Она переехала в большой дом дона Франсиско по его настоянию. Его приглашение передал ей ее старый друг Ренальдо Ортега. Все было здесь как в старые добрые времена, и если бы дети не напоминали ей о том, как много прошло времени, Джинни казалось бы, что время остановилось. Она жила в тех же комнатах, как и в те давние времена. Они когда-то принадлежали матери Стива. Одну из них сейчас занимали ее дети и их няня. Джинни узнала и старых слуг, которые работали здесь и прежде. А самое главное — она снова ждала Стива, как и тогда.
Джинни частенько напоминала себе, что все изменилось. Сейчас у нее близнецы, о которых она должна заботиться, хотя до сих пор не привыкла к тому, что стала матерью двоих детей. Последние два месяца беременности были очень трудными.
— Как они похожи, мадам, — сказала ей акушерка, принимавшая роды. — Какая удача! Их отец будет счастлив! — Открыв глаза и взглянув на младенцев, Джинни удивилась, что не умерла от этой невыносимой боли.
Стив. Обрадуется ли он детям? Поверит ли когда-нибудь, что это его дети?
Хорошо, что хоть дон Франсиско не усомнился в том, кто их отец. Он показал ей миниатюрный портрет своей дочери, матери Стива, в детстве. Даже одного взгляда на ее темно-голубые глаза было достаточно, чтобы увидеть, как похожа на нее Лаура Луиза.
Стив непременно заметит это, когда вернется. Но вернется ли он? Куда он отправился, оставив свою любовницу? На этот вопрос, мучивший ее уже несколько месяцев, Джинни надеялась получить ответ сегодня. Она уже не могла больше выносить эту тягостную неизвестность. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», — подумала она. Джинни и приехала сюда лишь для того, чтобы узнать о Стиве. У мистера Бишопа должна быть хоть какая-то информация. Иначе зачем он прибыл бы сюда?
«Не хочу и думать о плохом, — повторяла она про себя, направляясь в кабинет деда. — Бишоп что-то знает про Стива, но я не должна показывать ему, что очень встревожена».
Джим Бишоп сидел в глубоком кресле и, казалось, чувствовал себя не в своей тарелке. Он, как всегда, был в своем старомодном пиджаке. Рядом с ним на столике стоял стакан с вином. Когда Джинни вошла в кабинет, он быстро поднялся.
«Значит, мне все-таки позволили поговорить с ней наедине», — подумал Бишоп, склоняясь над рукой Джинни. Он заметил, как холодна ее рука, и понял, что за ее внешним спокойствием таятся глубокие переживания. «Ее сдержанность выше всяких похвал», — подумал Бишоп и с удивлением отметил, как она похорошела после родов. Ее фигура отнюдь не утратила ни стройности, ни изящества. Интересно, сохранились ли у нее прежняя воля и острый ум? Да, она не изменилась с тех пор, вот разве что стала более сдержанной. Джинни спокойно поздоровалась с ним и сразу же приступила к делу:
— Мистер Бишоп! Знаете ли вы что-нибудь о моем муже?
Бишоп в тон ей спокойно ответил:
— Вы из тех, с кем незачем ходить вокруг да около. Однако присядьте, и я расскажу вам о цели моего визита. Это очень долгая история, мадам, и мне следует сразу предупредить вас: все, о чем мы с вами будем говорить, должно остаться между нами. Лучше не сообщать об этом даже дону Франсиско. Чуть позже вы поймете, зачем нужны подобные предосторожности.
Джинни не слишком хорошо знала этого человека, но все же заметила, что мистер Бишоп не отличается красноречием. Почувствовав слабость, она опустилась в глубокое кресло. Боже! Что же он собирается рассказать ей? Он не выказывал никаких чувств. Но что-то в выражении его лица напугало ее.
Забыв о решении проявлять крайнюю сдержанность, Джинни быстро спросила:
— У вас не… не ужасные новости?
Бишоп откинулся в кресле и пристально посмотрел ей в глаза:
— Он жив. Так что можете не волноваться. Но… — Он помолчал и нахмурился, словно собираясь произнести нечто неприятное. — Можно попросить вас о любезности? Выслушайте меня до конца и постарайтесь не перебивать. Поверьте, мадам, мне очень трудно начать этот рассказ. Вы первая, кто его услышит.
— Мистер Бишоп!
Бишоп молчал и невольно любовался ее золотистыми волосами и мягкой округлостью груди, выступающей из-под простенького хлопчатобумажного платья, прелестными очертаниями ее чувственного рта. Она производила на него противоречивое впечатление: облик распутницы и манеры светской леди.
Она была явно более волевой и решительной, чем это казалось сначала. Такая женщина справится с испытаниями, которые другой не под силу.
Бишоп, привыкший хранить в памяти информацию о людях, зная, что когда-нибудь это пригодится ему, не забыл того, что рассказал о ней Дэвис. «Да, — подумал он, — Джинни Морган из тех редких женщин, которые даже в самых трудных ситуациях полагаются только на себя». Он слегка улыбнулся, представив себе ее реакцию на Тони Лэсситер. Интересно было бы понаблюдать за этими женщинами со стороны. Да, он правильно поступил, приехав сюда. А сейчас, если только ему удастся убедить ее в том, что…
— Минуточку, мадам, — сказал он, возвращаясь к разговору. — Меня больше всего смущает… как бы это сказать… смущает то, что ваш муж… э-э-э… короче, он отправился в Техас не совсем по своей воле. Он обещал навести там для меня некоторые справки. Как вы, возможно, помните, ему предстояло отправиться в Барок и осмотреть большой участок земли, который ваш отец выиграл, заключив пари, а затем передал Стиву. Он должен был прибыть туда несколько месяцев назад, но мы потеряли его след. Даже ваш отец и Сэм Мердок не имели о нем никакой информации. Конечно, меня все это беспокоило.
Джинни открыла было рот, но Бишоп жестом остановил ее. Ему хотелось поделикатнее объяснить причину своего появления в этом доме. Хорошо еще, что Джинни сохраняла самообладание и терпеливо слушала его. Больше всего он опасался истерики: она слишком долго ждала мужа и страдала от неизвестности.
Ничем не выказывая смятения, Джинни думала: «Да как он смеет утверждать, что Стив все еще работает на него? Да и Стив тоже хорош! Какого черта он постоянно лезет на рожон? Какой дьявол погнал его в этот Техас? Может, он считал, что ему не придется рисковать? Но ведь Бишоп сам напомнил ей, что Стив склонен импровизировать и никогда не выполняет приказы точно. Все хорошо знают, что Стив любит рисковать.
Джинни чувствовала, как меняется ее настроение. Гнев сменялся страхом и отчаянием, затем возвращался вновь. Она напряженно вслушивалась в слова Бишопа, нервно покусывая нижнюю губу. Конечно, ее немного успокоило то, что, по словам Бишопа, Стив цел и невредим. Но теперь она не знала, на кого ей злиться больше — на Бишопа, заварившего эту кашу, или на Стива, который согласился работать на него.
Все это казалось ей очень странным. Будь перед ней не Джим Бишоп, а кто-нибудь другой, Джинни никогда не поверила бы во все это. Но перед ней все-таки сидел Джим Бишоп, который спокойно излагал факты, даже не давая ей опомниться.
