— Гора дел, — доложил аристократ. — У первой пары только что родился внук, и они хотели просить позволения привести сюда его с матерью. Их дочь не состоит в браке с отцом ребенка, и они боятся, что это может оскорбить вас.
— Никоим образом.
Голос Абалона оставался ровным.
— Но для них важно лично попросить разрешения.
— Хорошо. Не вопрос. Когда я должен встретиться с ребенком?
Абалон рассмеялся.
— Завтра вечером?
— Я буду. Кто дальше?
— На самом деле, мой кузен. Он ищет позволения…
Джентльмен продолжал детали родственных взаимоотношений, и Роф в очередной раз завороженно слушал. Аб держался скромно и уважительно, никогда не переходил границ, и каждую гребаную ночь изливал неистощимый источник знаний и состраданий.
Это, черт возьми, впечатляло.
Откинувшись на спинку кресла и выслушав длинное предисловие, Роф потрясенно осознал, что мог делать это до бесконечности. На самом деле.
Особенно находясь в непосредственной близости к своей шеллан, рядом со своим псом и в окружении братьев.
***
Чувствуя всеобъемлющий страх, Ана положила руку на округлившийся живот, наблюдая, как ее супруг собирается для предстоящей ночи.
Смотря на него, окруженного мерцающим светом от камина и свечей, она видела значительные перемены. В последние месяцы она отмечала, как он менялся, но в этот вечер все то, что она видела украдкой, сейчас слилось воедино, достигнув кульминации.
Сейчас Его тело было другим, более жестким, мускулистым. Намного крупнее.
Выражение его лица также изменилось. По крайней мере, когда он пребывал в подобном настрое.
Будто почувствовав на себе ее взгляд, Роф посмотрел на Ану.
— Как долго тебя не будет? — спросила она. — И не лги мне. Я знаю причину твоей поездки.
Он отвернулся от нее к дубовому столу, на котором лежали одежды, которых она раньше не видела. Их принесло Братство. Все было черного цвета.
— Я вернусь на рассвете.
Его голос был ниже, чем обычно, холоднее. А потом она осознала, что он надевал на грудь кожаные ремни. Такие носили Братья.
— Ты собираешься сражаться? — спросила она сквозь сжавшееся от ужаса горло.
Он ответил ей только после того, как вложил в ножны два черных кинжала рукоятями вниз, над своим сердцем.
— Я вернусь на рассвете.
— Ты собираешься убить их всех?
— Ты хочешь, чтобы я ответил?
— Да.
Роф, ее супруг, ее любимый, отец ребенка, растущего в ее чреве, подошел туда, где она сидела, перед дамским столиком с зеркалом. Когда он опустился на колени, она испытала облегчение, потому что таким он был ей привычен. Особенно когда смотрел ей в глаза.
— Я сделаю то, что должен, — сказал он.
Она положила ладони на его лицо, проводя по нему, вспоминая все те рассветы, когда он возвращался домой в крови, опухший, хромающий, с ноющими мышцами. Но в последнее время он продолжал регулярные тренировки и возвращался без ранений.
Ей следовало понять, что время пришло.
— Береги себя, — взмолилась она. — Ты нужен нам.
На этом он крепко поцеловал ее, а потом вышел из их покоев. Прежде чем захлопнулась дверь, она увидела Братьев, выстроившихся вдоль коридора, у каждого был факел.
Они поклонились ее хеллрену, когда он вышел.
Один…
Уронив голову на руки, она поняла, что ей оставалось одно… молиться.
Глава 71
Когда Роф встретил своего первого посетителя, Бэт проскользнула на кухню и стащила чашку свежей клубники, которую Фритц купил для нее в местном «Ханнафорде».
Блин, за несколько месяцев она привыкла, что ее балуют… Бэлла сказала, что она должна наслаждаться этим, хотя требуется время, чтобы свыкнуться: все вокруг были такими добрыми — Братья и их шеллан, персонал, Джон Мэтью, Тени. Это потрясающе.
Как и сама беременность.
Это чудо, что ее беременность протекала как у всех нормальных женщин. Сейчас пошел восьмой месяц, и она чувствовала себя прекрасно. У нее было полно сил, лодыжки не отекали, не было растяжек, и ребенок ликовал от каждого приема пищи. Особенно если речь шла о сахаре.
К этому она не готовилась.
Неприятности? Черт, да, она только об этом и думала. После первоначального шока, испытанного у врача, она зашла в Интернет и напугала себя до чертиков разными глупостями о том, что может пойти не так. Единственный плюс во всем этом — в тот момент уже прошел первый триместр, в течение которого случалось большинство выкидышей… но, к несчастью, жаждущий период стал неприятной неожиданностью, из-за которой она не могла расслабиться целый месяц.
Почти все беспокойства улетучились, ведь сейчас она уже вышла на последний, четырехнедельный круг. Да, конечно, роды — то еще испытание… но нет, она не станет себя накручивать мыслями о естественных родах. И каждый раз, начиная дергаться, Бэт просто напоминала себе, что миллионы женщин и вампирш прошли через это до нее.
Что включал ее план рождения, так это айЭма и Трэза, и их доступность в любую секунду на протяжении следующих четырех недель. Доктор Сэм пообещала быть свободной вне зависимости от времени суток… Бэт подозревала, что эту преданность ей внушил айЭм мановением ментальной руки.
Он провернул, разумеется, скрытно, еще много подобных трюков.
И таким образом они успешно сохранили существование расы в тайне.
Она надеялась, что, как и у большинства женщин, роды начнутся ночью, чтобы Роф смог принять в этом участие. Но они оба сошлись в одном… даже если у него поедет крыша, ее безопасность и безопасность ребенка превыше всего.
И значит, она поедет к Доктору Сэм…
— Мадам, вам нравятся ягоды? — спросил Фритц.
Посмотрев в другой конец отцовской кухни, она кивнула.
— То, что надо.
Когда дворецкий засиял, словно лотерею выиграл, Бэт прикончила остатки в чашке и позволила ему забрать посуду.
Выходя в столовую, она старалась не шуметь на пути к своему мягкому креслу.
Роф расположился в своем любимом кресле, стоявшем слева, за столом Сэкстона. Напротив в аналогичном кресле сидел мужчина со сложенными на коленях руками, сгорбленными плечами и лицом серого цвета. Одежда на нем была не модной, а, скорее, купленной в «Таргете», часы далеко не «Ролекс», а простые, с резиновым ремешком черного матового цвета.
Роф подался вперед и протянул ладонь.
— Что произошло?
Мужчина качнулся в кресле.
— Она… — Внезапно он посмотрел на Бэт, и его лицо побелело еще сильнее.
Она напряглась и положила ладонь на живот.
О… черт.
— Поговори со мной, — сказал Роф низким голосом.
— Она… — И мужчина зашептал так быстро, что она ничего не разобрала.
Но Роф, очевидно, понимал каждое слово. Бэт наблюдала, как ее муж стиснул руки, напряг предплечья, и сразу поняла, о чем речь.
Смерть. При родах.
Она слышала о том, как вампирши страдают на родильном ложе, как они его называли, но не осознавала масштаба потерь. Сейчас, общаясь с гражданскими? Она была в ужасе.
Столько смертей. Матерей и детей.
Так же, как умерла ее мамэн.
Это — трагедия, с которой не могла справиться медицина. Нужно отдать должное Хэйверсу: его клиника была оборудована по первому слову техники, и все же случалось и плохое. Казалось, постоянно.
Протянув руки, Роф положил их на плечи мужчины. Он тоже говорил тихо, но чтобы он ни сказал, мужчина, лишившейся всего в этой жизни, кивал.
Они долго оставались в таком положении.
Когда аудиенция подошла к концу, они встали и обнялись, гражданский был намного меньше ее мужа.
Перед уходом, мужчина поцеловал кольцо Рофа.
Абалон проводил посетителя, и Роф медленно опустился в кресло. Его брови были нахмурены, губы сжались в угрюмую линию.
Встав, Бэт поморщилась и потянула спину. Подойдя к нему, она хотела крепко обнять мужа, но решила, что сейчас не стоит лишний раз напоминать ему о своей беременности.
— Я не могу помочь ему, — сказал Роф сорвавшимся голосом. — Не могу… помочь в его ситуации.
— Порой достаточно просто знать, что ты не один.
— Я не уверен в этом.
Но он взял ее руки и поднес к своим губам, целуя костяшки, одну за другой. И когда ее охватила внезапная волна истощения, казалось, он сразу заметил это.
— Не хочешь поехать домой? — Спросил он.
— Как ты догадался?
— Ты только что зевнула.
— Разве?
— Пусть Фритц отвезет тебя.
Потянув спину, она захотела остаться, но нужно трезво смотреть на вещи.
— Наверное, не стоило гулять по торговому центру так долго.
