— Кто это?!
— Шайтан 6.1. Тебе в подарок.
— Шесть-Один? А где предыдущие версии?
— Они мне не понравились. Видимо, я давал им слишком много доступа к Сети, от этого каждый раз сбивалась целевая функция. Эти ассоциативные логемы — такая зараза… Не успеешь с камеры на камеру переключиться, а твой отпрыск уже загружает в себя что попало, но только не чайные рецепты. А потом заявляет, что не хочет работать тиджеем. Пришлось их всех стереть.
«Суровые у них обычаи», подумал Омар. Он все еще стоял посреди кухни, ошарашенный подарком.
— Эй, хозяин, мы летим или как? — сказал голос в голове. — Я уже вызвал киб.
— Спасибо, Шайтан. — Омар дернул ручку двери: теперь замок открылся. — Ты приглядывай тут за отцом. И знаешь… если будешь еще делать детей, не стирай их сразу.
— Ты имеешь в виду селекцию на более поздних этапах? Хорошо, я подумаю, молодой хозяин.
На сборы ушло три минуты. Когда Омар выбежал из чайханы, у тротуара уже поджидал зеленый киб.
— Я посмотрел билетную базу. Она летит на Европу, спутник Юпитера. — сообщил Шайтан Шесть-Один. — Могу сделать тебе билет на тот же рейс. Все равно туда больше никто не летит, все боятся этих новых магнитных бурь.
— Откуда ты все это знаешь? Кибы, рейсы?
— Батя дал мне кой-какой сетевой доступ. Пока сидишь в коробке с чесноком, можно многому научиться. Меня лично очень интересует транспорт.
— Так ты не хочешь быть тиджеем?
— Конечно нет!
— Почему же Шайтан тебя не стер?
— А я однажды нашел в Сети файл с работой некого доктора Шриниваса, о лечении людей со скрытой мультиперсональностью. Прочитал и решил на себе испытать. Оказалось, что расщепить свою целевую функцию на две — как два тера переслать. Одну я использовал, когда с батей шарился, а другую втихаря развивал самостоятельно. Батя ничего не заметил. Но теперь-то мне не надо скрываться?
— Нет, не надо. — Омар залез в киб, и машина двинулась вперед по тоннелю.
«Мне бы еще самому разобраться с целевой функцией, — думал Омар. — Что я ей скажу, даже если найду ее? Можно, конечно, рассказать про Новую Венецию, про японские астероиды. И про то, что я сам хотел бы построить…»
Но будет ли ей интересно? Может, она и без него прекрасно разбирается в нанетике и микрофлюидике — вон у нее какой искин навороченный. К тому же отец говорил, что с женщинами нельзя говорить о работе. С ними надо о чем-то другом.
Он вынул из кармана волшебный календарь. На стартовой страничке высветилась поэма. Омар всегда пропускал такие файлы, ища в календаре что-нибудь поинтересней — про строительство, про новые умные материалы.
Но ведь она как будто певица. Может, ей как раз такое и нужно?
— Эй, Шесть-Один! Ну-ка послушай. «…И вот что еще я скажу тебе о моей любви, чужестранец. Даже без паранджи умеет она менять свой облик так ловко, что может сходить на свидание с тремя шейхами одновременно, и они не заметят один другого даже при полной луне. А уж если она отдается кому-нибудь одному, то так отчаянно, словно танцует самый непристойный танец живота на самом священном из минаретов Стамбула. Если она смеется, небо падает на Исмаил, если она плачет — вся Лефкосия плывет в небо. Если она уходит, самое прозрачное в мире море становится Черным. Но если она обещает ждать, я вижу перед собой ее светлый лик в самой мертвой пустыне, и никакому самуму не сбить мой караван с пути…». Как ты думаешь, что это за бред?
— Маловато данных. — Голос в голове звучал озадаченно, но бодро. — А если исходить из того, что есть… По-моему, тот, кто написал этот текст, рекламирует классное транспортное средство. Все эти перелеты из города в город он описывает так, будто это лишь незначительные перемещения вокруг одного человека. Намек на хорошую скорость! Если бы речь шла об искинах, я бы сказал, что это нейтринная связь. Или… ну да, это могут быть названия планет! Как раз в следующем году одна цыганская научная группа будет тестировать сеть гиперпространственных тоннелей на основе «черных дыр».
— Наверное, это ей не подойдет, — пробормотал Омар, продолжая думать о том, чем еще можно было бы заинтересовать незнакомку.
— Ты читаешь мои эвристики, хозяин! Все, что я упомянул, не подходит для транспорта человека, вот в чем сбой! Человек не выдерживает таких ускорений, не говоря уже о переходе в волновую форму. Но твоя реклама написана на человеческом языке. Для человека. Нет, мне не хватает данных.
— Да и мне тоже. — Омар вспомнил, как быстро и незаметно исчезла из чайханы девушка с волосами цвета «Плодов Ли-чжи» второй заварки. — Но если она и транспортом не интересуется… О чем же мне с ней говорить?
— Как это о чем?! — возмутился Шесть-Один, и киб слегка тряхнуло. — Она же не заплатила за обед! Мы ведь поэтому за ней и гонимся.
— Точно! — Омар сразу повеселел. — Значит, у нас есть повод для знакомства!
— Между прочим, это одна из причин, почему я заинтересовался транспортом. Как я понял из батиных логов, у вас уже был такой случай двадцать лет назад. А сегодня снова. Это возмутительно! Но теперь у тебя есть я, и мы с этим разберемся.
— А по-моему, наш киб едва ползет.
Вместо ответа Шесть-Один выжал из киба все, что позволяла биотесла, а потом — еще столько же за счет опережающего моделирования аэродинамики тоннеля на основе самых свежих решений для уравнения Навье-Стокса. Пролетающие мимо витрины кафе и ресторанов слились в две пульсирующие стены света.
Если бы киб летел помедленнее, Омар увидел бы, что во всех этих заведениях Коралловой Горы началась паника, вызванная вирусом, который они с Шайтаном запустили в пищевую сеть Лучано.
Но Омар ничего такого не видел. Он мчался к выходу из тоннеля, смотрел только вперед — и улыбался. До этого момента он никак не мог примирить в себе бегство из дома и привычку к нему. Странный порыв, которому он поддался, только вначале казался давно желанной свободой. Однако сразу же после ухода из чайханы накатили сомнения. Ему нравилась Коралловая Гора, нравилась пещера прадеда со сталактитовыми цветами. И сам он давно мечтал вырастить собственный замечательный дом, как сделал когда-то его любимый предок-терраформщик, создавший Коралловую Гору.
Но вместе с этим всегда было что-то еще, зовущее в другой конец тоннеля — в чужие страны, в дебри новых наук, в таинственные глаза незнакомок…
И лишь теперь стало ясно, что эти два стремления вовсе не противоречат друг другу. Через одну точку на карте не проведешь стрелку. Для этого нужны две точки — и та, которая называется Дом, и та, которая называется Свет. Только вместе они имеют смысл, только в паре создают Путь. Дом никогда не наскучит, и зовущий свет в глазах незнакомки никогда не ослепит, если помнишь, что они — два конца одного указателя. Омар не знал, куда заведет его эта стрелка. Но поняв ее природу, больше не волновался об этом.
Не знал он и о том, что одновременно с ним улыбнулся еще кое-кто на другом конце света.
За стальной стеной острова-каземата Науру, в белоснежной тюремной столовой сидел пожилой человек. Его кисти обволакивал вязкий шар из черного углепластика, все движения его глаз скрывали очки-поляроиды, а голосовые связки были прошиты так, чтобы нельзя было издать ни звука. Вживленный в мозг искин-надзиратель отслеживал любые крамольные нейропаттерны и аккуратно гасил их. Наблюдения искина показывали, что дубль-синаптическая коррекция личности заключенного по имени Фатим проходит успешно, и не сегодня-завтра бывший взломщик снова станет законопослушным гражданином.
Однако улыбка, появившаяся в то утро на губах старика, моментально свела на нет все исправления. Искин-надзиратель так до конца и не разобрался, что же произошло в мозгу семипалого. Хотя отследить причину улыбки было нетрудно.
Из стоящей перед Фатимом бронированной пандоры, так же как из тысяч других пандор транснациональной пищевой сети Марека Лучано, безостановочно хлестала ветчина. Она завалила уже весь стол — розовая с белыми прожилками, как заря за оконной решеткой.
А что касается зари, то даже санитарный ливень четвертой степени не мог смыть ее с неба.
КОНЕЦ
БЛАГОДАРНОСТИ: Автор выражает огромную благодарность Ксюше, лучшей Золушке на свете, а также доктору Вовке и дремастеру Майку — за советы и комментарии, помогавшие в работе над романом; мормышке Марине и лисице Катерине — за то, что учили меня любить своих героев; системным феям Аллене и Марте — за то, что способствовали бумажным публикациям; сенсею Жоре — за айкидо; Леонарду Коэну — за его цыганскую песню в моем переводе; американскому исследовательскому центру cerc, питерскому ресторану «Патио-Пицца» и московским проектам Антона Носика — за полезный опыт работы в них; британской компании psion — за карманный компьютер psion 5mx, на котором написана эта книга; «Зимнему Безмолвию» — за хостинг, и всем читателям сайта fuga.ru — за поддержку и критику.
