа — все чепуха…
Он бросает портфель и идет прямо к нам. Бык рвет папин портфель. Летят ноты по ветру…
— Что с тобой? — Моя мама плачет. Она первый раз видит папу таким. — Что с тобой сегодня?!
— Ничего, — говорит папа, — все Ливерпуль… Ливерпуль меня угостил… он меня угостил. За успех… он не просто так…
— За какой успех?!
— Ну… как, то есть? — сказал папа, — я за успех…
Папе вдруг стало плохо.
13. ОЧЕНЬ МАЛЕНЬКАЯ ГЛАВА
Я пошел поглядеть виноград. Я-то знал, что он еще зеленый. Но я хотел еще раз поглядеть. Вдруг я вижу — бежит по дороге мальчишка, вокруг пыль столбом и жара такая, а он орет:
— Война! Война!
Мама тоже вышла из дому. Слышит это и мне говорит:
— Вот негодный мальчишка! Вчера тоже кричал: «Пожар! Пожар!» А никакого пожара не было.
14. ЕЩЕ ОДНА МАЛЕНЬКАЯ ГЛАВА
Папе к вечеру стало лучше. Он пошел на вокзал прогуляться. Он всегда ходил на вокзал прогуляться. Уж очень любил он вокзалы! Сядет там где-нибудь на перроне и все сидит, отдыхает. Вернулся он очень быстро. Мой папа вошел и сказал одно слово:
— Война!
Он не любил говорить много слов. Такой был человек мой папа!
15. ДОМОЙ
Мы уезжаем с дачи.
Мне очень жалко дачу. Жалко мне виноград — он еще не поспел… Жалко мне расставаться с морем…
Но мы уезжаем. Завтра едет на фронт наш папа. Мы будем его провожать. А сейчас мы садимся в машину. И едем в обратную сторону.
Мы едем по той же дороге. Опять еду я с папой в кузове. Но почему мне невесело? Мне даже неинтересно. Хотя еду я в том же кузове. И мне могут опять все завидовать…
— Дождь будет, — говорит папа.
— А как же мы?
— Так же, как и сейчас.
— Но ведь дождь…
— Ну и что же?
— Но мы ведь промокнем…
— Промокнем…
А небо совсем серое. И дождь пошел.
Папа мой достает одеяло. И мы накрываемся. Мы сидим под одеялом. А дождь хлещет и хлещет на нас. Всюду льется вода. Наши вещи, наверно, промокли…
Мы почти в темноте. Я гляжу в щелку и вижу дождь — больше я ничего не вижу.
— Дурацкий дождь, — говорит папа, — черт бы его побрал…
— Плохо, — говорю я, — когда едешь и ничего не видишь.
— Это верно, — говорит папа, — не очень хорошо…
— И когда дождь, тоже плохо.
— Тоже плохо, — говорит папа.
— И когда ноги мокрые.
— Тоже верно, — говорит папа.
— Почему ты мне так отвечаешь?
— Как?
— Ну, как-то скучно…
— А тебе весело?
— Нет, мне почему-то невесело.
— Потому что дождь?
— И дождь и война. Все вместе.
— Но мы победим? Ведь верно?
— А как же!
— Эх, — говорю, — интересно все же! Трах-бах! — самолеты, танки…
Одеяло с нас чуть не свалилось. Папа поправил его и сказал:
— Ну, ну, ну, не махай руками.
— Тебе каску дадут? — говорю.
— Дадут, — говорит папа, — все дадут.
— Она ведь железная. Даже стальная. Как ты думаешь, каска стальная?
— Стальная, — говорит папа.
— Ты ходи в каске, — говорю, — раз она вся стальная.
— Обязательно, — говорит папа.
А дождь льет и льет.
А мы все едем.
16. ДО СВИДАНИЯ, ПАПА!
Я, мама, Боба стоим на балконе.
Мы глядим в темноту — вокруг темно, в нашем городе затемнение. Там в темноте мой папа. Мы слышим папины шаги, мне кажется, я его вижу, вот он обернулся, махнул нам рукой… Он только что вышел из дому. Только что с нами простился. Он уходит все дальше, туда в темноту.
— До свидания, папа! — кричу я.
— До свидания, папа! — кричит Боба.
Только мама стоит с нами молча.
Я кричу в темноту:
— До свидания!
Боба машет двумя руками. Темнота-то какая! А он все машет. Будто папа его увидит..
…Шагов папы не слышно. Наверно, он свернул за угол. Мы с Бобой кричим:
— До свидания, папа!
Мой папа ушел на войну.
Мы уходим с балкона.
17. ПАПЫ НЕТУ
С утра наш телефон звонит. Все спрашивают: «Уехал?» — «Вчера, — говорю, — уехал». — «На фронт», — говорю. «Как жаль, — говорят, — не успели проститься!»
Быстро мой папа уехал. Никто не успел с ним проститься. Звонят и звонят. Мамы нету. Я всем отвечаю. «Как, — говорят, — уже уехал?» — «Вчера, — говорю, — уехал». — «На фронт?» — говорят. «На фронт, говорю».
Опять звонок.
— Ваш отец дома? — спрашивают.
— Нет, — говорю, — он уехал.
— А когда приедет?
— Нескоро.
— А куда он уехал, если это не секрет?
— Это совсем не секрет. Он на войну уехал.
— На какую войну?
— Вы что, не знаете, что сейчас война?
— Некрасиво с его стороны, некрасиво!
— Что некрасиво?
— То, что он уехал.
— Почему же некрасиво?
— Он мне должен, а сам уехал.
— Чего должен?
— Кое-что должен.
Тут я прямо растерялся. Просто не знал, что ответить. Словно папа сбежал на войну от него. Просто меня зло взяло.
— Кто, — спрашиваю, — говорит?
— Не узнал, карапуз? Ну, будь здоров!
Теперь узнал. Это дядя Гоша.
Когда меня раньше спрашивали: «Ты кого любишь?» — я отвечал: «Папу, маму и дядю Гошу».
Но это было раньше.
18. Я ВИЖУ ПАПУ
Мы с Бобой едем в поезде. Мы едем с ним в Баладжары к папе. Все так быстро случилось! Так неожиданно! Вдруг звонит папа. Я сразу не понял, кричу:
