— Доброй ночи, — мягко произнес Ученик Максимилиана, присаживаясь напротив. Сидеть здесь, кроме как на тренировочном ковре, было больше негде.
— Доброй… — запоздало отозвался Кан и чуть погодя добавил: — Забавно… я тут уже восемь дней, и в первый раз мы с тобой говорим.
— Я не любитель долгих разговоров, — Нирк пожал плечами. — Бой, меч, тренировка… взгляд… они способны поведать о человеке куда больше.
— Возможно, — чуть слышно усмехнулся Кангасск, — но я не специалист в таком «общении».
— «Специалистом» тут может быть только миродержец, — на полном серьезе возразил ему Нирк Мисаль.
— Да, — Кан поймал себя на том, что продолжает говорить полунасмешливой манере. — Влада, Серег… друг друга они без слов понимали, но не пренебрегали даже простым разговором о погоде. Особенно Влада. Мы много говорили с ней… я сначала и помыслить не мог, что она миродержец, думал, обычная девушка…
Нирк как-то странно посмотрел на него. Чувствовалось, что слова Кангасска его задели за живое. Мастер долго молчал, прежде чем ответить.
— Я не зря говорил своим мальчишкам и девчонкам учиться у тебя, — сказал он, покачав головой. — Мне и самому есть, чему у тебя учиться…
— Я что-то не то сказал? — спокойно осведомился Кан. — Прости, если обидел чем. Честно, не хотел.
— Я был высокомерен, — Нирк вздохнул. — Ты просто вернул меня с небес на землю. На том тебе спасибо.
Кангасск промолчал.
— С этого дня я буду ценить простой разговор. Как ценил раньше, — подытожил Нирк. — Расскажи, как тебе новая Башня?
— Я здесь уже неделю, — невесело хмыкнул Кан. — И всю эту неделю каждый местный житель смотрит на меня с такой надеждой… как будто я пришел мир перевернуть. Честно признаться, меня не покидает ощущение, что меня с кем-то перепутали.
— Отчего так? — удивился Мисаль.
— Я явно не тот, за кого меня принимают, — произнес Кангасск с горечью. Зачем делиться такими мыслями с Нирком, он не понимал. — Я не светоч добра, не герой и не мессия. Если смотреть на вещи трезво, то я недоученный оружейник, недоученный Ученик миродержцев и гадальщик — тоже… Я никто, в общем-то. И я не люблю обманывать чужие ожидания.
— Ты еще ни чьих ожиданий не обманул, — заметил Нирк.
И в самом деле… Кангасск пытался возразить так и эдак, но не нашел, за что зацепиться. Флавус, Сильвия — их ожидания Кан оправдал в полной мере. Так же как и ожидания своих Учителей… И даже Рафдара… других — тоже… Казалось, словам Нирка нечего противопоставить, но было одно «но»… все-таки, было…
— Обманул… — сказал Кан, вспомнив Занну.
— Я не буду спорить с тобой, — ответил на это Нирк. — С самовнушением спорить бесполезно. Ты еще поймешь, что несправедлив к себе. Это вопрос времени, и не стоит терзаться им каждую минуту. Предлагаю сменить тему… Скажи, ты читал дневник Максимилиана?
— Да, — ответил Кангасск кратко.
— Это хорошо… — Нирк Мисаль грустно улыбнулся. — Я правильно сделал, что передал его на хранение Астэр: так он быстрее тебя нашел. Я собирался рассказать тебе о последнем дне своего Учителя. Для того и выведал у Лайна, где ты обычно бываешь… Дневник тебе этого не расскажет, только я могу. Ты готов выслушать?
— Готов, — решительно отозвался Кан. — Забудь все, что я наговорил тут… Просто расскажи.
— Вот! — Нирк лучезарно улыбнулся и развел руками. — Истинный друг моего Учителя! Ты умеешь править ошибки, Кангасск… Но не будем об этом. Слушай…
Второго декабря 15007 года мы начали строить укрепления на развалинах города Кириак. Все было спокойно, не считая единичных вылазок детей Тьмы, которые мы быстро пресекали. Уже тринадцатого числа постройка укреплений была завершена. Воины пребывали в хорошем расположении духа. Мы пришли закончить войну и не подозревали, что это сражение будет самым страшным из всех. Я заметил, что Учитель не взял с собой Милию, но не думал об истинной причине.
Стоял жуткий мороз. Мы жгли костры, как магические, так и обычные; над фортом все время поднимался в небо дым. Учитель тяжело болел: кашель не отпускал его ни на минуту. Это могло означать только одно из двух: либо он серьезно простыл, либо нас окружают небывало огромные орды темных… Я спрашивал его, но он отвечал односложно или же отмалчивался.
А потом начались нападения. С семнадцатого декабря. Я никогда не видел столько тварей. Они шли на наш форт, как волны, бесчисленными полчищами. Люди не спали неделями — держались на красной сальвии, она дает сил и прогоняет сон. Но легионам Эльма не было числа…
Последняя битва случилась тридцать первого декабря. Я сражался с Учителем спина к спине. Черной кровью детей тьмы у нас были заляпаны лица, и рукава вымокли в ней по локоть. Вокруг полыхала магия; мечей же становилось все меньше и меньше. Я помню момент, когда в суматохе боя вдруг ясно осознал: никого больше нет, мы с Учителем — последние защитники форта Кириак.
Тогда он сделал нечто страшное… Помню, магический щит накрыл нас обоих, а потом — вокруг полыхнул Зирорн такой силы, какую способен придать ему лишь миродержец…
Кангасск невольно вспомнил прием Немаана, и сходство показалось ему недобро-подозрительным… Тем временем Нирк Мисаль продолжал:
— Силы моего Учителя ушли в красный сектор; с несколькими обезумевшими тварями, которые чудом не попали в поле действия Зирорна, расправился я. Мы остались одни.
Учитель был почти беспомощен. Я отнес его к очагу на руках. Детей тьмы не стало, и он дышал гораздо свободнее, я был рад уже этому… Пока я варил что-то лечебное в котелке, он говорил со мной. Я был еще под действием шока, и не понимал всего ужаса его слов. Он говорил, что знал, что так будет, знал, что ведет людей на гибель. А потом сказал, что завтра встретит Эльма в бою. И война будет окончена.
Я не поверил. Предо мной лежал человек, который был даже не в состоянии подняться на ноги. Какой бой? Это же верная смерть! Я стал возражать. Стал уговаривать вернуться, спастись; стал изобретать тысячу и один способ добраться в безопасное место… Он слушал. А потом сказал… как сейчас помню: «Я встану, Нирк. И выйду против Эльма, как должен. Я не самоубийца, я буду сражаться до конца. Но вот в счастливом конце я не уверен. Возможно, ты больше меня не увидишь…» А потом вручил мне дневник и сказал, что я должен уйти.
Я умолял Учителя не отсылать меня. Умолял на коленях, клялся в преданности… я был безумен. Он слушал, кивал и повторял, что я должен уйти. А потом, когда я совсем замучил его своими глупыми причитаниями, он добавил: «Это приказ. Ты солдат Омнисийской армии. И не имеешь права ослушаться приказа своего командира»… Мне до сих пор стыдно за это… я должен был внять слову Учителя и не дожидаться, пока меня устыдят приказом. Моя ошибка…
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
