знает? Она по-прежнему собирала армию, но сейчас тратила больше сил на то, чтобы ломать мой разум по ночам, желая вытянуть больше, пока я не умер. В бою или просто от окончательно севшего сердца.
А с ним лучше не становилось, всё чаще я выходил из боя, оставляя противника на ополченцев, чтобы дать себе передышку. Потери росли, враг встречал нас на берегу, пару раз попытавшись встретить на реке. Там я впервые увидел, как полностью сорвался аристократ.
Скачком выросла сила, скорость, а в транслируемых скверной образах не осталось ничего, кроме ярости. Но при этом сам бой сложным не был. Отправив ему через скверну ложный образ атаки, я ускорился выше уровня своей реакции и отрубил ему сначала ногу, а потом и голову. Даже в полностью одуревшем от скверны виде, я всё равно сильнее обычного сорвавшегося.
Забавно вышло через неделю, когда мы вышли на очередной рейд. Только собирались пристать к берегу, а среди аристократов завязалась мясорубка и без нас. Потерял разум ещё один благородный, его попытались мягко остановить, и он в ответ устроил бойню. Монстра, в итоге, подняли на копья, но десятка три он убить и ранить успел.
Рейд тогда вышел довольно успешный, не по убитым врагам — по добыче. Но с каждым днем проводить атаки становилось всё сложнее: знать окопалась. Никаких больше шатров, только основательные избы и землянки, окружённые укреплениями лагеря. Да и на берегах реки выкопали валы с вбитыми в них кольями и частоколом.
Четыре последних рейда превратились в штурм укреплений, и мы потеряли четыре десятка человек, из которых дюжину убитыми. А ведь в набеги ополчение ходит хорошо вооружённое и в тяжёлой броне. Даже лучше, чем у большинства благородных. У нас достаточно трофеев, чтобы вылазки были обеспечены по высшему классу.
Вот и сегодня, смотря, как на корабль заносят два закованных в сталь трупа наших, поморщился и, повернувшись к северянину, негромко сказал:
— Думаю, с вылазками пора заканчивать.
— Согласен! — пытаясь отдышаться после боя, ответил Свен. — От них уже больше вреда, чем пользы.
— Именно, — кивнул я.
Пройдя на нос корабля, уселся на скамью возле расчёта трофейного стреломёта и стал спокойно глубоко дышать, направляя скверну в область опять начавшего колоть сердца. Устал: физически от постоянного недосыпания, но сильнее морально.
Больше месяца потратил на эти рейды, постоянно воюя и убивая людей. Я стал сражаться лучше, да и эффект есть для общей обстановки. Благодаря рейдам никакого штурма в ближайшее время явно не планируется. Им было всё это время не до города. Нагнали крестьян, построили укрепления, но штурмовать? Нет. Горожане же ещё сильнее укрепили стены, построили крытую галерею поверху, запасли наверху множество камней и прочих подарков атакующим.
Брать город в лоб сейчас безумие. И это не считая больше чем полусотни ружей и двух небольших пушек, которые, всё же, умудрились изготовить кузнецы. Пока в бою это не использовалось, желая приберечь секрет, только в тренировках стрелкового отряда. Но если в атаку массово пойдут усиленные скверной бойцы, их встретят пулями и картечью.
Да, аристократы согнали под стены множество народу. Осаждающих точно больше десяти тысяч. И это несмотря на то, что за этот месяц тысячи полторы мы точно убили. Плюс всё более частые случаи срывов, вынуждающие их прекратить баловаться со скверной, всё равно против меня не помогает.
Они настолько попрятались в укреплениях, что от нас начали проскакивать корабли за провиантом, и удалось отправить команду на разведку в порт. Наш город действительно готов к осаде, лучше тут я уже не сделаю. Так что, вечером, когда мы собрались на очередное совещание, я мягко поинтересовался у мужчин:
— Как вы считаете, теперь можно отправляться в порт? Мы показали достаточно силы?
— Вполне, — усмехнулся Витольд. — Они поддержат нас, особенно если мы отправим к ним несколько сотен наших бойцов. Мы очень хорошо себя показали, аристократы не хотят идти под стены.
— Их тут убивают, а дома крестьяне готовы бунтовать, куда тут воевать идти, — хмыкнул Свен.
Я едва заметно усмехнулся и негромко произнёс:
— Значит, время нести огонь революции дальше!
Глава 18
Заканчивай с ним, мы узнали всё, что можно, — брезгливо поморщился высокий брюнет, смотря на прибитого к дереву за руки и ноги старика.
— Сам не хочешь позабавиться? Твоего брата тоже убили, — ответил ему полноватый парень в шапке с павлиньими перьями.
— Забавляться будем, когда нагоним ублюдков, — сплюнул брюнет.
— Как знаешь, Ажинай, — хмыкнул его собеседник и, повернувшись к пленному, воскликнул: — Смотрите, попробую красиво исполнить!
Встав перед деревом, где на гвоздях висел изрезанный и обожжённый старик, положил руку на саблю. Через мгновение, в одно размытое от скорости движение, рванул с пояса клинок и отсёк голову, спустя секунду упавшую рядом в траву. Стряхнув кровь, аккуратно спрятал саблю в ножны и гордо усмехнулся своим товарищам.
— Ты как всегда твёрд рукой, — кивнул Ажинай. — Что делаем дальше, друзья?
— Отправляемся в Бродно, его они никак не минут, попробуем найти следы там, — высказался их третий товарищ с длинными, лежащими на плечах волосами.
— Значит, ищем красивую темноволосую аристократку и здорового мужика со шрамом на щеке? Должно быть приметно, найдём, — кивнул брюнет.
На том и решили. Оставив тело гнить на дереве, аристократы переночевали на постоялом дворе и выдвинулись в путь. Прекрасные кони и отдых в комфортных тавернах позволили им уже через четыре дня оказаться в предместьях Бродно.
Однако, к их неожиданности, на постоялом дворе оказалось не протолкнуться от благородных. Даже лошадей пришлось привязывать возле забора, так как у коновязи не было места. Переглянувшись, друзья вошли в гудящий, переполненный зал харчевни.
— Тихо! — гулким басом оповестил толстый аристократ в очень богатом кафтане, — Он готов рассказывать!
За столом сидел бледный парнишка лет тринадцати, в рваных штанах и рубахе, но с дорогим шёлковым поясом, показывающим его происхождение. Оглядев собравшихся, тот сделал глоток из кружки и заговорил:
— Я — Гучуд, второй сын Дайра из Бродно. Несколько дней назад мы собрались в доме у моего друга Бортэ посмотреть на казнь. Старшие говорили, что кузнец посмел поднять руку на высшего. И за это его собирались посадить на кол. А у Бортэ окна как раз на площадь выходят, можно посмотреть.
Ажинай только хмыкнул. Дети обеспечили себе просмотр развлечения в первом ряду и комфорте. Но подросток продолжал говорить:
— Всё было хорошо, они уже были готовы начинать. А потом чернь начала бунтовать, — он вздрогнул, вспомнив эту картину, и невпопад добавил: — Мне уже потом рассказали, что это ожидалось, и мы были хорошо готовы покарать низших.
