Десять марионеток были созданы настоящим мастером своего дела, они разрывали своих жертв, обагряя все вокруг кровью. Они и сами были заляпаны красными пятнами, обрывками плоти и жира. Тяжелый, жаркий воздух пустыни напитался запахом потрохов и крови.
— Сора, это не твое дело. Уходи, — с трудом цедя слова, произнес Казекаге.
На одежде Тенрая не было видно крови, но он тяжело дышал и с трудом держался на ногах. Сора не была уверена, как и чем именно был отравлен Казекаге, да и не имела хороших навыков ирьениндзюцу, поэтому не могла ему помочь ничем, кроме как попытаться задержать нападавших.
— Мое это дело или нет — решать мне, — холодно бросила девушка, не оборачиваясь к Тенраю.
— Даже такой никчемный боец сейчас будет полезен, Казекаге-сама, — не упустила шанса вставить свое слово Пакура.
— Да плевать, какой она боец! — не выдержал Тенрай, рявкнув на свою подчиненную. — Если ее здесь убьют, Суне придется разбираться с ее отцом!
— Если вы останетесь живы, то разберетесь с ним, — упрямо ответила Пакура. — Если погибнете, то мне плевать на остальное!
— Какая похвальная преданность, Пакура-сан, — раздался голос из полумрака сохранившейся части галереи, прервав начинающийся спор.
— Сасори… — мрачно пробормотала куноичи Суны, вокруг ладоней которой в воздухе вспыхнули алые сгустки пламени.
— Сора-сама, — не терпящим пререканий тоном произнес Яги Ибури, твердой рукой задвинув девушку себе за спину.
Тело Ибури уже претерпело изменения, получив чакру из печати Орочимару. Оголенный торс покрылся желтоватой чешуей, под которой бугрились рельефные мышцы. Но, несмотря на возросшую мощь, на ставшем звероподобным лице Яги виднелась мрачная обеспокоенность. Сегодняшнего противника не испугать выросшими рогами и когтями или мышцами, он уже в мгновение ока перерезал десяток шиноби. И еще на его стороне были не только марионетки, Ибури пришлось только что самому перебить несколько напавших на ослабленного Казекаге джонинов.
— Похоже, мне повезло, — выступив из тени в свет, с самодовольной ухмылкой сказал шиноби, названный Пакурой Сасори. — Отличный материал. Тенрай и Пакура. Оборотень, кем бы ты ни был. И ты, девчонка с Хьетоном. Не думал, что мне удастся уйти из деревни с такими прощальными подарками.
Ему было не больше пятнадцати. Красноволосый, что для шиноби Страны Ветра не редкость. И на удивление сильный для своего возраста. Наверное, этим и вызвано надменное выражение на лице юного шиноби.
— Ублюдок, — зло прорычала Пакура, от которой во все стороны разошлись волны жара.
Она явно готова была испепелить противника на месте, но не была уверена, что сможет вовремя защитить Казекаге от возможной контратаки. Сора окинула внимательным взглядом Тенрая. Тот, судя по внешнему виду, вряд ли способен сейчас оказать серьезное сопротивление. А если и решится на подобное, то только усугубит свое состояние. Пакура еще вполне боеспособна, а вот Яги успел потратить много сил во время первого нападения.
Сейчас вряд ли стоит ждать помощи от иных лояльных Казекаге шиноби Песка, когда на другой стороне деревни беснуется вырвавшийся Однохвостый. При этом Сасори не торопится нападать вновь. Просто восстанавливает чакру перед новой атакой? Или у него есть в запасе еще несколько предателей? Или он просто оценивает силу противников? Гадать можно долго.
Глубоко вздохнув, Сора подняла руки к груди, сложив впервые за очень долгое время ручную печать.
— Пакура, — холодно позвала свою соперницу девушка. — Займись Сасори. Оставь защиту на меня.
— На тебя? — возмущенно и сердито переспросила куноичи, не отводя взгляда от противника.
— Может, я и не шиноби, но я способна постоять за себя, — уверенно ответила Сора, разгоняя чакру в меридианах своего тела. — Яги, помоги ей!
Последний приказ девушка успела выкрикнуть в последний момент перед тем, как ледяная чакра вырвалась из ее тела. Поток морозного воздуха вырвался на волю, разогнав одуряющую жару. Промокший от крови песок подернула быстро распространяющаяся от ног Соры волна розоватого инея.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Бывшая Юки никогда не желала становиться шиноби, но все-таки смогла многому научиться. Пусть без постоянной практики навыки не так хороши, пусть она не умеет быстро складывать печати, но что-нибудь простое и она может сделать. Особенно при поддержке чакры отца.
Сора скорее почувствовала, чем увидела, как на ее коже на мгновение вспыхнули белым линии активизировавшейся печати. Хлынувшая в кейракукей природная энергия преобразила чакру и разлилась по телу, изменяя и его. Дочь Рюджина не любила свою трансформацию, но печать не предоставляла большого выбора.
Сора успела почувствовать легкий зуд от прорастающей чешуи и рогов, когда пришедшая сила внезапно схлынула, оставив неестественное опустошение в системе циркуляции чакры. Не ожидавшая такого девушка невольно охнула.
— Ха, а начиналось все устрашающе, — прозвучали насмешливые слова Сасори. — Ты гораздо более интересный материал, чем мне казалось ранее.
Не обратив внимания на насмешку, Сора сама улыбнулась и хотела ответить что-нибудь едкое, но едва не упала на подкосившихся ногах. И упала бы, если бы крепкие руки не подхватили ее.
— Малец, материалом сейчас станешь ты, — негромко прозвучал хрипловатый голос за спиной Соры.
И хотя в голосе не чувствовалось явной угрозы, но у всех присутствующих волосы на затылке готовы были встать дыбом от внезапно пробудившегося в сознании неестественного страха. Сора была знакома с таким эффектом. Так всегда действовало сакки ее приемного отца.
— Яги, паршивец! — недовольно крикнул Орочимару, легко оттолкнув Сору в сторону Ибури. — Подержи эту бестолочь, пока я буду вправлять кое-кому мозги.
Перед тем, как упасть в обморок от усталости, вызванной изъятием из тела чакры на перемещение приемного отца, Сора еще успела отметить, что Орочимару явно недоволен ей. Как и ожидалось. И именно поэтому она с большой неохотой приходила в себя спустя некоторое время, не торопясь открывать глаза.
— … был твоим учеником? Не горазд ты в воспитании детей, я смотрю, — услышала Сора язвительные слова своего отца, когда пришла в себя.
— Не все такие хорошие учителя и отцы, как ты, Орочимару, — с хрипами и явно с большим трудом ответил ему Казекаге, пытаясь ответить колкостью на колкость, — готовые явиться при первой угрозе своей дочери.
В ответ ему Орочимару безудержно расхохотался. Сора впервые слышала, чтобы он так веселился.
— Хороший учитель и отец… Хорошая шутка, Тенрай. Но рекомендую ее забыть. За нее некоторые женщины могут тебя убить крайне жестоким образом. Невзирая ни на какие чины, звания и возможные политические последствия.
Поняв, что настроение у отца неплохое, Сора все-таки решилась открыть глаза. Оказывается, в беспамятстве она провела совсем немного времени. Солнце не успело даже уйти со своей точки на небесах, зато сама девушка, как и остальные шиноби, оказалась уже в другом месте. По-прежнему в Сунагакуре, но уже в тени большого когда-то зала, часть которого сейчас была просто обрушена. Точнее, отсутствовала целая стена.
— Очнулась, значит, — быстро заметил изменение состояния дочери Орочимару.
— Господин и отец мой, — постаралась встать, чтобы поклониться, Сора.
Яги успел уложить ее на пол, с которого в нынешнем состоянии Соре встать было затруднительно, поэтому отцу она поклонилась в наиболее почтительной форме, встав на колени.
— Ну-ну, — неопределенно прокомментировал приветствие дочери Орочимару. — Вовремя ты очнулась. Нам пора.
— Подожди, отец, — вскинулась Сора. — Сасори. Где он?
— Сбежал, ублюдок! — зло выпалила Пакура.
— Он здраво оценил возможности своих ядов и марионеток, — пояснил Орочимару. — Раз не решился напасть на Казекаге в открытую, то и от меня сбежал. В Суне после Второй мировой у меня есть репутация. Теперь довольна? Можем отправляться?
— Подожди, отец. Тенрай… Казекаге-доно отравлен. Осмотри его, пожалуйста.
