Глава двадцать вторая… люди всегда удивляются событиям, которых ждали
Глава двадцать вторая… люди всегда удивляются событиям, которых ждали
Было настолько тихо, что было
слышно, как крадется писец
- Что ты делаешь… - услышала я вздох, чувствуя, как любимый подается вперед и выгибает спину с глухим стоном. - Так нельзя делать… Я запрещаю тебе… Прекрати, я кому говорю… Прекрати… Я прошу тебя… Не… надо…
Я даже заглянула ему в лицо, увидев закрытые глаза и полуоткрытые губы, которые мне безумно захотелось поцеловать. Ничего, поцелуем. Не сейчас. Позже, когда усыпим бдительность.
Не смотря на свои глубокие познания в различных областях магии, было одно заклинание, которого Альберт не знал. «Массаж».
«Ну а сейчас наш женский экипаж, будет делать расслабляющий массаж!» - обрадовался демон, глядя как мои ручки наминают широкую спину. «Делать массаж любимому мужчине – одно удовольствие!» - вздохнула ангел, млея от наслаждения. «Легким движением руки массаж превращается в шантаж!» - завредничал демон, глядя на ангела странным взглядом. «Ему нравится!» - расцвела ангел, складывая ручки. «Кто бы мне массаж сделал!» - прозрачно намекнул демон, но ангел его не слышала, умирая от каждого моего прикосновения.
Это заклинание повергло Альберта в шок, не меньше, чем мой прорыв в магической науке, пошатнувший не только устои магии, но нервную систему и веру в себя двух не самых глупых мужчин. Пятьдесят листов совместных предположений было разложено на столе. За эти пять дней Освальд стал почти членом нашей семьи. С покрасневшими то ли от пролитых слез, то ли от бессонных ночей глазами, он садился рядом с Альбертом, и они часа два сидели и обсуждали решение. Как я узнала из случайного разговора, эти двое вместе учились, пока Альберт добровольно не сошел с дистанции. Насколько я поняла, за одной партой они не сидели и даже одно время друг друга на дух не переваривали. Зато в тот момент, когда теоретики поднимали на меня, практика, глаза, они были единодушны. А я чувствовала себя, как дура в белом платье под шелковицей.
И тогда, отчаявшись, меня требовали на «бис». Я с тяжелым вздохом садилась между ними и начинала писать в сотый раз свою формулу, сопровождая ее комментариями, дабы можно было отследить мою логику. Надо отдать должное, Альберт сопел не так громко и не так усердно, как Освальд. Лев Бонифаций в моем лице в очередной раз показывал чудеса аборигенам. От чудес Освальду становилось плохо. Он стонал, как при родах, корчась в муках, как при диарее. И только присутствие Альберта заставляло его воздерживаться в выражениях и высказываниях.
В разгар моих объяснений и стонов с двух сторон, в комнату вошла миссис Бэнгз, неся в руках поднос с тремя чашками.
- А потом я подумала, что вот этого «хэ» нигде нет. Не нашла нигде ничего похожего! Ну, думаю, не страшно! Пусть будет знаком «умножить». И у меня стал вырисовываться ответ. Здесь я тоже решила не делить, а умножить, - рассказывала я, слушая, как Освальд стонет, закусив губу. «Довела мужика!» - закатил глаза демон. Альберт сидел рядом, закрыв себе рот рукой.
– А почему умножить? – задала я риторический вопрос, на который тут же ответила. - Потому, то деление в столбик я помню плохо, зато умножение помню хорошо…
«Ну чем не аргумент?» - согласился демон, целуя свой калькулятор. – «Так, направо не смотри. Там Освальду плохо… А Альберт – крепкий. Молодец. Умеет страдать молча!»
- Я так не могу! – простонал Освальд, обхватывая голову руками. – Это – ужас! Я бы ей по рукам дал!
- Ты уже ей дал. Не по рукам, а в руки. Диплом. Я отчетливо видел твою подпись, - заметил Альберт, с тяжелым вздохом размешивая чай и звеня ложкой, как язычком колокольчика.
- Альберт, я больше не могу… Я подаю в отставку… - покачал головой Освальд, глядя себе в кружку. – Я не хочу. Пусть кто угодно занимается этим… Я лучше и дальше буду писать свои научные работы по стихийной магии. Меня это вполне устроит.
«Бедный мужик. У него явно нет семьи. Я вас лю… Да что ты будешь делать! Да за что мне это! Извини, дорогая, не сегодня!» - съехидничал демон. Ангел посмотрела на него с возмущением.
- Букву «С» я сначала хотела заменить скобочкой, но потом попробовала, и ничего не получилось, - добивала я страдальцев от науки. – Но потом подумала, что «С» - это сектораль. Мне идея понравилась…
Освальд подавился чаем, кашляя надрывно и страшно.
- Я подумала, а на какой секторали находится Академия? Правильно. На второй. Вот так вот и появилась эта двоечка! – вздохнула я, глядя как Альберт размешивает чай уже шестой раз.
Альберт даже кушал по вечерам, не отрывая взгляда от криминального, как он выразился, для меня чтива. Иногда он жевал, а потом резко останавливался, подозрительно глядя на мою формулу, которую переписал уже раз сто. Я молчала. Мое дело – показать. Их дело – доказать.
А теперь, впиваясь пальцами сквозь одежду пальцами в плечи моего «прокурора», на которых он со свойственным всем трудоголикам мазохизмом, тащил все, я поняла, что я - не просто дипломированный маг-инноватор, а - волшебница. Мне это сказали пять минут назад. И повторили, но уже в других выражениях, две минуты назад в сопровождении блаженного стона и откидывания головы назад. Я с улыбкой поправила мятую рубашку и поцеловала макушку. Все.
