Он много чего знает о принцах. Рассказывает о том, как их обоих заперли в Тауэре, удалив от них всех слуг, за исключением некоего Черного Билла по прозвищу Скотобойня, который получил приказ служить мальчикам и «держать их под строгим присмотром». Я искренне огорчаюсь, читая о том, как юный Эдуард, у которого болели зубы, настолько погрузился в тоску и отчаяние, что «даже чулки себе не подвязывал». Все это в целом совпадает с тем, что писали брат Доминик, епископ Рассел и другие, но таких подробностей ни у кого из них нет.
Далее Мор сообщает, что число слуг у принцев было увеличено до четырех; одного из них звали Майлз Форрест, это был «парень, поднаторевший в убийствах» — согласитесь, звучит довольно зловеще. А уж когда я читаю дальше, мороз подирает меня по коже. Мор пишет, что, едва узнав о заговорах с целью освобождения принцев, король Ричард сразу же приступил к воплощению в жизнь своего коварного плана. Король считал, что, пока его племянники будут живы, они не дадут ему спокойно править. А потому он решил немедленно избавиться от них.
Я читаю о том, как Ричард вызвал доверенного человека по имени Джон Грин и отправил его к коменданту Тауэра Роберту Брекенбери с письмом, в котором Брекенбери предписывалось предать принцев смерти. Но он отказался исполнять такой страшный приказ, хотя ему за это и грозила смерть.
Король, полагая, что его распоряжение выполнено, открыл Бекингему правду, и именно поэтому герцог оставил Ричарда. Бекингем после этого отправился домой в Брекон и стал обдумывать, как сбросить этого богопротивного злодея-дядюшку — Мор называет его «кровавый мясник» — с трона. Мне все это кажется вполне вероятным, ибо объясняет, почему Бекингем, который до этого был верным сторонником Ричарда, вдруг восстал против него.
Труд Мора — захватывающее чтение, и я глотаю страницы одну за другой. Надеясь узнать, что на самом деле произошло с принцами, я читаю о том, что, когда Джон Грин вернулся к королю и сообщил ему о категорическом отказе Брекенбери, Ричард был вне себя. Но потом Грин сказал ему, что его преданный слуга сэр Джеймс Тиррел так страстно жаждет продвинуться при дворе, что готов выполнить любое поручение, лишь бы угодить королю. И тогда, пишет Мор, Ричард решил поручить убийство принцев Тиррелу и отправил его в Тауэр. Это совпадает с тем, что писала Катерина: Тиррела якобы срочно послали в Лондон за вещами для торжественной церемонии наречения сына Ричарда принцем Уэльским. Мне кажется, что я наконец-то приближаюсь к разгадке тайны.
Вместе с Тиррелом в Лондон отправился, как пишет Мор, его дюжий слуга по имени Джон Дайтон. Приехав в Тауэр, Тиррел именем короля приказал Брекенбери дать ему ключи на одну ночь — на ту самую ночь, на которую Тиррел и запланировал жестокое убийство. Меня снова пробирает дрожь — ведь место, где это происходило, находится всего в нескольких ярдах от моей комнаты. Теперь я уже не сомневаюсь, что голоса, которые я слышала по ночам, принадлежали теням несчастных принцев, взывающих о спасении.
Я с трудом заставляю себя читать дальше — нельзя же теперь взять и бросить все. Едва сдерживаю слезы: я узнаю о том, что Тиррел удалил всех слуг, а потом приказал Дайтону и Форресту убить принцев. В полночь он стоял у дверей камеры, в которой спали несчастные мальчики, и ждал: его приспешники крадучись вошли внутрь и с помощью пуховых подушек задушили несчастных детишек, которые — по словам Мора — тщетно пытались сопротивляться, а потом отдали души Господу. После этого убийцы раздели трупы и позвали Тиррела, чтобы тот осмотрел их.
Я инстинктивно приподнимаюсь и смотрю на своего сына, который мирно спит в колыбельке. Неужели кто-то может быть настолько жесток по отношению к беззащитному ребенку? Мне невыносима мысль о том, что жизни принцев — двух мальчиков, которые были надеждой Англии, — были пресечены едва ли не на заре их лет. Ах, какое это страшное проклятие — родиться с королевской кровью в жилах! Я и сама немало пострадала из-за этого, хотя жестокость Елизаветы в отношении меня несравнима с жестокостью Ричарда в отношении принцев.
Я пробегаю глазами рассказ о том, как Тиррел приказал убийцам тайно захоронить тела. Книгу я откладываю поздней ночью, чувствуя себя совершенно измотанной, но сон ко мне не идет. Все никак не могу забыть о тех ужасах, о которых прочитала. Я постоянно переворачиваюсь с бока на бок, неотступно думая о судьбе этих несчастных мальчиков. С содроганием представляю себе, как все это переживала Катерина Плантагенет. Узнала ли она когда-нибудь правду? Читать труд Мора дочь Ричарда никак не могла — он был написан много лет спустя.
Но так ли все было на самом деле? Если Мор знал правду, то почему ее не знали другие? Я пытаюсь убедить себя, что сэр Томас ошибался или писал только для того, чтобы преподать читателям урок нравственности, но убедительные подробности его труда — равно как и личность самого автора — говорят об ином.
Я заставляю себя уснуть и уже почти сплю, когда мне в голову приходит одна мысль. Тиррел… Я всегда знала, что где-то встречала эту фамилию. А рядом с ним и фамилию Брекенбери. Я вспомнила. Это не простое совпадение.
Кейт
Ноябрь 1485 года, Вестминстерский дворец
Кейт не знала, сколько времени она просидела на кровати, с ужасом думая о разговоре, который ей предстоит, когда с охоты вернется Уильям. Она была так напугана, что боялась пошевелиться — сидела ссутулившись, вся покрывшись холодным потом. Страдая от тошноты и слабости, она не двигалась с места — только заламывала руки и плакала.
А потом вдруг почувствовала схваткообразные боли в животе. Вскоре они стали похожи на кинжальные удары, и бедняжка обхватила себя руками, поминутно охая. Маленькая Гвенлиан была рядом, она понимала, что должна бежать за помощью, но в то же время боялась оставить хозяйку одну в таком состоянии.
Потом на Кейт накатила теплая волна, и она с ужасом увидела, что сквозь ее юбки на одеяло просачивается алая кровь.
— Мой ребенок! — воскликнула она и застонала, когда схватки стали сильнее. — Помоги мне, кажется, я теряю ребенка!
— Что я должна делать? — взмолилась Гвенлиан, глядя на госпожу расширившимися от ужаса глазами.
— Позови стражника! Пожалуйста! Да делай же хоть что-нибудь!
Горничная принялась робко стучать в дверь. Она открылась, но Гвенлиан, к своему разочарованию, увидела у дверей двух стражников с алебардами.
— Приказ Тайного совета, — пояснил один из них, увидев лицо девушки. — Что за шум?
— У моей госпожи начались преждевременные роды! — взвизгнула Гвенлиан. — Нам срочно нужна помощь!
Стражник поскреб подбородок.
— Пожалуй, нужно найти врача, — сказал он своему товарищу.
Тот посмотрел на него с сомнением.
— Нам было приказано ни при каких обстоятельствах не покидать пост, — возразил он.
— Но у миледи страшные боли — и кровь идет! — завизжала Гвенлиан, слыша стоны Кейт у себя за спиной.
— Ну слава богу, я добралась, — раздался от двери бархатный голос. Гвенлиан вздохнула с облегчением, увидев Кэт От — она была именно тем человеком, который и был сейчас здесь нужен, — и разразилась слезами.
— Я пришла к твоей госпоже, как и обещала, — сказала Кэт. — Могу я войти? Что тут происходит?
— Кто вы такая? — спросил первый стражник.
— Мать миледи, — твердо ответила Кэт.
— Хорошо, входите. Но учтите: покидать комнату ей запрещено.
— Она и не может! — всхлипнула Гвенлиан. — Моей госпоже совсем плохо, она может потерять ребенка!
Кэт в ужасе посмотрела на стражника.
— Да в чем обвиняют мою дочь? — спросила она.
— Мне не позволено говорить об этом, мадам.
— Хорошо. — Она решительно стиснула губы. — Потом разберемся, а сейчас у нас есть дела поважнее. Прошу вас, пропустите меня.
— Может, одному из нас тоже войти? — неуверенно предложил второй стражник.
— Нет, это чисто женское дело! — безапелляционно заявила Кэт. — Мужчинам смотреть на такое неподобающе.
— Хорошо, — согласился первый стражник. — Только чтобы никаких крамольных разговоров.
— Я понятия не имею, что вы имеете в виду, — надменно ответила она, скрывая смятение.
Бедняжка в тревоге спрашивала себя: уж не проведали ли власти об интересе Кейт к принцам? Девочка вчера говорила, что ей кажется, будто за ней кто-то следит. Господи, взмолилась Катерина, только бы они не пронюхали, что она сама сегодня утром встречалась с королевой Елизаветой и лордом Дорсетом! Она там узнала кое-что весьма любопытное и теперь пришла поделиться этим с дочерью. Но пока, конечно, лучше ничего не говорить.
Эти мысли за несколько мгновений промелькнули у Катерины в голове, и она поспешила в комнату, где увидела Кейт, которая извивалась на кровати в огромной луже крови. И в тот же момент с трагической ясностью поняла, что внуку Ричарда, ее бывшего любовника, не суждено увидеть свет.
