— Да, пожалуй, вы правы, сэр. Мне просто хочется думать, что принцы остались живы. Именно это пыталась доказать Катерина. Для нее это было очень важно.
— Вы поэтому хотите доискаться до правды? — мягко спрашивает сэр Эдвард.
— Да, это одна из причин. И… — Я вдруг понимаю, что не могу говорить. У меня неожиданно слезы наворачиваются на глаза, потому что я вспоминаю: мой сын тоже представляет собой угрозу короне. Уж слишком все это похоже на мою собственную историю. — Принцы всегда меня интересовали, — поспешно заканчиваю я.
К счастью, сэр Эдвард не заметил моего замешательства.
— Эти бумаги невероятно меня заинтересовали, миледи. Я уж думал, что ничего нового тут не найти. Но, следуя нашему фамильному девизу — «Иди вперед и не страшись», — я теперь должен дойти до конца.
Мы весело смеемся этой его шутке, и лейтенант даже похлопывает меня по руке, подтверждая, что мы с ним единомышленники. Сейчас мы не тюремщик и узница, а друзья, объединенные одной общей целью — разгадать тайну. Затем сэр Эдвард снова обращается к своим записям, вглядывается в них в свете догорающей свечи и говорит:
— Возвращаясь к епископу Расселу. Упомянув, что распространились слухи о жестоком убийстве принцев, он далее пишет, что не прошло и нескольких недель, как эти слухи возымели действие и подданные стали смотреть на Ричарда как на гнусного, кровавого узурпатора. Более того, Рассел говорит, что многие парламентарии критически относились к Акту «Titulus Regius», но даже самые решительные из них одобрили его под страхом наказания. Похоже, почти никто не верил в историю о первом браке Эдуарда.
— Я думаю, Катерина Плантагенет убедила себя в том, что ее отец верил в эту историю.
— Мы можем только похвалить ее за преданность отцу. — Лейтенант вытаскивает из стопки очередной лист. — Помимо всего прочего, Ричард практиковал принудительные займы. И епископ делает на этот счет следующее замечание: «Почему мы должны столь долго задерживаться на таких неприятных и пагубных вещах, тогда как мы даже и предполагать их не должны?» А далее пишет вот что — полагаю, это очень важно: «То же относится и к другим делам, о которых не написано в этой книге и о коих мне горько говорить». — Сэр Эдвард поднимает взгляд. — Что вы думаете об этом, миледи?
— Он имеет в виду принцев? — спрашиваю я. — Если так, то звучит зловеще.
— Это может быть косвенным намеком на нравственность Ричарда Третьего, относительно которой епископ всегда придерживался весьма низкого мнения. Может быть, он намеренно не желал ясно выражаться, затрагивая подобную тему.
— Разве Ричард был безнравственным? Его дочь пишет о его прямоте и высоких моральных качествах.
— Боюсь, Катерина была необъективна и видела перед собой того человека, которого хотела видеть. А епископ рассматривал смерть королевского сына как возмездие грешнику, который занял трон без благословения Божьего. Это совершенно убийственное суждение. И еще Рассел осуждал желание короля жениться на своей племяннице Елизавете, говоря, что это кровосмесительная страсть, противная Господу. Он пишет, что королева стала чувствовать себя хуже, потому что Ричард перестал заходить в ее спальню, ссылаясь на то, что это рекомендовал ему придворный лекарь. Ясно, что епископ считает этот предлог надуманным! Да что говорить, он напрямую утверждает, что король собственной жестокостью ускорил смерть жены. Далее Рассел пишет, что советники Ричарда отговаривали его жениться на Елизавете, предупреждая, что, если он сделает это, против него поднимется весь север, обвинив его в смерти королевы Анны. В конце концов он отказался от этой затеи, хотя и очень неохотно.
— Это показывает Ричарда в дурном свете.
— Согласен. Но, описывая битву при Босворте, Рассел пишет, что Ричард получил в сражении множество смертельных ран, однако даже не пытался бежать, а пал на поле боя как мужественный, отважный воин. Но если это похоже на похвалу, то имейте в виду: сразу же вслед за этим епископ утверждает, что само Провидение даровало великую победу Генриху Тюдору. Рассел действительно объективно излагал факты: о героической смерти Ричарда широко известно. И это все, миледи. Никаких окончательных выводов мне обнаружить не удалось. И хотя впечатление в целом складывается такое, что принцы, вероятно, были убиты, доказательств этому по-прежнему нет. — Он разочарованно качает головой, а потом заключает: — Я вижу, вы устали, миледи. Вам нужно отдохнуть. Позвольте поблагодарить вас за интереснейшую беседу, которая доставила мне немалое удовольствие. Желаю вам доброй ночи.
Лейтенант уходит, а я погружаюсь в размышления: будет ли когда-нибудь разгадана тайна принцев? Возможно, никто никогда так и не узнает, что же с ними случилось. Вряд ли они все еще живы, а поскольку за последние восемьдесят лет о сыновьях Эдуарда ничего не было слышно, вполне вероятно, что они действительно были убиты по приказу Ричарда.
Несколько дней спустя сэр Эдвард вновь навещает меня и сообщает, что просмотрел архивы Тауэра, но не нашел ничего, что могло бы нас заинтересовать.
Я страшно разочарована. Где-то непременно должна быть разгадка. Я снова перечитываю записки Катерины — не упустила ли чего. Но ничего нового не нахожу. У нас есть только намеки, недосказанности и странное заявление епископа Рассела о том, что принцы были изолированы. В который уже раз я тщетно ломаю голову над тем, как, каким образом могли совершенно бесследно исчезнуть два мальчика?
Я задаю себе этот вопрос и внезапно понимаю, что смотрю из своего окна на мрачные стены Тауэра. Кажется, я наконец-то поняла! Ответ кажется мне вполне очевидным.
Кейт
Ноябрь 1485 года, Вестминстерский дворец
Кейт крадучись спустилась по винтовой лестнице и вышла во двор. Утро было пронзительно холодным, и она надела самое теплое свое платье, а поверх — плащ с меховой подкладкой и капюшоном, полностью скрывавшим лицо. На последнем настоял Уильям. Ему она сказала, что идет повидаться с матерью, вознеся безмолвную молитву Господу, в которой просила прощения за эту ложь. Она и в самом деле собиралась встретиться с Кэт От, но первые два часа хотела провести не с нею. Кейт надеялась, что мать не придет навестить ее раньше.
Уильям, как она и предполагала, попытался ставить ей палки в колеса.
— Разве твоя мать не может прийти сюда? — спрашивал он, хмуря брови.
— Нет, — отвечала Кейт, — не может. Мы с ней договорились встретиться в часовне Святого Стефана: хотим возблагодарить Господа за то, что воссоединились, а потом остаться на десятичасовую мессу.
«Да простит меня Господь за эту ложь», — беззвучно молилась Кейт, надеясь, что Уильям не будет настаивать на том, чтобы сопровождать жену.
Он и не настаивал. Граф отправлялся на охоту вместе с Генрихом и другими лордами, заслужившими королевскую благосклонность, а потому ни о чем другом и думать не мог. В восемь часов он ушел, оставив жену.
Выйдя из комнаты, она взволнованно оглянулась, а потом заперла замок. Поблизости никого не было. По крайней мере, так ей показалось. Но, спускаясь по лестнице, Кейт услышала наверху какой-то звук — приглушенный и осторожный. Она остановилась и прислушалась, но все смолкло. Тишина. Над нею располагалась лестничная площадка. Может быть, человек свернул в коридор, направляясь по своим делам, не имеющим к ней никакого отношения. Кейт напомнила себе, что находится во дворце: люди здесь все время приходят и уходят. Она на всякий случай выждала немного, но, больше не услышав ничего подозрительного, двинулась дальше.
Добравшись до последней ступеньки винтовой лестницы, Кейт толкнула тяжелую, прошитую гвоздями дверь, заставила себя спокойно пройти мимо стражников и неторопливо двинулась к фонтану.
Джон уже ждал ее там, и он был так похож на легендарного рыцаря, героя приключенческих романов: высокий, мужественный, решительный и бесстрашный — самый лучший на свете. Увидев Кейт, он радостно ей улыбнулся. Сердце ее бешено заколотилось в груди!
Но когда она подошла к фонтану, улыбка на лице Джона моментально погасла. Внезапно Кейт почувствовала, как ее сзади схватили чьи-то сильные руки. Она вскрикнула и инстинктивно потянулась к Джону, но ее потащили прочь, и бедняжка с ужасом увидела, как какой-то вооруженный человек бросился к ее возлюбленному и приставил ему к горлу кинжал.
— Какого дьявола! Что вы делаете? — зарычал Джон. — Немедленно отпустите ее! Что все это значит?
Отчаянно закричав от страха за них обоих, Кейт ухватилась было за ограду фонтана, но ее грубо оттащили назад.
— Не сопротивляйтесь, прекрасная леди! — прозвучал хриплый голос человека, волочившего ее назад к лестнице.
Кейт кричала и лягалась, пытаясь отбиться, но неизвестный обидчик держал ее железной хваткой.
