— Похоже, Ситале удалось выполнить твою просьбу, — замечает Калико.
Я слышу, как Лия зовет Руби, и рыжая псина рысцой устремляется к ней и Эгги. Писательница опускается на колени, обнимает собаку и зарывается лицом в запыленную шерсть животного. Дав женщине излить свои чувства, Руби поворачивается к Эгги, кладет голову старухе на колени и поднимает на нее глаза. Даже с такого расстояния я без труда различаю, какой любовью светятся глаза у них обеих. И стараюсь запечатлеть в памяти этот образ старушки и собаки, чтобы обращаться к нему всякий раз, когда меня посетит мысль, будто в нашем мире недостаточно любви.
Эгги ерошит на псине шерсть и легонечко отталкивает ее. Руби радостно подскакивает и мчится прочь в компании остальных собак. За ними ниткой черных бус устремляются вороны.
— Как бы ты поступил, если бы Сэди сделала неправильный выбор? — спрашивает меня Калико.
— Честно? — оборачиваюсь я к ней. — Даже не знаю. Я был уверен на сто процентов, что до этого не дойдет.
— Какой же ты все-таки олух, — улыбается она. — Но среди прочего именно это мне в тебе и нравится.
— И что же это за прочее? — поддразниваю я ее.
Калико томно берет меня пальцем за подбородок и заглядывает в глаза:
— Ну, у тебя есть кое-какие другие достоинства… И еще твоя музыка.
Должен признать, ее замечание застигло меня врасплох:
— Я и не знал, что ты слышала мою группу.
— Я не про нее. А про музыку, которую ты создаешь теперь. Тебе стоило бы сыграть кое-что для Лии, — она кладет ладонь мне на руку. — Да-да, помимо стен каньона эти композиции не мешало бы услышать и другим.
— Публичное исполнение — это больше не про меня, — заявляю я.
Калико строит недовольную гримаску. Понятия не имею, кривляется она или ей моя реакция вправду неприятна, однако сдаваться моя подруга явно не намерена.
— Разве это публичное исполнение, когда играешь для своих друзей? Или для своей общины? Думаешь, Морагу не понравится, как ты обработал ритуальные песни кикими?
Внутренне я досадую.
— Да я просто обыграл их, потому что они мне нравятся. В жизни не стану исполнять это на людях, только в душу им плевать! И Морагу ни за что не оценит мою аранжировку, с позволения сказать.
Шамана помяни — он и появится, и в следующее мгновение мы видим его у раздевалки. Самое время начаться потогону. Морагу сменил футболку на замшевую куртку, отделанную бахромой и разукрашенную бисером, а на его джинсах не осталось и следа от муки. Глядя на его одеяние, я словно переношусь на сорок лет назад в гримерку «Дизел Рэтс». Все же не просто так фанатки сходили по нему с ума, как и по самой группе.
Окрестности оглашает барабанный бой, и участники потихоньку начинают движение к вигваму. Большинство парней в трусах и футболках, женщины в легких свободных платьях.
— Так ты идешь? — спрашивает Калико.
Я качаю головой:
— Не все сразу, помнишь?
— Ну ты прямо как маленький!
— Что-то не вижу, чтобы ты сама спешила присоединиться, — начинаю я, однако продолжить мне не суждено.
Как и все остальные, я поворачиваю голову к дому Эгги, во двор которого только что въехали три кроссовера. Когда из первого выбирается Сэмми Быстрая Трава, по толпе пробегает ропот. Калико издает тихое рычание.
Я осторожно трогаю ее за запястье и, стараясь сохранять спокойствие, тихо спрашиваю:
— Может, я попробую уладить?
Она медленно кивает, не отрывая взгляда от Сэмми. Барабаны смолкают. Дверцы прочих кроссоверов тоже открываются, и теперь за владельцем казино выстраивается с десяток его парней. Ударным клином с Сэмми во главе они двигаются в направлении кострища.
Морагу выступает им навстречу, но я кричу ему, чтобы он остановился. Теперь это моя проблема. Ведь это я настоял на том, чтобы Сэмми получил второй шанс, значит, и разбираться предстоит тоже мне. Просто не верится, что казиношник заявился на потогон! Собери он хоть всех своих людей, тут его группа поддержки значительно уступала бы традиционалистам в числе.
Шаман внимательно смотрит на меня, затем кивает.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Толпа расступается перед Сэмми и его приспешниками. Его встречают мрачными взглядами, однако владельцу казино совершенно наплевать на них. Так же как и на Рувима и на собравшихся возле вождя юношей и девушек — псовых братцев, следующих за Сэмми по пятам.
Тут я понимаю, что казиношник направляется прямиком к Эгги, поэтому кубарем слетаю со склона и бегу наперерез незваным гостям, чтобы оказаться на их пути прежде, чем они доберутся до художницы. В конце концов Сэмми останавливается, правда, только потому, что дорогу ему преграждаю я.
На первый взгляд, вид у него вполне обычный для резервации, но качество барахла и манера носить его выдают в нем богача — как если бы какой-нибудь финансовый заправила вздумал одеться попроще. На брюхе вот-вот разлетятся пуговицы явно сшитой на заказ накрахмаленной белой рубашки, заправленной в темно-синие джинсы с отутюженными стрелками. Сапоги из тисненой кожи так и блестят, а ремень под стать обуви украшает большущая пряжка в виде вставшей на дыбы лошади. Блестит, будто золотая. Черт, зная Сэмми, нисколько не удивлюсь, если так оно и есть. Оружия у него вроде нет, но это не значит, что его шайка не притащила с собой пистолеты. Почти все они выряжены в свободные хлопчатобумажные охотничьи рубашки с логотипом казино на кармане — под такими припрятать пушку труда не составит.
Напряжение в воздухе нарастает, и я искренне сожалею, что потогон не почтил своим присутствием Джерри Пять Ястребов. Как правило, в большинстве ситуаций значок и табельное оружие оказывают благотворное воздействие на любых отморозков. Но Джерри здорово разозлил шефа своим подходом к тому прискорбному делу с Сэди и ее мразью-папашей. По словам Рувима, последнюю пару недель парень чахнет за канцелярщиной и в ближайшем будущем на патрулирование его вряд ли поставят. Сурово, но, по-видимому, сейчас Джерри по горло занят доказательной базой всех обвинений, что выдвинуты против Хиггинса, стараясь, чтобы на предстоящем суде говнюк получил свое сполна. Я очень надеюсь, что меня не вызовут в качестве свидетеля. Нужно отдать должное Джерри, он еще и опроверг заявление Сэди, будто я вовсе не двоюродный брат знаменитого Джексона Коула, а он самый и есть. Так что мне теперь нечего беспокоиться, что Хиггинс станет пытать финансовую удачу там, где не получилось у дочурки.
— Я же дал тебе шанс, — говорю я Сэмми. — Своей долбаной головой за тебя поручился! Ну зачем тебе надо было, явившись сюда, доказывать, что я ошибся?
— И как же я доказываю, что ты ошибся?
— Явившись со свитой своих громил, — киваю я на его компашку.
Владелец казино трясет головой:
— Не знаю, какая муха тебя укусила, но я здесь не в карательных целях. Я пришел выразить свое почтение тетушке Эбигейл и принять участие в потогоне. — Сэмми заглядывает мне за спину, где, как я знаю, стоит Морагу, и добавляет: — Если можно, конечно.
Казиношник снова переводит взгляд на меня, и я внимательно смотрю на него в ответ, пытаясь что-либо прочитать под классической маской невозмутимого индейца.
— Ты это серьезно?
Он кивает.
— А эскорт зачем?
— Почем мне было знать, как меня здесь встретят? — Сэмми пожимает плечами. Даже не оглядываясь, бросает охране: — Все в порядке. Можете подождать в машинах, если не желаете присоединиться.
Прикрытие немедленно разворачивается и топает, за исключением Дейва Бегущего Пса и еще одного парня, мне незнакомого.
— Привет, Стив, — говорит Дейв и протягивает руку.
— Добро пожаловать домой, — я отвечаю на рукопожатие и отхожу в сторонку.
Сэмми приближается к Эгги и встает на колено, чтобы не возвышаться над ней. Модные штаны немедленно припорашивает пыль.
— Ойла, тетушка Эбигейл. Я вам кое-что принес, — говорит он, вытаскивает из заднего кармана джинсов пакетик табака для самокруток и вручает ей.
Эгги с улыбкой принимает подарок:
— Ойла, Сэмми. Рада тебя видеть. И тебе не обязательно заставлять своих мальчиков ждать в машинах. Они могут посидеть здесь с нами, пока вы будете внутри.
