губу, Оливер кивнул.
– На что она похожа?
– Ну, у каждого человека своя, и в то же время все они одинаковы, – попробовал объяснить Оливер. – Ваша похожа на океан. На бушующее море.
– На шторм.
– Возможно. Но только море не воды. Яда.
В дороге они разговорились, и Оливер рассказал Джеду о том, что видит и что, как он уже понял, может сделать – извлечь боль. Ему даже не пришлось предлагать Джеду: тот сам изъявил желание. Как он объяснил Оливеру, «учитывая то, во что нам сейчас предстоит ввязаться, я не хочу ничего брать с собой – включая боль, за которую Джейк сможет ухватиться. Возможно, он сам этого не знает, Оливер, но у него очень хорошо получается находить боль, как и у тебя, – вот только он ее не извлекает. А завязывает узлами. И использует как нити, за которые дергают марионетку». Оливер ответил, что понимает. Именно так Джейк однажды едва не заставил его умереть на каменном алтаре.
Поэтому, когда Джед спросил, сможет ли он вырвать из него боль…
Оливер согласился.
И вот теперь они здесь. На стоянке. Готовые это проделать.
– Значит, у меня внутри океан яда.
– Похоже на то.
– И ты собираешься его осушить?
– Наверное. – Оливер пожал плечами. – Один раз я уже это проделал, с Грэмом Лайонзом. Я полагал, из-за меня он убил своего отца и покончил с собой, но затем узнал, что это сделал Джейк. Так что, может быть, я правда ему помог. И, может, смогу помочь вам.
«А если останусь в живых, может, помогу маме».
Если б только он мог помочь и отцу…
Но останется ли он в живых?
Оливер этого не знал.
Хлопнув в ладоши и потоптавшись на месте, Джед кивнул.
– В таком случае за дело, сынок! В этой жизни я повидал много странного дерьма, так что готов поверить во все что угодно. И, – в отчаянии добавил он, – мне страстно хочется от нее избавиться. – У него затуманился взор, и он спросил неуверенным голосом, слабым, как мышиный писк: – Но это ведь не отнимет у меня их? Мою Зельду? Мою Митци?
– Нет. По крайней мере, я так думаю.
– Хорошо. Значит, вперед, мой мальчик! Вооружимся светом, любовью и надеждой на то, что мы сможем оставить всю боль позади.
* * *
Еще через час Мэдди снова оказалась в охотничьем домике. Горло у нее болело от криков, глаза раскраснелись от слез. Без колебаний она бросилась к телефону и мысленно обратилась с молитвой ко всем богам, которые могли его услышать, прося у них всего лишь гудка, голоса работающей линии.
Мэдди сняла трубку с рычажков, внутренне готовясь к тому, что непогода отняла у нее еще одну возможность…
В ухо ударил гудок, приглашая набрать номер.
Мэдди быстро ткнула кнопки, набирая Фигу. Ответила его жена Зои.
– Зои, это Мэдди.
– Мэдди, господи! Ты…
– Со мной все в порядке, в порядке, но я не знаю, где Оливер. Мне нужна помощь Фиги. Ты можешь…
– Сейчас позову.
– Спасибо, Зои.
В трубке шорох. Невнятные голоса. Затем голос Фиги:
– Слушаю, Мэдди.
– Здравствуй, Фига!
– Ты где? В охотничьем домике?
– Да. Мне нужно, чтобы ты за мной срочно заехал.
– Мэдди, разве у вас там не буран?
– Да. А у вас как?
– Нас, слава богу, обошел стороной. У нас тут слабый зимний коктейль: дождь, слякоть, снег. Ничего особо серьезного. Но к делу это не относится. Мэдди, что стряслось? Почему надо за тобой заехать?
Мэдди рассказала. Рассказала, что смогла: Оливер ушел из дома, захватил пистолет, а она застряла здесь.
– Я думаю, что он направляется домой. Он собирается… разобраться с Джейком.
Тяжело вздохнув, Фига помолчал.
– Мэдди, ты должна оставаться в стороне от этого, – наконец сказал он. – Мы сами справимся.
– Мы? Кто мы?
– Полиция.
– Ты не из полиции.
– Да, знаю, но это дело можно доверить полиции.
– Полиции я ни хрена не доверяю, Фига. Я доверяю себе. Доверяю тебе. Так что садись в машину и заезжай за мной!
– Мэдди, выслушай меня. В такой буран до тебя мне ехать несколько часов. Я не успею добраться вовремя, если вообще доберусь. Не беспокойся, мы найдем Оливера. Перехватим до того, как он попадет в беду. Как думаешь… куда он направляется?
– Да не знаю я! Не знаю. К Джейку. К нам домой. К Джеду. Не знаю. Но знаю, где они окажутся в конце концов. В Рэмбл-Рокс. На каменном поле. Где Риз убивал девочек.
– Не волнуйся, Мэдди. Я сделаю, что нужно.
– Фига! Фига!..
– Мэдди, ты мне доверяешь?
– Да, Фига, конечно, я говорила, черт, что доверяю тебе. Но тут дело не в доверии. Тут дело… – Мэдди застонала. – В материнском чутье! В том, что я знаю: мой сын в опасности. Физической опасности. Эмоциональной, моральной, долбаной космической опасности! И не может быть даже речи о том, чтобы я просто… просто свалила ответственность на тебя. – Она остановилась. Дыхание вырывалось судорожными хриплыми порывами. – Я не могу. Только не после всего, что случилось. Не могу потерять и Оливера, Фига. Только не это!
– Если б Оливеру потребовалась операция, ты сама не взяла бы скальпель в руку, ведь так?
– Взяла бы, твою мать!
– Мэдди!
– Чтоб тебя! – Оторвав трубку от уха, она прижалась к ней лбом. Словно это был предмет поклонения. Мощи святого. Медленный, глубокий вдох помог ей прояснить мысли. Фига прав. Раз он поедет сюда, его не будет там. А потом, возможно, будет уже слишком поздно.
Мэдди приложила трубку обратно к уху.
– Ладно. Хорошо.
– Я позабочусь о том, чтобы Оливер был в безопасности. Как только появится возможность, мы пришлем к тебе кого-нибудь.
– Найди Оливера и не теряй, Фига. Не смей его потерять!
– Обещаю, Мэдди, обещаю. Ты только учти: ничего не предпринимай, оставайся рядом с телефоном, и я тебе перезвоню.
Мэдди положила трубку.
Сев на край кровати, она плакала до тех пор, пока слезы полностью не иссякли.
А когда иссякли, у нее не осталось ничего, помимо холодной, безумной, отчетливой мысли. Как там только что сказал Фига? «Ты только учти».
Учет. Список. План.
Сегодня утром у нее был план, но он разбился на хрен. Мэдди снова бросила взгляд на лежащий на полу рулон проволочной сетки и сумку рядом с ним – круглогубцы, кусачки и все такое. У нее не осталось ничего, кроме вот этого, и она подползла к своим покупкам, натянула на руки перчатки и начала разматывать сетку, придавая ей форму, используя в качестве модели для головы Нейта собственную голову.
