ответил Хиро. - Если занят, я оставлю рыбу у советника. - Доверять улов сотруднику низшего звена ему не хотелось. Ситуация с едой на Гавайях становилась всё сложнее, поэтому был велик риск, что подарок просто не дойдет до получателя.
- Сейчас он беседует с корреспондентом "Японского вестника", - сказал секретарь. - Я спрошу у него. Я на минутку. - Он встал и вышел в соседнюю комнату. Вернувшись, он снова улыбнулся и сказал:
- Кита-сан будет рад встрече с тобой. Прошу, за мной.
- А, Такахаси-сан, - произнес японский консул, когда рыбак вошёл в кабинет. Он повернулся к корреспонденту, одетому в западный спортивный костюм яркого окраса. - Мори-сан, вам следует пообщаться с этим человеком. Уверен, ему есть, что вам рассказать.
- Правда? - Репортер повернулся в кресле и осмотрел Такахаси. - Здравствуйте, меня зовут Итиро Мори. Я пишу для "Японского вестника".
- О, рад с вами познакомиться, Мори-сан. - Хиро склонил голову. - Я читал много ваших статей.
- Вы мне льстите. - Мори говорил легко и постоянно улыбался. Он был из тех людей, которые вызывают симпатию с первой встречи. - Значит, Такахаси? А имя ваше?
- Хиро, - ответил рыбак и человек, который был на несколько лет моложе него, записал имя в блокнот.
- Сколько вы уже живете на Гавайях, Такахаси-сан?
- Более тридцати лет.
- Ого! Так долго. Где вы родились? Судя по говору, где-то неподалеку от Хиросимы?
- Да, - кивнул Хиро. - Префектура Ямагути. Свой сампан я назвал "Осима-мару" в честь округа, откуда я родом. Там я учился ловить рыбу, когда отец брал меня с собой в плавание по Внутреннему морю.
- Переехав сюда, вы сразу начали ловить рыбу?
- О, нет. Сначала я работал на плантациях тростника. За этим нас сюда и привезли. Прошло много времени, прежде чем я сумел накопить достаточно денег на лодку. - Хиро рассмеялся от нахлынувших воспоминаний. - Хозяевам это не понравилось. Они не любили, когда работники увольнялись. Но у меня был договор, поэтому удержать меня насильно они не могли.
- И вы живете здесь? У вас есть семья?
- Я вдовец, - сказал Хиро, ограничившись только этими словами. После короткой паузы он добавил: - У меня двое сыновей.
- Надеюсь, они знают японский? - поинтересовался корреспондент. - Некоторые местные жители, из тех, кто родились здесь, не знают ни слова на родном языке.
- Только не мои парни, - не без гордости ответил Такахаси. - Я обучил их как следует.
- Хорошо. Это очень хорошо. - Мори не переставал записывать. - Вы довольны произошедшими переменами? А сыновья ваши довольны?
Хиро взглянул на Нагао Киту. Консул был японцем. Понравится ли ему, что Хироси и Кензо считали себя американцами? Вряд ли! Хиро и самому это не нравилось. Он решил сперва рассказать о своих взглядах:
- Приносил бы я рыбу сюда, если бы не был счастлив? - После чего задумался над тем, что сказать дальше. - Сыновья слишком много работают, чтобы размышлять о политике.
- Много работать - это всегда хорошо, - заметил Мори. - О чём вы подумали, когда Восходящее солнце воссияло над Гавайями?
- Я был горд, - ответил Хиро. Но его сыновья подобного не испытывали. Он не считал, что с тех пор пропасть перед ними стала уже. - На параде победы я размахивал флагом. Солдаты устроили отличное представление.
- Значит, были на параде? О чём вы думали, когда увидели американских военнопленных? Были ли вы счастливы, когда стало понятно, что их власти здесь пришел конец?
"О чём я думал?" - удивился Хиро. Он был впечатлен. Он и представить не мог, что увидит, как грязные, израненные, побитые американцы будут идти по улицам Гонолулу.
- Японские солдаты, которые их вели, выглядели намного лучше, - сказал он. - Я гордился тем, что они сделали. Они выглядели героями, которые служили во славу Императора.
- "Герои, которые служат во славу Императора", - повторил Итиро Мори, записывая. Затем он повернулся к консулу Ките. - Хорошее выражение, не правда ли?
- Да, очень хорошее, - согласился консул. - Такахаси-сан подобрал очень точные слова.
- О, нет, что вы. - Рыбак выглядел до неприличия скромным.
- Подождете ещё немного? - попросил Мори. - Я позову фотографа и он сделает несколько снимков.
- Фотографа? Снимки? Для газеты? - переспросил Хиро и репортер кивнул. Оцепеневший Такахаси кивнул в ответ. Он никогда бы и подумать о таком не мог. Он не считал себя настолько важным, чтобы появляться на страницах газет. Он читал "Японский вестник". Но читать там о себе самом... Его переполняла гордость. Теперь-то сыновья поймут!
Фотограф пришел минут через двадцать. Это оказался худощавый молодой человек по имени Юкиро Ямагути. Он сделал несколько снимков самого Хиро, вместе с пойманной рыбой, с консулом Китой, с консулом и рыбой. Когда он закончил щелкать вспышкой, в глазах Хиро плясали зеленые и фиолетовые зайчики.
Он поморгал, чтобы восстановить зрение и поклонился Ямагути.
- Спасибо вам большое.
- Да хуху, браток, - ответил фотограф, вставив в японскую речь гавайское словечко. - Вообще, хуху.
Кензо Такахаси никогда не обращал внимания на гавайские газеты на японском языке. Как и многие другие молодые люди он предпочитал читать "Стар Бюллетин" и "Адвертайзер", а не "Японский вестник" и не "Гавайского рыбака". С началом войны выпуск газет сильно сократился, причем англоязычных сильнее, чем тех, что выходили на японском языке. Не удивительно, оккупанты не станут тратить драгоценную древесину на производство бумаги.
Но, когда Кензо заметил смотревшего на него со страниц "Японского вестника" собственного отца, то не пожалел десяти центов, и купил первую с начала войны газету. И правда, отец держал в руках свежепойманного тунца и жал руку японскому консулу. Мальчишке-газетчику он не стал говорить о том, что имел какое-то отношение к человеку на снимке. Этот парень, который был на несколько лет моложе Кензо, мог
