привязана. Как я страдала! Как я хотела, чтобы эта проклятая веревка задушила меня невзначай…
Но этого не произошло. Веревка просто прижимала мое лицо к полу и делала более удобной для использования.
Это ужасное чувство — лежать на полу со связанными за спиной руками и беспомощно подставлять себя грубым парням, которые глумились надо мной. Я ощущала себя жалкой игрушкой в их руках. И это было так на самом деле.
— Теперь ее можно отвязать, — сказал второй парень, когда закончил со мной.
— А не рано? — ответил ему товарищ. — Она еще может начать брыкаться.
— Нет, не начнет, — уверенно сказал второй и поднялся на ноги. Теперь они оба стояли надо мной во весь рост, а я лежала у их ног, распростертая на полу и раздавленная ими…
— Не начнет, — сказал парень, слегка пнув меня носком ботинка в бок. — Она уже укрощена. С ней теперь все будет в порядке.
Меня отвязали, и я смогла лечь на кровать, хотя это вряд ли могло считаться облегчением моей участи. Потому что, во-первых, лежать голой на металлической сетке больно, а во-вторых, меня положили на кровать не с целью дать мне отдохнуть. Лицо мое было залито слезами и потому совершенно мокрое, и я не могла вытирать слезы. Руки мои продолжали быть связаны за спиной.
— Теперь вот так, — сказал парень, приближаясь к моему лицу, и я с ужасом поняла, что мой рот тоже будет использован…
Я пыталась отвернуться, пыталась сжать губы. Но после нескольких пощечин, которыми меня наградили за строптивость, моя решимость пропала.
— Все равно придется, — сказал мне парень, и я поверила ему. Десять дней… Десять дней, на которые меня обрек мой муж, — это было слишком долго, чтобы надеяться на что-то…
«Все равно придется», — сказала я сама себе и широко раскрыла рот.
Казалось, что парень стремится проникнуть в меня как можно глубже. Он заполнял не только весь мой рот, но и устремлялся в горло. От этого я задыхалась, и из глаз моих снова брызгали слезы…
Я боялась, что задохнусь от этого, но вскоре приноровилась дышать носом. Плоть мужчины ходила во мне как гигантский поршень — туда и обратно со всей неумолимой силой и ритмичностью.
И тут они были рядом — оба парня. Пока удовлетворялся один, второй стоял рядом и смотрел.
Потом, когда оба они по очереди сделали со мной все, что хотели, они ушли, равнодушно оставив меня лежать на кровати — голую, истерзанную и плачущую.
«Вот это и случилось, — проносилось в моей голове. — То, чего я так боялась. То, чем угрожали Василию. То, чего он, видимо, не испугался или чему не поверил… Вот это и произошло. Говорят, что нечто в таком роде суждено испытать хоть раз в жизни почти каждой женщине. Может быть. Хотя я всегда надеялась, что меня это минует. Не миновало. Ошибалась я».
Меня угнетала мысль о том, что теперь мне предстоит провести тут еще десять дней. Может быть, и больше. Теперь я вообще сомневалась в том, что меня отпустят…
Я не понимала, почему Вася не дал денег и обрек меня на такое. Следовало ли доверять словам о том, что через десять дней он даст деньги и меня отпустят?
А может быть, он дал деньги, а меня удерживают все равно?! И Вася сейчас в полном отчаянии, обманутый, мечется где-то пытаясь что-либо предпринять?
При мысли об этом я вся похолодела. Вдруг эти бандиты меня обманули, и Вася отдал им уже все, а меня они удерживают теперь просто так?
Но потом я отбросила эту мысль. Я и так была в их полной власти, им не было нужды меня обманывать…
Все, что они хотели сделать со мной, они могли сделать сразу, не вступая со мной ни в какие разговоры.
Нет, понимала я. Вася действительно не захотел отдавать деньги сейчас. Он на самом деле поставил свой срок — десять дней. Это правда. Вот только, что будет через десять дней? А если он и через десять дней не заплатит? Что тогда будет со мной?
Тело мое болело от энергичных вторжений, от грубости. Было мучительно стыдно лежать тут, растоптанной и униженной…
Открылась дверь и вошел старший. Он оценивающе посмотрел на меня и подошел к кровати.
— Больно было? — сочувственно сказал он. Я молчала и старалась отвести взгляд.
— Конечно, больно, — как бы отвечая сам себе, сказал он. — Зураб с Ахмедом — парни не промах. От них и не такие женщины стонали и плакали. Я слышал, как ты стонала, — добавил он.
Я молчала и ничего не хотела отвечать. Тогда старший закурил сигарету и присел рядом со мной на кровать. Он курил и серьезно, внимательно смотрел на меня.
— Это все твой муж виноват, — сказал он спокойно. — Скажешь ему потом спасибо. Я уж упросил хозяина ждать до завтра. Хозяин сначала не разрешил. Как услышал, что муж твоей деньги не принес, так рассвирепел! Сразу кричал на меня: «Затрахать ее… Затрахать, чтобы ходить не могла. Чтобы только кричала!» Но я не согласился. Я его просил подождать до завтра… Он согласился со мной. Но муж твой… Такой человек. Что же теперь сделаешь?
— А кто ваш хозяин? — спросила я вдруг. Сама не знаю, почему я это спросила. Старший прикусил губу и ответил:
— Это не твое дело. Одним словом, плохо тебе теперь будет, — он помолчал, докурил сигарету, потушил ее, затоптав ботинком на полу, и таким же ровным сочувственным тоном сказал: — Давай, раком становись… Нечего долго разлеживаться.
Я не ожидала этого от него, ведь он был довольно человечен со мной и сокрушался, и вытаращилась на него. Но он не обратил на это внимания и вновь приказал:
— Давай становись быстро. А то как всыплю по заднице…
Это был как бы другой человек. Он высказал мне свое сочувствие и сказал даже, что очень сожалеет, что я попала в такую ситуацию по вине мужа. Но потом он повел себя как и все остальные здесь. Он решил, что если уж все равно так со мной получилось, то зачем же ему упускать свое удовольствие…
— Что же поделаешь, — сказал он, снимая штаны и забираясь сзади на меня, когда я встала в требуемую позу. — Теперь терпи. Я тебе сейчас задам.
И он задал мне…
До того момента я еще как-то была способна смотреть со стороны на происходящее. Было больно, неловко, стыдно, обидно… Но я еще оставалась человеком. Когда же за меня принялся старший, я
